Лицо генерала с резко обозначенными скулами посуровело, стало напряженным.
- Так-то, полковник... Многое зависит от нас. Помнится, год назад встретил я нескольких солдат. Брели служивые с вещевыми мешками за спиной. Устали, видать, до чертиков. Спрашиваю: Куда путь держите? Посмотрел на меня бородач, усмехнулся в усы: На Берлин. - Дойдете? - Дойдем, ежели командиры дорогу покажут. Здорово ведь сказано, а?
Пасмурное лицо генерала осветила улыбка. Взглянув на часы, Николай Павлович стал застегивать китель.
- Пятый час, ехать пора. Пошли, полковник. И про городки не забудь. Про первый удар.
Под клуб в 45-й дивизии приспособили дощатое помещение какого-то склада. Из жердей сколотили скамьи, соорудили на скорую руку даже некоторое подобие сцены. Горел электрический свет - неподалеку пофыркивал привычный ко всему, безотказный движок. Начальник штадива Миленин был доволен. Глядя на комкора сияющими глазами, он словно бы говорил: Вот ведь как мы постарались...
В клубе собрался вместе с молодыми бойцами цвет гвардейского корпуса, его золотой фонд, как несколько высокопарно выразился начальник политотдела полковник Н. М. Иванов, сменивший осенью Игнатьева. Корпус был создан недавно. Входили в него 45-я, 63-я и 64-я гвардейские стрелковые дивизии. Каждая из них имела свою историю, свои традиции, и Симоняк, хоть был особенно привязан к своей родной 63-й, старался не обойти вниманием и другие.
45-я гвардейская стрелковая дивизия сражалась под Ленинградом с первых дней войны. Это она на дальних подступах к городу под Сольцами наголову разбила соединение эсэсовцев. Позже дивизия попала в окружение, немцы объявили ее уничтоженной, но полки пробились в Ленинград со своими знаменами и оружием. Ленинградские рабочие и балтийские моряки пополнили дивизию, и не было, пожалуй, ни одной серьезной операции на Ленинградском фронте, в которой бы она не участвовала: у Красного Бора, Московской Дубровки, под Синявином. Первой на Ленинградском фронте она получила звание гвардейской, и ее люди высоко держали знамя. У дивизии было много героев - таких, как ленинградский коммунист комиссар Георгий Журба. Он был смертельно ранен на Невском пятачке. Или командир 129-го полка Николай Кузнецов. Когда его наблюдательный пункт окружили немцы, он дрался до последнего и вызвал артиллерийский огонь на себя. Сотни, тысячи бойцов гвардейской закалки и высокой доблести были в полках.
Боевое крещение 64-я дивизия получила под Любанью. Потом был Мясной Бор... Полки дивизии вырвались из ловушки, протаранили уже сомкнувшееся было вражеское кольцо. Во время операции по прорыву блокады дивизия наступала с большой земли и овладела мощным неприятельским опорным пунктом роща Круглая, нанесла немцам тяжелый урон.
Три боевые дивизии составляли корпус. И задачи перед ним ставились большие. Командующий Говоров так и сказал Симоняку: Нам нужен ударный корпус, способный прорывать любую оборону противника, в любом направлении и на фронте любой армии...
Летом и осенью корпус участвовал в двух операциях. Особенно удачным был штурм главной Синявинской высоты 50,1. Гвардейцы лишили противника возможности контролировать отсюда железную дорогу, шедшую по берегу Ладожского озера в Ленинград.
Искусно действовали в том бою командиры полков Анатолий Афанасьев из 63-й дивизии и Семен Даниленко, бывший на Ханко начальником штаба в Ленинградском полку, а теперь переведенный в 45-ю дивизию. Военный совет фронта наградил Афанасьева, Даниленко, комбата Владимира Панфилова орденами Суворова 3-й степени. Появились в корпусе после этих боев кавалеры ордена Кутузова: капитан Григорий Березин, старший лейтенант Антон Горбатюк, лейтенант Сергей Магомедов. Героем боя за высоту комкор считал и начарта 63-й гвардейской дивизии полковника Феоктиста Андреевича Буданова, который сменил Морозова. Буданов отлично разведал траншеи на высоте, обрушил на них точный огонь и не позволил противнику маневрировать, определить момент начала атаки...
...В клуб из полков корпуса приехало много солдат. Симоняк, оглядывая зал, везде видел старых знакомых: розовощекого плечистого Тимофея Пирогова, с которым в один день получал Золотую Звезду; веселого непоседливого старшину Федора Бархатова, комсомольца Московской заставы. После боев на Неве ему больше уже не поручали поварских и писарских дел. Федор вступил в партию, командовал взводом автоматчиков.
Увидел генерал капитана Владимира Массальского, оживленно разговаривавшего со своими солдатами Виктором и Тимофеем Ивановыми. Вспоминают, наверное, о чем-то веселом, хохочут. Может быть, о какой-то проделке во вражеском тылу, на это автоматчики большие мастера.
Невдалеке от сцены сидел Дмитрий Зверев. Недавно он вернулся из госпиталя в свой же полк, в свой же батальон. Говоров сдержал слово - гвардейцев по выздоровлении отправляли в те части, где они служили раньше. По этому поводу в штабе фронта говорили: У Симоняка один корпус воюет, а второй набирается сил в госпиталях. Некоторые горячие головы спешили вернуться еще и не долечившись. Считали, что среди фронтовых друзей, в своем родном полку скорее поправятся и уж наверняка не опоздают к важному боевому делу.
- Надо начинать, - сказал генерал начальнику политотдела Иванову и поднял руку. Стало тихо.
- Тут собрались бывалые и молодые солдаты, - проговорил комкор. - Каждому из ветеранов-гвардейцев, которые немало повоевали, есть о чем рассказать. Не стесняйтесь, если язык не очень бойко поворачивается. Как разумеете, так и рубите. Поймем!
Приглашение повторять не пришлось. На помост поднимались гвардейцы - и кряжистые бородачи, и еще совсем юнцы, годившиеся им в сыновья. Их поставила в один ряд война - людей разного возраста и разных мирных профессий. Сейчас мысли всех были направлены к одному - как нанести врагу удар под вздох.
- Да, да, под самый вздох! - дважды повторил эти слова Тимофей Пирогов, выступивший первым.
- Верно, старший сержант! - одобрил Симоняк. - Расскажи, как вы, гвардейцы Ленинградского полка, дрались на Неве, пускай молодые послушают.
И новички, да и бывалые солдаты, затаив дыхание слушали неторопливый рассказ ветерана. Всё у него в бою получалось просто. Проскочил через реку, ворвался в траншею, уложил десяток гитлеровцев из автомата. Увидел блиндаж, бросил в него лимонку и, влетев сразу за ней, обезоружил немецкого офицера. Затем отправился с товарищами дальше, подорвал неприятельский танк.
Тимофей Пирогов прошел через многие испытания. Природная храбрость у него органически сплавилась с умением.
Каждый действовал бы так, - подумал генерал, не сводя посветлевших глаз со старшего сержанта, - тогда смололи бы немцев под Пулковом в порошок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});