- И пехоте не легко, - сказал Симоняк. - Надо сблизиться с противником так, чтобы он ничего не учуял.
Поговорили, решая, как и что лучше сделать. Николай Павлович пригласил Одинцова поужинать.
- Не откажусь. С утра во рту маковой росинки не было.
И сев за стол, генералы и офицеры продолжали обмениваться мыслями о надвигающихся боях. Потом вспомнили былое.
- Скажите, Николай Павлович, - поинтересовался Одинцов, - говорят, вы у Кочубея воевали?
- Рядышком. В тех местах. На Кубани вырос, там с белоказаками дрался.. Так мы же земляки! - обрадовался Одинцов.
Выяснилось, что подростками они батрачили у одного помещика. Пятнадцатилетний Одинцов управлялся с быками, Симоняк пахал, убирал урожай.
Встретились четверть века спустя. Генералами стали. Вот как сложилась их судьба в советское время.
Пулковская слава
На наблюдательный пункт командир корпуса перебрался глубокой ночью. Заглянул в блиндаж, где еще хлопотали связисты, и вышел в траншею.
Пулковские высоты окутывала белесая мгла. С запада, со стороны Ораниенбаума, доносился гул глухой канонады. В ясном небе играли багровые всплески.
Там уже началось... 14 января сорок четвертого года перешла в наступление 2-я ударная армия, которой командовал генерал И. И. Федюнинский. Из оперсводки Симоняк знал, что удар с малой земли - с ораниенбаумского плацдарма - вызвал у немцев суматоху. Они не ожидали его, видимо, проглядели переброску наших войск под Ораниенбаум. Производилась она в глубокой тайне. Темными ночами от канатной фабрики в Ленинграде, от пирса в Лисьем Носу отчаливали суда с людьми, оружием, боевой техникой. Они пробивались через залив, скованный льдом, к причалам Ораниенбаумского порта. Так было переброшено несколько дивизий, танки, орудия, тысяча триста вагонов разных военных грузов.
Наступление, начатое с малой земли, развивалось успешно. Симоняк искренне порадовался и за своего старого товарища по академии Андреева. Анатолий Иосифович командовал 43-м стрелковым корпусом, действовавшим в составе 2-й ударной армии.
Эфир заполняли панические радиограммы немецких командиров, моливших о подкреплениях.
- Завтра еще не так запоют! - усмехнулся Симоняк, читая радиоперехваты.
Завтра предстояло вступить в битву гвардейскому корпусу. Он входил в 42-ю армию, которая наносила основной удар по вражеской обороне под Пулковом. Обе наши армии, шедшие от Ораниенбаума и Ленинграда, должны были соединиться в районе Ропши и тем самым замкнуть в кольцо стрельнинско-петергофскую группировку немцев, а затем наступать на Кингисепп и Гатчину.
Гвардейский корпус шел в центре прорыва. Его задачей было протаранить оборону врага на фронте Верхнее Койрово - Редкое Кузьмино, протяжением двенадцать километров.
- Именно протаранить! - подчеркивал командарм Иван Иванович Масленников.
- По-гвардейски, как вы это сделали на Неве! - добавил член Военного совета Василий Павлович Мжаванадзе. - Нет, лучше, чем там. Мы ведь на год стали взрослее, опытнее.
Пока всё шло нормально. Гвардейские полки подтянулись на исходное положение. Как обычно, немцы время от времени освещали ракетами передний край, лениво постреливали. Озабоченное неослабевающим нажимом наших войск южнее Ораниенбаума, их командование принимало меры, чтобы восстановить положение.
Медленно тянулась долгая январская ночь. Невидимые в темноте, выдвигались вперед батальоны. В белых халатах, словно призраки, проходили люди через высоту, на которой стоял Симоняк, огибали ее справа и слева.
Радио и проволочная связь соединяли комкора со штармом, с дивизиями. Но эфир молчал, телефоны не звонили. Было заранее решено: никаких переговоров, даже кодированных, до начала операции. И в траншеях люди разговаривали вполголоса, словно громкое слово могло долететь до противника.
Неподалеку загромыхали разрывы. Генерал насторожился. Огневой налет продолжался минут пять. Когда он прекратился, Симоняк вздохнул с облегчением.
Вскоре офицер связи доставил донесение от комдива Щеглова: немцы обстреляли расположение батальона гвардии капитана Трошина. Потерь нет. Огневой налет, надо полагать, был случайным.
Генерал подумал о Трошине. В корпусе этот молодой офицер служил недавно. Войну начал политработником, потом перешел на командную должность. Первый бой - в Арбузове - провел неудачно. Сам пошел в атаку, забыв, что отвечает за весь батальон.
- Так нельзя, капитан! - заметил ему после боя комкор.
Трошин старался объяснить, как всё получилось:
- Подошли к поселку. Огонь страшный. Залегли солдаты. А ведь еще бы один бросок - и поселок в наших руках. Я в этих местах до войны жил, на Дубровской электростанции работал. Родные места. Вот и побежал в передовую цепь.
Генерал покачал головой:
- И что получилось? Потеряли управление. Командир должен быть всегда командиром. С горячим сердцем, но с холодным рассудком. Не поддаваться первому порыву, а всё взвесить и лишь после этого принимать решение.
Суровый урок, полученный в том бою, Трошин как будто усвоил, усердно готовил к наступлению батальон. Всё же комкора беспокоило: сумеет ли комбат держать себя в руках в наступлении? Симоняк достал листок бумаги, черкнул Щеглову: С Трошина глаз не опускать. Напомни Шерстневу.
На наблюдательном пункте не сиделось. Комкору хотелось видеть людей, он пошел в траншеи, проверяя; как гвардейцы сменяют части, занимавшие здесь оборону. Командира 64-й дивизии Романцова он повстречал неподалеку от его штаба.
- Куда путь держишь, Иван Данилыч?
- В полки хочу заглянуть.
- Добре...
Романцову исполнилось сорок. Больше двадцати лет он отдал службе в армии, воевал еще под Перекопом. На Ленинградском фронте до перевода в корпус командовал стрелковой дивизией, но в наступательных боях участвовал мало. Не то, что Щеглов или командир 45-й дивизии Путилов. Не вышел бы первый блин комом. Но теперь что было загадывать! Бой покажет, думал Симоняк, идя по траншее.
Командир Ленинградского полка Афанасьев о чем-то оживленно говорил со своим новым замполитом Евсеенковым.
- Что вы тут за военный совет устроили?
- Договариваемся - где кому быть. Александр Корнеевич вперед рвется.
- А командир полка, значит, против?
- Да, товарищ генерал, - негромко подтвердил Евсеенков. - А я так думаю: пойду в один батальон, к Панфилову, а парторг полка Иван Павлович Сень в другой - к Ефименко...
- А каково настроение солдат?
- Боевое.
- Кулаки у всех чешутся.
- Помните главное: стрелой лететь вперед, назад не оглядываться. Доколачивать уцелевших фашистов будут другие...
Симоняк обосновался на своем наблюдательном пункте под утро. В длинной траншее, перекрытой бревенчатым накатом, было подготовлено всё необходимое: установили перископ, стереотрубу, повесили карту. Рядом с генералом расположился командующий артиллерией корпуса полковник Иван Осипович Морозов. Потирая руки от холода, а может быть, от волнения, он посматривал на часы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});