Апуре изобилует рыбой, ламантинами и черепахами, яйца которых служат скорее питательной, чем приятной пищей. Берега реки населены бесчисленным количеством птиц; наиболее полезными из них были для нас уракс и Guacharaca, которых можно назвать индюками и фазанами здешних мест.
На мой взгляд, их мясо жестче и не такое белое, как мясо наших куриных, ибо им приходится совершать больше мышечных движений. Мы не забыли добавить к провизии, рыболовным снастям и ружьям несколько бочек водки для обмена с индейцами на Ориноко.
30 марта в 4 часа дня мы покинули Сан-Фернандо; было крайне жарко; термометр показывал в тени 34°, хотя дул очень сильный юго-восточный ветер. Из-за встречного ветра мы не могли поднять паруса. В течение всего плавания по Апуре, Ориноко и Риу-Негру нас сопровождал шурин губернатора провинции Баринас, дон Николас Сотто, который недавно приехал из Кадиса и совершил путешествие в Сан-Фернандо.
Стремясь посетить края, представлявшие такой интерес для европейца, он без всяких колебаний решился провести с нами 74 дня в узком челноке, полном mosquitos. Его приятные манеры и веселый нрав часто помогали нам забывать тяготы не лишенного опасности плавания. Мы миновали устье Апурито и прошли вдоль острова того же названия, образованного Апуре и Гуарико.
Этот остров представляет собой очень низкий участок суши между двумя большими реками, которые ниже Сан-Фернандо соединяются в результате первой бифуркации Апуре, а затем обе впадают на небольшом расстоянии друг от друга в Ориноко. Исла-дель-Апурито имеет в длину 22 лье и 2–3 лье в ширину.
Каньо-де-ла-Тигрера и Каньо-дель-Манати делят его на три части; из них две крайние носят названия Исла-де-Бланко и Исла-де-лас-Гарситас. Я вхожу в эти подробности, потому что на всех картах, опубликованных до настоящего времени, течения и разветвления рек между Гуарико и Метой самым странным образом искажены.
Ниже Апурито правый берег Апуре несколько более возделан, чем левый берег, где индейцы яруро (или япуин) построили несколько хижин из тростника и черешков пальмовых листьев. Они живут охотой и рыбной ловлей; и так как они обладают большой сноровкой в охоте на ягуаров, то преимущественно они приносят в испанские деревни те шкуры, что в Европе называют тигровыми.
Часть этих индейцев была окрещена, но они никогда не посещают христианских церквей. Их считают дикарями, так как они хотят быть независимыми. Другие группы яруро живут под управлением миссионеров в деревне Ачагуас, расположенной к югу от реки Паяра. У людей этого племени, виденных мной на Ориноко, в лицах есть некоторые черты, неправильно называемые татарскими и свойственные ветвям монгольской расы.
У них суровый взгляд, очень удлиненные глаза, выступающие скулы, но нос выпуклый по всей своей длине. Они выше ростом, более темные и менее коренастые, чем индейцы чайма. Миссионеры расхваливают умственные способности яруро, некогда объединенных в могущественное и многочисленное племя, обитавшее на берегах Ориноко, в особенности поблизости от Кайкары, ниже устья Гуарико.
Ночь мы провели на Diamante, маленькой плантации сахарного тростника, расположенной напротив острова того же названия.
Во время путешествия от Сан-Фернандо до Сан-Карлоса на Риу-Негру и оттуда до города Ангостура я старался записывать день за днем, будь то в челноке или на бивуаке, все, что казалось мне достойным внимания. Сильные дожди и огромное количество mosquitos, тучами носившихся в воздухе на берегах Ориноко и Касикьяре, поневоле заставляли меня делать пробелы в этой работе.
Я восполнял их записями, произведенными несколькими днями позже. Нижеследующие страницы представляют собой выдержки из моего путевого дневника. Все описанное на основании непосредственных впечатлений носит на себе печать истинности (я бы сказал, даже индивидуальности), придающей интерес самым несущественным подробностям.
Чтобы избежать ненужных повторений, я иногда добавлял к путевому дневнику те сведения по поводу описанных явлений, которые стали мне известны впоследствии. Чем величественней и внушительней проявляет себя природа в лесах, пересеченных громадными реками, тем более необходимо сохранять в картинах природы тот характер простоты, который является главным и часто единственным достоинством первоначальных набросков.
31 марта. Противный ветер заставил нас задержаться на берегу до полудня. Часть посевов сахарного тростника погибла от пожара, перекинувшегося из соседнего леса. Индейцы-кочевники поджигают лес повсюду, где останавливались на ночь; в период засух пожары могли бы опустошить целые провинции, если бы не исключительная твердость древесины, благодаря которой деревья не сгорают полностью. Мы видели стволы Desmanthus Willd. и красного дерева (cahoba), на глубине двух дюймов едва обуглившиеся.
За Diamante вы вступаете в страну, населенную только тиграми, крокодилами и Chiguire – крупной разновидностью рода Cavia L. Стаи птиц, летящих очень близко одна к другой, вырисовались на фоне неба в виде темного облака, каждое мгновение менявшего свои очертания. Река постепенно расширялась. Один ее берег в общем бесплодный и в результате наводнений песчаный; другой выше и порос высокоствольными деревьями.
Местами река окаймлена лесами с обеих сторон и образует прямой канал шириной в 150 туазов. Расположение деревьев весьма примечательно. Сначала идут кусты Sauso[87], которые образуют как бы живую изгородь вышиной в 4 фута; можно подумать, что они подрезаны рукой человека. Позади этой изгороди поднимается лес цедрел, пернамбуковых и гваяковых деревьев.
Пальм довольно мало: встречаются только отдельные стволы Corozo Jacq. ex Giseke и колючих Piritu. Здешние крупные четвероногие, тигры, тапиры и дикие свиньи-пекари, сделали проходы в упомянутой выше изгороди из Sauso. Из них выходят дикие звери, направляясь к реке на водопой.
Так как они не очень пугаются приближения челнока, то мы имели удовольствие наблюдать, как они медленно шли вдоль берега, а затем исчезали в лесу, входя в него по узким тропинкам, тут и там протоптанным сквозь заросли. Должен признаться, что эти часто повторяющиеся сцены всегда сохраняли для меня огромную привлекательность.
Испытываемое удовольствие обусловлено не только интересом, возбуждаемым в натуралисте объектами его изучения, оно происходит из чувства, общего для всех людей, которые выросли в условиях цивилизации. Вы оказываетесь в соприкосновении с новым миром, с дикой, не укрощенной природой.
То появится на берегу ягуар, прекрасная американская пантера, то гокко[88] с черными перьями и хохлатой головой степенно прогуливается вдоль Sauso. Животные самых различных классов сменяют друг друга. «Es como en el Paraiso»[89], – говорил наш кормчий, старый индеец из миссий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});