До меня никто в этом месте не делал астрономических наблюдений, и географы, как всегда преувеличивая расстояния от побережья до внутренних районов страны, сместили все пункты слишком далеко на юг.
В южной части Llanos почва более пыльная, почти без травяного покрова, более потрескавшаяся в результате длительной засухи. Пальмы мало-помалу исчезают. С 11 часов до заката термометр показывает 34–35°. Чем спокойнее был, по-видимому, воздух на высоте 8—10 футов, тем чаще окутывали нас песчаные вихри, обусловленные мелкими токами воздуха у самой поверхности земли.
Около 4 часов дня мы увидели лежавшую на спине среди саванны совершенно голую молодую индианку. На вид ей было 12–13 лет. Изнуренная усталостью и жаждой, с полными пыли глазами, ноздрями и ртом, она хрипло дышала и не могла ответить ни на один вопрос. Рядом с ней лежал опрокинутый кувшин, до половины наполненный песком. К счастью, у нас был мул, груженный водой.
Умыв лицо девушки и заставив ее выпить несколько капель вина, мы вывели ее из летаргического состояния. Увидев вокруг себя столько людей, она сначала испугалась, но постепенно успокоилась и заговорила с нашими проводниками. Судя по положению солнца, она считала, что пробыла в полубессознательном состоянии несколько часов. Нам не удалось уговорить ее, чтобы она села на одного из наших мулов.
Молодая индианка не хотела возвращаться в Уритуку. Она работала в соседней усадьбе, и хозяева уволили ее, потому что из-за длительной болезни она, по их мнению, стала работать хуже, чем прежде. Все наши угрозы и просьбы оказались бесполезными; нечувствительная, как все ее соплеменники, к страданиям, занятая настоящим и не думая об опасностях будущего, она упорствовала в своем решении добраться до одной из индейских миссий, расположенных вокруг города Калабосо.
Мы высыпали песок из ее кувшина и наполнили его водой. Прежде чем мы снова сели на лошадей, она уже продолжала свой путь по степи. Вскоре облако пыли скрыло ее от нас.
Ночь мы провели у брода через реку Уритуку, кишащую крокодилами той разновидности, которая отличается свирепостью. Нам посоветовали следить за тем, чтобы наши собаки не подходили к реке пить, так как нередко случается, что здешние крокодилы вылезают из воды и преследуют собак даже на берегу.
Такое бесстрашие тем более поразительно, что в шести лье отсюда крокодилы в реке Тиснао довольно боязливы и не представляют особой опасности. Нравы животных одной и той же породы сильно отличаются в зависимости от местных условий, с трудом поддающихся учету.
Нам показали хижину или, скорее, что-то вроде сарая, где дон Мигель Коусин, в доме которого мы остановились в Калабосо, был свидетелем самого необычного зрелища. Дон Мигель вместе со своим приятелем спал на скамье, покрытой шкурой, как вдруг на заре его разбудили сильные толчки и страшный шум. Кто-то швырял куски земли на середину хижины.
Вскоре молодой крокодил длиной в два-три фута вылезает из-под скамьи, бросается на собаку и бежит к берегу, чтобы спастись в воде. Осмотрев место, где стояла barbacoa, то есть топчан, без труда установили причину столь странного происшествия. Земля была разворочена на большую глубину.
Это была высохшая грязь, покрывшая крокодила в том состоянии летаргии или летней спячки, в которую впадают среди Llanos многие особи этого вида в период отсутствия дождей. Шум, произведенный людьми и лошадьми, а может быть, даже запах собаки разбудили крокодила. Хижина стояла на берегу озерка и в течение части года бывала залита водой; во время затопления саванны крокодил, несомненно, залез в хижину в то самое отверстие, через которое он выскочил на глазах у Посо.
Индейцам часто приходилось видеть огромных боа, называемых уйи, то есть водяные змеи, в таком же состоянии оцепенения. Говорят, для того чтобы оживить боа, их надо раздразнить или облить водой. Их убивают и кладут на некоторое время гнить в ручей, а затем извлекают сухожилия спинных мышц, из которых в Калабосо делают превосходные струны для гитар, считающиеся лучше струн из кишок обезьян-ревунов.
Итак, мы видим, что в Llanos сухость и зной действуют на животных и на растения так же, как холод. За пределами тропиков деревья теряют свою листву в очень сухом воздухе. Пресмыкающиеся, в особенности крокодилы и боа, которые отличаются крайней ленью, с большой неохотой покидают углубления, наполнившиеся водой во время больших разливов рек.
По мере того как озерки высыхают, эти животные забираются все глубже в грязь в поисках той степени сырости, какая необходима для сохранения гибкости их кожи и покровов. В этом состоянии покоя их и охватывает оцепенение; возможно, связь с наружным воздухом у них сохраняется.
И как ни слаба эта связь, ее бывает достаточно, чтобы поддерживать дыхание пресмыкающегося, так как оно обладает громадными легкими, не совершает мышечных движений, и почти все жизненные отправления в нем прекращаются. Средняя температура засохшего и подвергающегося действию солнечных лучей ила составляет, вероятно, свыше 40°. Когда в Северном Египте, где в самом холодном месяце температура не падает ниже 13,4°, еще водились крокодилы, они часто впадали в оцепенение от холода.
Они были подвержены зимней спячке, как наши лягушки, саламандры, береговые ласточки и сурки. Коль скоро зимнее оцепенение наблюдается одновременно у теплокровных и холоднокровных животных, то не должно казаться удивительным, что у представителей обоих классов мы встречаем примеры летней спячки.
Подобно крокодилам Южной Америки, мадагаскарские ежи (Erinaceus ecaudatus L.), живущие в центре тропической зоны, три месяца в году находятся в состоянии летаргии.
25 марта мы проехали самую ровную часть каракасских степей – Меса-де-Павонес. Там совершенно нет пальм Corypha L. и Murichi. Насколько хватает взгляд, не видно ни одного предмета, который возвышался бы на 15 дюймов. Воздух был чистый и небо исключительно густого синего цвета, но на горизонте отражался желтовато-багровый свет, обусловленный, без сомнения, огромным количеством содержавшегося в воздухе песка.
Навстречу нам попадались большие стада, а с ними стаи черных с оливковым отливом птиц из рода Crotophaga, которые постоянно следуют за скотом. Мы видели, как они то и дело садились на спину коров и выискивали слепней и других насекомых.
Подобно остальным птицам в этих пустынных местах, они настолько не боятся людей, что дети часто ловят их руками. В долинах Арагуа, где их водится очень много, они среди бела дня садились на ветку над нашими гамаками, когда мы отдыхали в них.
Между Калабосо, Уритуку и Меса-де-Павонес, повсюду, где земля раскопана человеческими руками на глубину в несколько футов, можно изучать геологическое строение Llanos. Формация красного песчаника (или древнего конгломерата) занимает несколько тысяч квадратных лье. Впоследствии мы снова встретимся с нею на обширных равнинах Амазонки, у восточной границы провинции Хаэн-де-Бракаморос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});