способов в офисе. Продавец и механик, банковский служащий и повар, целитель и инженер отдаются своей работе, поддерживая других бессчётными часами невыразимой щедрости и любви. Разумеется, иногда случаются моменты обиды и перегрузки, когда люди пребывают в дурном настроении и испытывают недовольство. Однако бóльшую часть времени окружающие вас люди проявляют щедрость в разговоре и действиях, добавляя свою жизненную энергию в общий поток. Посвятите день или неделю тому, чтобы замечать и называть вездесущие проявления потока щедрости и склоняться перед ними.
Затем вы можете сознательно сделать вклад в поток щедрости — не потому, что это ваша обязанность, а потому, что это делает вас счастливыми. Как и все люди, вы уже что-то даёте множеством способов. Наслаждайтесь всем, что делаете. Вы увидите, что можете позволить своей щедрости расти. Попробуйте такую практику: каждый раз, когда в вашем уме возникает мысль чем-то поделиться, делайте это. Чем бы это ни было: даянием денег, времени, помощи или имущества — задумавшись об акте щедрости, обязательно осуществите его. Иногда мы беспокоимся, что пожалеем о своей щедрости, перепроверяем себя, и у нас возникают небольшие сомнения. Не верьте сомнениям. Вместо этого замечайте любые спонтанные мысли, исполненные щедрости, и следуйте им. Вы обнаружите, что они в итоге сделают вас счастливыми. Попробуйте и убедитесь сами.
14. За пределы ненависти — к беспристрастному сердцу
Есть удовольствие и боль, обретение и потеря, злословие и почёт, похвала и обвинения. Пробуждённые неподвластны этим внешним вещам. Всё это исчезает так же быстро, как возникает. Если другие выступают против вас, не гневайтесь, ведь это препятствует вашей собственной внутренней свободе. Научитесь терпеливо сносить их грубые слова, пока они не стихнут. То же самое касается похвалы. Выясните, что ложно, а что истинно, и признайте факты.
«Дигха-никая» и «Дхаммапада»
Те, кто носит в себе ненависть, испытают боль и горе, рождённые из ненависти. Гнев и мстительность, доминирование и брань, упрямство и презрение — это не путь. Тренируйся отбрасывать их.
«Мадджхима-никая»
Когда я только начинал буддийскую практику, мне было ужасно важно разобраться в корнях гнева и страха. Поскольку я вырос в условиях непредсказуемого насилия, я был осторожен, подозрителен и никогда не знал, чего ожидать. Во внешнем мире мой отец был уважаемым учёным, работавшим на военных и занимавшимся медицинскими вопросами в космических программах, он преподавал в медицинских школах и участвовал в разработке искусственного сердца. Дома же всё было по-другому. Хотя иногда он мог быть любящим, он был контролирующим параноиком, всегда волновавшимся о том, кто мог за ним наблюдать. У него вызывали тревогу люди на улице и то, что ФБР придёт за секретными документами, которые он хранил в рамках своих военных контрактов. Он ненавидел даже машины, которые ехали позади него. Когда он приходил домой, мы никогда не знали, какой сегодня день — хороший или плохой. Он набрасывался на моих братьев и на меня, но хуже всего приходилось моей матери. Он мог столкнуть её с лестницы или пригрозить разбить её головой окно.
Чтобы мы могли изучить гнев и то, как он порождает ненависть и агрессию, Аджан Чаа поощрял нас непоколебимо наблюдать собственный опыт гнева каждый раз, когда он возникает. Согласно его наставлениям, нам следовало начинать с малого. Он хотел, чтобы в течение всего дня мы замечали первый момент отвращения, ощущение неудовлетворённости, обиды и осуждения. «Как он возникает? — спрашивал он. — Что его вызывает: внешние вещи или привычка, телесные инстинкты и история в уме?»
Однажды я довольно сильно разозлился, когда со мной несправедливо обошёлся старший монах. Аджан Чаа просто посмеялся. «Хорошо, — сказал он, — ты видишь, как работает гнев». Он дал мне указание вернуться в мою маленькую хижину в лесу, закрыть дверь и окно, надеть всю одежду, которая у меня есть, сидеть и злиться. Это было в разгар жаркого сезона, и я словно сидел в огне: снаружи было ужасно жарко, но внутри — ещё жарче. Я чувствовал свой гнев на ситуацию, обжигающие телесные состояния и накатывавшие волны агрессии. Я заметил появившийся вместе с этим страх: страх другого человека, страх того, что я могу сделать, страх повторения прошлого, страх моего стыда.
Моё исследование гнева и страха продолжалось много месяцев. Я увидел, что страх никогда не связан с тем, что действительно есть в настоящем мгновении. Когда присутствуют боль и страдание, это просто боль и страдание. Однако страх добавляет неуверенности в отношении того, что может возникнуть позже. Он появляется, как страшная история, захватывающая тело и ум. Страх повторял мне одну и ту же историю сотню раз, пока я не замечал его и не спрашивал: «Это ты, страх?». Я каждый раз попадался на его крючок.
Одновременно со страхом и гневом я изучил работу внутреннего критика — осуждающего ума. Я слышал, как повторяю критические замечания моих родителей, учителей и духовных авторитетов. У меня было так много критических суждений, что один из моих учителей велел мне считать их. Я осуждал свою боль, свой блуждающий ум, шум, который я слышал, насекомых, монастырь и весь мир! Каждый час возникала сотня таких суждений. Я видел, как быстро мой гнев мог превратиться в обвинение других или, когда я направлял его на себя самого, в смущение и стыд. Это походило на карикатуру Жюля Файфера, изображавшую человека, который говорил: «От моего отца я унаследовал внешность, манеру говорить, позы и мнения, а от матери — презрение к отцу». Это очень точно описывало мою ситуацию.
Я познакомился со всеми уровнями отвращения — от мельчайшего напряжения вокруг укуса комара до того, как гнев перерастает в ненависть, а затем — в открытую ярость. Я обнаружил, что внутри каждого из нас есть внутренний судья и присяжные, железный занавес и полиция. У нас свой внутренний «Талибан»[9] и места изгнания. Иногда я чувствовал себя подобно Будде под деревом бодхи, столкнувшимся с собственными внутренними демонами в форме Мары. Считается, что в ночь своего просветления Будда сел под деревом бодхи в Северной Индии. Он поклялся непоколебимо сидеть там и не вставать со своего места до тех пор, пока не достигнет полной свободы. Вскоре появился Мара, индийское божество заблуждения и зла, вознамерившийся помешать Будде достичь его цели. Для этого Мара послал к нему своих дочерей — самых прекрасных соблазнительниц, каких только можно представить. Однако Будда не поколебался и просто сказал: «Я вижу тебя, Мара». Когда страстное желание не сработало, Мара рассердился и послал к Будде свою огромную армию.