Вижу, вижу, — подтвердил князь, зорко оглядывая на ходу палубу, мостки, паруса с мачтами. Поднявшись на корму, с удовольствием огляделся: кругом царил порядок. Впереди, на носу, блестя позолотой, высоко взмывала вверх точёная из дерева фигурка женщины с красивым резким профилем. Она была украшена лентами и цветами. Потом спустился вниз, осмотрел каюты, предназначенные царевне и её брату, дворянам, прислуге.
— Конечно, здесь все не поместятся, гонец говорил, много с ней народа едет. Так что придётся с собой побольше судов брать, всё лучшее, что есть у нас, что приготовили, — рассуждал он вслух для сопровождавших его бояр псковских и владельцев судов. Обернувшись и оглядев окружающих, предупредил: — Все помнят, что завтра на рассвете отплываем? Времени, чтобы подготовиться, было у нас достаточно. Глядите мне!
Стояла тёплая, с золотистой листвой осень. Казалось, сама природа старалась проявить гостеприимство к государевой невесте. Светало уже довольно поздно, и потому, особо не напрягаясь ранним подъёмом, в субботу 10 октября 1472 года на рассвете полгорода собралось на пристань проводить в путь нарядно разукрашенную флотилию.
Воевода Фёдор Юрьевич с дочерью Марфой и сыном Василием, псковские бояре и посадники в нарядных одеждах чинно поднимались на палубы судов, отдавали оставшимся последние наказы. Слуги осторожно занесли по трапу на «Святую Марию» объёмный, изукрашенный резьбой и чеканными обручами сундук.
— Наряды русские государь прислал царевне в подарок, — зашептали в толпе всезнающие зеваки. — И, говорят, специальный возок для неё также изготовили, чудной красоты, соболями весь внутри отделан! Тоже сюда доставили, во дворце великокняжеском хранится... И вообще возов много прибыло, сказывают, двор большой с собой везёт царевна, приданого немало...
Раздались прощальные возгласы. Суда один за одним начали отчаливать от берега, все взоры обратились к отплывающим. Шесть больших насадов — мореходных гребных судов во главе со «Святой Марией», десятки малых парусных ладей и лодок, подгоняемые ветерком и взмахами весел, быстро набирали скорость. Вскоре из виду исчез последний парус, и народ начал расходиться.
Флотилия тем временем, достаточно быстро продвигаясь вниз по реке Великой, уже к обеду достигла её устья и плавно влилась в обширную гладь Псковского озера. Здесь течение перестало помогать гребцам, и несмотря на лёгкий боковой ветер скорость заметно упала.
— Да, погода не подвела, — млея от удовольствия и любуясь на сверкающую серебристую поверхность воды, проговорил Шуйский.
Он расположился в походном кресле прямо на корме рядом с псковским боярином и посадником Андреем Семёновичем Рублёвым. Подготовка к встрече и волнения остались пока позади, и наместник, уверенный, что всё необходимое сделано, расслабившись, с удовольствием отдыхал от забот, которые последние десять дней не давали ему покоя.
— Если и дальше так будем двигаться, то ещё засветло успеем на ночёвку на Скертов. Заодно и проверим, как там подготовились к встрече гостьи.
— Времени достаточно было, чтобы подготовиться, — спокойно поддержал беззаботный разговор Рублёв, — мы ведь сразу туда гонцов послали, как известие получили, что царевна водой прибудет. И туда, и в монастырь к Николе на устье Великой.
— Может, зря мы решили обратно с двумя ночёвками плыть? Может, стоило поднатужиться, да поспешить, — и с одной бы уложились? — засомневался не в первый уже раз Шуйский.
— Нет, назад будет сложнее добираться. И ветер слабоват, не помощник парусам, и вверх по реке с большим грузом тяжелее подниматься. Хорошо, что решили в устье переночевать, прежде чем к Пскову трогаться. Гребцам сил набраться надобно. Да и гостям, думаю, отдых не помешает, — рассуждал Рублёв.
— Ты прав, пожалуй. Думаю, там же и гостье удобнее всего в русское платье переодеться. Ты понял, наверное, что мы не случайно с собой сундук с нарядами да дочерей боярских взяли. Передали нам, что великий князь желание такое высказал, чтобы его невеста, прибыв на русскую землю, в царское платье облачилась. Теперь вот задача, как принудить её переодеться, коли сама не пожелает. Я уж со своей дочерью не раз это обговорил. Она, правда, поглядев наряды, сказала, что и уговаривать не придётся: никакая женщина против соблазна в такую красоту обрядиться не устоит.
— Что, действительно хороши ризы?
— Одно слово — царские! Потерпи маленько, надеюсь, скоро сам увидишь.
Собеседники не ошиблись. Ещё засветло они добрались до заранее намеченного ночлега — небольшого села Скертова с монастырём. Разбили шатры для гребцов и матросов, для охраны и прислуги. Наместники и бояре разместились в монастырских кельях, гостевых палатах.
Рано утром тронулись дальше, и уже перед обедом на горизонте показался чужой берег с аккуратными строениями, садами, перед устьем Эмбаха раскинулась большая деревянная пристань. Тут часто собирались купцы из разных стран для торговли и обмена товарами, потому и теперь на приколе стояло несколько торговых судов, вдали виднелись многочисленные лавки. Вдоль берега торчали десятки крупных и мелких судов и лодок местных жителей.
Один за другим пристали к причалу псковские насады. Вскоре русичи высыпали на берег. Многие, особенно моряки, попали сюда не впервые, но были и такие, для кого немецкая земля казалась диковинкой. Они с интересом оглядывали незнакомые дома, местных жителей, которые тоже с любопытством рассматривали многочисленных гостей. От Фрязина сообщили, что царевна со свитой только что прибыла к месту встречи и интересуется, когда можно будет ехать дальше.
— Разве она не хочет обождать до утра? — удивился Шуйский.
— Говорит, если есть такая возможность, лучше отправляться скорее дальше, она хочет быстрее оказаться на земле будущего супруга.
— Что ж, нам лучше, — рассудил Шуйский, — не надо на ночь на чужой земле обустраиваться, разрешение у хозяев выспрашивать, деньги тратить, шатры разбивать.
Не успел договорить, как на горизонте появилась свита во главе с местным городским главой. Он поприветствовал гостей, получил причитающиеся ему подарки. Не заставило себя ждать и посольство Фрязина с ним самим во главе.
Шуйский достаточно сдержанно принял великокняжеского свата, ибо не был с ним хорошо знаком, видел лишь мельком и считал заморским выскочкой.
Фрязин повторил своим мягким вкрадчивым голосом то же, что уже сообщил гонец:
— Софья Фоминична желает ехать дальше теперь же. Ей не терпится побыстрее попасть на свою новую родину.
— Мы готовы принять гостью, ждём вас...
Шуйский приказал русичам собираться в обратный путь, люди спешно вернулись на свои насады и лодки, и хотя время обеда ещё не пришло, начали торопливо есть, ибо в пути такой возможности у них не предвиделось. Не успели они закончить трапезу, как послышались голоса:
— Едут, едут!