Слаб, безгранично слаб еще человек, Полуглух, полуслеп, полуразумен. И еще долго, очень долго будет оставаться таковым. Но есть одно непостижимое и тем не менее великое чудо, которое иногда посещает человека. Чудо это — любовь. Оно рождается внезапно и столь же внезапно умирает. Оно может сжечь человека дотла и вдохнуть в него могучие силы, вознести на пьедестал и низринуть в бездну. Истинная любовь редка. Многие искренне заблуждаются и, прожив жизнь в невежестве, в невежестве умирают. Тем великолепнее, ярче и величественнее настоящее чудо любви. Но откуда он знает, почему он уверен, убежден, что скупая судьба подарила ему и Джун столь редкое чудо? У него не было сейчас ответа на этот вопрос…
Несмотря на поздний час, Таупо сверкал веселыми огнями. Был поздний ноябрь, наступала пора летних предрождественских отпусков. Мервин заглянул в два-три мотеля, которые попались ему при въезде в город, езде висели таблички «Свободных комнат нет». Да он, собственно, и не надеялся, что ему повезет: курортное местечко, сезон каникул. «Не беда, — подумал он. — Есть «холден». Подложить под голову чемодан или просто кулак — чем не постель? Для солдата, повидавшего джунгли Вьетнама?..» Он поставил машину рядом с детским городком и вскоре заснул.
Разбудили Мервина голоса, шум волн, шорох листвы. Было десять часов. Несколько мальчишек пытались раскрутить карусель. Мамы стояли поодаль, наблюдали, тихо переговаривались. Два пожилых рыбака-любителя священнодействовали над спиннингами, блеснами, наживкой. В маленький прогулочный гидроплан грузились седовласые леди и джентльмены. Они были одеты в легкие, ярчайших расцветок бушеты и платья-мини, громко говорили, хохотали.
Мервин подъехал к ресторанчику, где можно было перекусить, не выходя из машины. Проглотив несколько сандвичей и выпив чашку чая, он вернулся на Первое шоссе и вскоре был уже далеко от курортного городка.
Когда «холден» выбирался из каменного лабиринта горных ущелий и был готов ринуться по прямой как стрела дороге через пустыню, Мервин увидел на обочине две маленькие фигурки. Девочки-подростки, согнувшиеся под тяжестью рюкзаков, тянули вверх большие пальцы — голосовали. Он затормозил.
— Спасибо, спасибо! — затараторили девочки, перебивая друг друга.
Глядя на них, повеселел и Мервин.
— Возьмите нас, пожалуйста. Шесть машин проехало. И все мимо!
— Кидайте рюкзаки на заднее сиденье, а сами садитесь рядом со мной. Места хватит, — сказал Мервин. — Куда это вы путешествуете?
— В Палмерстон-Норт, — отвечала та, что сидела рядом с Мервином.
— Вам повезло, — сказал он. — Доедете без пересадки.
— Спасибо. — Девочки переглянулись. — Спасибо!
— Мы едем к моей бабушке, — добавила та, что сидела рядом с Мервином. — У нее недалеко от города ферма.
Долго ехали молча. Потом девочки зашептались.
— Секреты? — спросил Мервин.
— Нет! Кто вы? — повернувшись к нему, в упор спросила та, что сидела рядом. — Учитель?
Мервин промолчал. Он хотел было ответить шуткой, как неожиданно сдавило виски, сдавило невыносимо больно. Он знал эту боль, знал и боялся ее. Так начинается приступ, когда от неосторожного движения или нервного потрясения давал себя знать проклятый осколок в позвоночнике. Мервин съехал на обочину, закрыл глаза. Каждый новый приступ мог оказаться роковым…
Ожидая взрыва боли, он прислонился лбом к стеклу, уронил руки на сиденье. Девочки испуганно притихли, в недоумении переглядывались: «Пьянчужка? Или наркоман?!» Постепенно боль отступила, ровнее становилось дыхание. Минут через двадцать Мервин обернулся к пассажиркам с извиняющейся улыбкой:
— Ничего, ничего… Поехали дальше!
Проезжали Вайору. Здесь Мервин проходил войсковую подготовку, отсюда отправился во Вьетнам. Нет, не всколыхнулось в его душе ни горечи, ни сожаления… Когда же промелькнул поворот к озеру — их озеру, — он засветился такой радостной улыбкой, что девочки с еще большим удивлением стали поглядывать на него.
«А ведь у Джун, — думал Мервин, — тоже может теперь возникнуть такой же вопрос: «Кто ты?» Что я отвечу? Начну взывать к милосердию, к жалости? Нет, никогда! Неужели нет выхода из этого страшного круга? Он должен, он обязательно должен быть! Мы отыщем его вместе с Джун. Только бы мне побыстрее найти ее. Вперед, «холден», вперед!» И тут же услышал плачущий голосок одной из девочек:
— Пожалуйста, не надо так быстро, сэр! Пожалуйста, сэр! Мы боимся!
Мервин в недоумении посмотрел на спидометр. Стрелка показывала сто сорок миль в час. Он тотчас сбросил скорость. Фу-у, на сей раз обошлось…
В Палмерстон-Норт прибыли после ленча. Остановились у здания почтамта, где девочек уже ждали две пожилые, хорошо одетые леди. Девочки горячо благодарили Мервина. Он помахал им на прощанье рукой.
Чем ближе подъезжал Мервин к Веллингтону, тем сильнее становилось его волнение. А что, если окландская телефонистка что-нибудь напутала? Всякое может быть… А вдруг приходит он к Джун, а она говорит: «Мервин, ты жив?! Но от тебя так долго не было ни строчки… Познакомься, это мой жених…» Он вслух рассмеялся — до того невероятной, нелепо невероятной представилась ему подобная ситуация. Не верить Джун — значит не верить самому себе…
Было еще совсем светло, когда Мервин миновал причалы пиктонского парома. Здесь начинался собственно город — надо было решать, что ему предпринять теперь. Еще далеко на подъезде к городу он представлял себе, как остановится в этом районе и продумает каждый свой последующий шаг. Но ничего такого не произошло — на него вдруг нашло какое-то затмение. Он перестал видеть другие машины, пешеходов — видел лишь руль, спидометр и клочок дороги перед радиатором! Еще какой-то шаг, еще один, последний шаг — и он увидит наконец Джун!
Полицейский-регулировщик, стоявший в этот час «пик» на одном из оживленных перекрестков, едва успел отскочить в сторону от машины Мервина и тем спас свою жизнь. Он тут же передал по радиотелефону всем своим коллегам, чтобы они задержали «холден-пикап» с мужчиной-водителем, который только что нарушил все правила движения и может стать причиной катастрофы: «То ли пьян, то ли наркотиков нажрался». Но «холден-пикап», чудом никого не задев, проскочил на предельной скорости малый тоннель перед Карори, свернул влево и исчез на верхней дороге.
Оторвав взгляд от дороги, Мервин поднял голову. Его машина стояла у ворот Джун.
Впервые оказалось, что перебраться в коляску с сиденья машины хлопотно и трудно. Когда же он очутился наконец на земле, им овладела такая слабость, что он какое-то время не мог сдвинуться с места. Разглядывая ворота, деревья за ними, он собрался наконец с силами и поехал в коляске по дорожке в глубь сада.