покалывающее онемение. Ну! Ещё немного…
Марк
Лавина чудовищ продолжала вливаться в распадок, не иссякая. Сколько же их там⁈ На месте встречи с иллюзией уже громоздился синевато отливающий вал.
Марк обернулся к башне как раз чтобы увидеть, как одинокая фигурка в последнем прыжке взлетает и словно впивается в чёрную стену, бьёт по ней рукой… Пролом! Барон протиснулся внутрь. Слава богам, прошёл!
Барон Владимир
Чем ближе к башне, тем глубже становилась мерзкая жижа, словно гигантский донжон продавливал собой землю. На последнем прыжке Вова замахнулся, намереваясь вбить в стену толстую стальную заточку.
Сталь встретилась с чёрным камнем и… превратилась в пыль. Но рука — нет!
Рука вломилась в камень, цепляясь, удерживаясь… С хриплым скрипом рассыпались пряжки ремня, ножны с малым лёгким мечом ухнули в чёрную слизь и с чавканьем скрылись в глубине. Можно проститься навсегда.
Он выломал несколько камней и втиснулся внутрь. Содрал остатки штанов, вытер ноги. Помогло плохо. Вспомнил про висящую на шее фляжечку с травным настоем (жена с алхимиками на дорогу нашаманили), сдёрнул рубаху, смочил рукава, на которых, вроде бы, не было чёрных пятен, протёр лицо, руки, ноги. Остатки опрокинул в рот. Вроде отпустило. Живы будем — не помрём!..
Марк
То, что морок начал слабеть, Марк понял, как только крайние ряды мчащегося по распадку потока начали тормозить и оборачиваться на линии расставленных по склону лучников.
— Коле!!! Бросай иллюзию, прикрывай наших! Галя — вперёд!
Дракон взвился в небо, поливая затормозивших чудовищ огнём, заставляя развернуться, забыть про вроде бы померещившихся лучников.
— Работаем, братья! За Белый Ворон! За Новую Землю!
Барон Владимир
Пролом освещал пустую, как сухой колодец, башню со спиральной лестницей, наполняющей её сверху донизу. Вверх было ещё этажей пятнадцать (по высоте, конечно; никакими площадками, кроме самой верхней, и не пахло), зато вниз… Шахта казалась бездонной. Снизу ощутимо тянуло холодом, сыростью, кровью и смертью. Кое-где виднелись тусклые, едва различимые во тьме пятна света. То ли факелы, то ли какая-то магия…
Наверх или вниз? Наверх сильно ближе.
Рассудив, что сперва надо проверить ближнее, Вова побежал вверх по лестнице.
Под круглой (чёрной, конечно же) шатровой крышей ничего не было. Пустая комната. Всё, что в ней наличествовало — с больши́м тщанием выполненная пентаграмма. Никаких пошлых мелков! Линии были выплавлены из тускло-жёлтого металла и ювелирно врезаны в камень.
— Так, — вполголоса пробормотал барон, — это по-любому оставлять нельзя! — выломал один из башенных зубцов и начал от души херачить произведение искусства. С учётом имеющейся силы и определённых навыков, дело шло бодро.
Раздался угрюмый «бздынь», открылся портал в багровой рамке, из которого вышагнул маг в чёрной хламиде, театрально возопил:
— Кто ты⁈ — и воззрился на мужика в полуистлевших трусах со здоровенным чёрным куском скалы в руках.
Барон не стал разбираться — кто да что — и тем более ждать, пока некромант очухается и предпримет что-нибудь кроме тупых вопросов. К тому же тут уже всё было сломано. Он метнул в тёмного мага кусок скалы, вбивая его обратно в портал, и прыгнул следом.
Комната, в которой они очутились, по размерам напоминала большой школьный спортивный зал. Только очень мрачный. И очень, очень помпезный. Чёрные каменные статуи, драпировки, полированные колонны, пол, инкрустированный чёрным нефритом с огромной, просто гигантской пентаграммой, обрамлённой рунами странного вида — и посредине всего этого, размазанный скалой, лежал давешний мужик. Справедливости ради нужно сказать, что кое-что всё-таки осталось. Ноги. Ноги в растекающейся красной лужице торчали из-под камня. Картинка получилась контрастная. Выразительная такая. Пентаграмма замерцала (реагируя, возможно, на кровь?), и со всех сторон на барона полезли твари. Если те (внизу, что выскакивали из чёрной слизи) были рядовыми, то эти — явная элита. Возможно, более поздние эксперименты. Или специально выведенные охранники.
Описать порождения безумного разума довольно сложно. Да и неполезное это для психики дело, если честно.
Прямо перед бароном, словно свалившись с потолка, оказался… оказалось существо, в котором ещё можно было угадать остатки человеческой природы. Кожи не было. Голые, покрытые мутноватой плёнкой мышцы и сухожилия. На месте рук были сухие костяные конечности с суставом (локтем?) вывернутым вперёд, передняя часть которых напоминала костяные зазубренные косы, чем-то похожие на богомольи клешни. Существо бодро скакало, опираясь на эти штуки, и пыталось ими же убить обнаруженного врага.
— О! Ништяк! — обрадовался барон, отломал одну руку у «косаря» и начал ей махать во все стороны, пробиваясь сквозь ряды немёртвых. — А неплохо получается!
Реально, получалось неплохо. Барон прорубался сквозь толпящихся монстров, соображая: что же дальше? Со всех сторон, из-за колонн и из полутьмы драпировок подваливали всё новые и новые твари.
Они получали повреждения и отползали или затихали нелепыми грудами, но… Но количество коцок на собственной шкуре неумолимо росло.
«С-с-с-сука, надо выжить! — подумал Вова. — Если я здесь сдохну — это же пипец… Не дай боги, эти меня ещё и оживят. И не дай боги, с моими силами!!!»
Он продолжал махать косой, снова смещаясь в центр зала, к огромной, поддерживающей свод колонне метров трёх в обхвате — хотя бы прикрыть спину, и мрачно раздумывая, что, может быть, в случае худшего исхода боги смилостивятся и дадут поднять только тело, без подаренных свойств…
Так, похоже, если наступать на металлические линии в полу, монстры не очень хотят приближаться. Шипят, машутся — напугать хотят, что ли? Вынудить сойти? Напротив присмотренной колонны как раз в полу много чего-то блестело.
«Правильной дорогой идёте, товарищи!»
Марк
Распадок был заполнен… завален… забит чудовищными телами, окутанными синей дымкой.
Но новые всё ещё лезли. Поток превратился в ручей, и всё же этого ручейка с лихвой хватит, чтобы смыть всё их сводное войско.
— Стрелы кончаются!
— Стрелы есть? Мужики⁈
— Бери отсюда, на пару минут ещё хватит…
Марк выматерился по-эльфийски. Все вероятности событий сплелись, смялись в комок.
Ну что, кажется, подходит время для рукопашной.
Барон Владимир
По периметру колонны были вырезаны статуи. Мужчины и женщины в судорогах в агонии. Очень натуралистично. Смотреть на это было неприятно, и он хотел уже повернуться к ним спиной, когда центральная статуя, стоящая на кончике одного из лучей, открыла глаза.
«Твою мать! — только и успел подумать барон. — Живая!»
Глаза у женщины были затуманены болью. В заломленные наверх, зажатые металлическим капканом руки было воткнуто множество зазубренных шипов, тоненькие струйки крови стекали вниз по совершенно серой в тусклом свете подземелья коже, пропитывая простое платье, сшитое на манер длинной холщовой рубахи. Одежда набрякла и казалась почти чёрной. Из уголка рта сочилась кровь.
Барон