Читать интересную книгу Всегда настороже. Партизанская хроника - Олдржих Шулерж

Трлифай все-таки остался в отряде. Ходил угрюмый, с опущенной головой. Когда на следующий день партизаны пекли к обеду лепешки, Трлифай играл на гармонике, а командиры тем временем решали, как с ним быть.

Когда он доиграл, его завели в ближний лесок. Навели на него автоматы. Он каялся, плакал, ползал по земле. Но партизаны не пощадили его…

* * *

В приемной мезиржичского доктора Ежа появился странный пациент. Обе щиколотки его ног были пробиты пулями. Было просто непонятно, как он добрался до врача. «А что, если это агент?» — думал Еж, но все же оказал раненому помощь.

Вскоре после этого к доктору Ежу явился связной и передал, что вечером он должен быть у железнодорожного моста за городом с врачебными инструментами и медикаментами. Еж решил изменить внешность — набросил на плечи накидку, а вместо шляпы на глаза надвинул кепку. Шел луговыми тропинками. Дорогой повстречал крестьянина из Котлины.

— Что это вы так вырядились, пан доктор? Да и пешком почему-то идете…

Отговорился тем, что вызвали к роженице в горный хуторок — туда, мол, на машине не доберешься.

У моста его ждал Честя Ясоник.

Они перешли на противоположный берег Бечвы и стали подниматься на Пишкову.

Смеркалось, однако Честя не сбавлял шага. В конце пути их чуть не обстрелял собственный дозор.

Доктора привели в сарай возле самого леса. Там вокруг свечки стояли несколько человек. Кое-кого из них старый доктор узнал и хотел было заговорить, но кто-то положил ему руку на плечо и сказал:

— Ни одного имени!

На скамье без сознания лежал раненый партизан. У него разрывной пулей были разворочены все внутренности и поврежден позвоночник. Раненый лежал на соломе и стонал.

Доктор приступил к операции. Партизаны стояли вокруг. В один из моментов доктор выпрямился и сказал:

— Мало света!

Пламя свечи блуждало по телу раненого. Доктор снова наклонился над раненым и стал пытаться вынуть пулю из кости.

Принесли керосиновую лампу.

Когда доктор вытащил наконец из раны деформированную пульку, все облегченно вздохнули…

* * *

Через огромный желтый диск, повисший низко над горизонтом, пробегали тени тучек.

Честя Ясоник шел по гребню. Теперь он каждую неделю, как связной, ходил в штаб бригады, ночью и днем. Носил секретные донесения, а из штаба в отряд Москаленко доставлял секретные приказы, поэтому должен был всячески избегать встреч с немцами.

Окрестные горы Честя знал хорошо, однако, отправляясь в дорогу ночью, брал с собой компас. Перед дорогой съедал кусок сала, запивал глотком самогона, а за щеку закладывал кислую капусту.

Штаб бригады в то время располагался на гоштялковских вырубках. Прежде чем Честя добрался до командира, его несколько раз задерживали сторожевые посты, выдвинутые на довольно большое расстояние вперед вокруг всей территории лагеря.

Даже в такую рань в штабе царило оживление. И это не удивительно. В штабе всегда находилась по меньшей мере сотня партизан. Со всех сторон приходили связные групп. Радиостанция действовала непрерывно.

15

Высоко в Гостынских горах, на склоне Трояка, раскинулся лагерь партизанской бригады.

По одному склону — там расположилась деревня Гоштялкова — круто спускается шоссе, по другому, где находятся Райноховицы, проходит долина речки Югыне.

В этих безлюдных местах всего несколько одиноких крестьянских усадеб да еще охотничий домик у откоса, а так вокруг одно только чернолесье, овраги, расселины, кормушки для зверей и заброшенные будки для охотничьих засад. Интересны названия мест в тех краях: У трех камней, Черное болото, У ясеня, Рогатина, Чернявая, Толстая пихта, Углежог, Луговинка, Корчеванье…

Холодный весенний вечер опустился под прогалиной. Стали загораться костры…

* * *

На пригорке у подножия Трояка стоит маленькая гостиница «У Пучека». Останавливаются в ней туристы, лесорубы, случайные пешеходы, а в последнее время и партизаны. Семья хозяина гостиницы быстро привыкла к ребятам из бригады, и те чувствовали себя здесь как дома.

Но однажды появилось несколько незнакомцев. Они были в кожаных куртках, разговаривали между собой по-русски. Только один из них — видно, главный — знал чешский язык. Как-то их командир зашел на кухню к хозяевам и сказал:

— Вы, конечно, догадываетесь, кто мы. Зовут нас лесными ребятами. Я — командир отряда. Кличка моя — Яромир. Мы хотим связаться с партизанской бригадой. Вы можете нам помочь?

Хозяин гостиницы стал открещиваться — он ни о какой бригаде и понятия не имеет, видно, какая-то ошибка произошла. Когда гости ушли, он сразу же послал дочку в штаб.

Командир бригады Мурзин, комиссар Степанов и начальник штаба Василь Веселый ни о каком таком отряде на территории, контролируемой бригадой, не знали. Особенно смутило их то, что это были русские. Они решили выяснить, кто эти незнакомцы. Однако Яромир и его люди в последующие дни, как нарочно, не появлялись.

Но вот однажды штаб послал Вржещака и Вышкержака перенести в укрытие электродетали, медикаменты и перевязочный материал, которые должны были доставить пршеровские ребята, доверенные люди бригады. Грузовые машины пришли вовремя. Вышкержак и Вржещак вместе с шофером и грузчиком унесли вещи в укрытие, а потом решили зайти к Пучекам.

— Где твоя царская водка? — набросился Вржещак на хозяина гостиницы.

— Нет у меня ничего! Да и вообще нельзя столько пить. Льешь в себя, как в бездонную бочку!

В этот момент вошел Яромир со своими четырьмя парнями.

— От того, что я выпью, голова у тебя болеть не станет, — не успокаивался Вржещак.

Яромир и его четверо парней тем временем подсели к Вржещаку и Вышкержаку.

— Вы мне нравитесь, ребята, — начал Яромир. — Вы, конечно, тоже всему предпочитаете свободу?

— А то как же — даже голодный волк не захочет променять свободу на ошейник! У нас-то ведь кожу с шеи содрали почти с шерстью, — двусмысленно заметил Вржещак.

Неожиданно в комнату ворвались звуки автоматных выстрелов. Стреляли где-то неподалеку. Яромир послал двух своих парней на разведку.

— Надо попытаться тихонько улизнуть, — решил Вышкержак.

— Вечно ты осторожничаешь. Это просто так, ерунда, — возразил ему Вржещак, которому не хотелось уходить несолоно хлебавши.

Вернулись люди Яромира. Они привели с собой двоих обезоруженных немецких солдат. Яромир приказал отвести их на кухню. Стал допрашивать. Через закрытую дверь доносились удары и стоны. Потом Яромир вернулся и приказал своим людям отвести пленных в лес и пристрелить. Вскоре послышалась короткая автоматная очередь.

— Выполнено! — заметил Яромир.

— Ну что ж, будем друзьями, — сказал Вржещак и протянул Яромиру руку.

Общий язык был найден.

* * *

Не лежало у Мурзина сердце к группе Яромира. Но Вржещак и Вышкержак так нахваливали его, что он согласился, чтобы Степанов, взяв нескольких партизан, установил с Яромиром и его людьми связь. Встреча должна была произойти у Пучеков. Но тут пришел Иржик Челеда, который жил в Котарах и знал всех в округе, и сообщил, что парней Яромира видели в замке в Гоштялковой, где теперь квартируют части эсэсовцев. А грузчик из Пршерова от имени местной организации Сопротивления сообщил, что человек, выступающий под именем Яромира, — сын моравского крупного сахарозаводчика Просковетца, обер-лейтенант имперских вооруженных сил; в гестапо известен как Пинкас.

Степанов на встречу в гостинице «У Пучека» все же пошел. Его сопровождали Франтик Малек, Герык, Ярош. Иржик Челеда и Сашка, которого незадолго до этого вызвали из отряда Москаленко в штаб бригады. Все уселись на кухне и стали ждать.

Наконец в зал вошли четверо. Старый Пучек сделал знак партизанам — это, мол, они.

— А где же сам Яромир? — спросил через приоткрытую дверь Франтик Малек.

— Сегодня его не будет.

— А вы кто такие? — спросил Степанов.

— Кто мы — это мы знаем, а вот вы кто такие? — ответил вопросом на вопрос один из пришельцев и хитровато подмигнул дружкам.

Степанов пристально посмотрел на них, а потом сказал:

— Мы — из партизанской бригады. А вы? Вы — предатели и заслуживаете смерти.

Он дал знак, и предателей взяли на прицел. Один из них сразу же сдался. Остальные пытались обороняться. В зале прогремели выстрелы. На полу остались лежать трое предателей. Только тот, что сдался, успел прижаться к Степанову, и поэтому в него опасно было стрелять.

— А ты что? — нахмурившись, спросил Степанов. — Как тебя зовут?

— Николай… Николай…

Он без всякого принуждения рассказал все до малейших подробностей. Как выяснилось, вокруг партизанской бригады стягивалась петля. Решающее слово должен был сказать гарнизон эсэсовских войск в гоштялковском замке.