и превратились в яму, и она упала в нее, раскинув руки и радостно крича.
Когда Шербера открыла глаза, все было кончено. Ее руки были завернуты в лубки и обмотаны повязками, и казались большими, как клешни прибрежных крабов. Ее тело прижималось к телу Прэйира — теплое, твердое, сильное — теперь она могла дать имена этим ощущениям, а значит, она уже не спала.
Прэйир почувствовал, как она зашевелилась — твердое тело стало еще тверже, напряглось, — и его грудь завибрировала под ее ухом, когда он сказал:
— Ты проснулась, женщина.
Шербера подняла голову, моргая тяжелыми веками, края которых жгло, будто после бессонной ночи. Предметы вокруг расплывались, но главное она разглядела: пустыня, палатки вокруг, снующие туда-сюда воины…
— Сколько?
— Почти три дня.
И он, как и обещал, был с ней.
Нет, не так. Она, как он и обещал, была с ним.
Шербера пробыла в беспамятстве три дня — все три дня оставшегося пути до города, что становился все ближе с каждым шагом, который проделывали по пустыне люди Тэррика, пока, наконец, кто-то из воинов, идущих впереди, не крикнул, срывая голос, что впереди показались стены.
Этот крик и вернул ее к жизни.
Прэйир опустил ее на землю возле палатки целителей, и она села на прогретый солнцем песок, обхватив колени перевязанными руками и глядя вдаль, на высившиеся впереди стены. Подошедший Олдин накинул на ее плечи теплую накидку, и Шербера вздрогнула, только сейчас ощутив прохладный ветер, дующий в долину с гор. Ей показалось, она чувствует дыхание снега, холодное и одновременно обжигающее, как самое жаркое пламя, в котором в мгновение ока можно было сгореть дотла.
— Я скажу остальным. — Шербера вздрогнула, когда услышала позади себя голос Прэйира. — Вернусь вечером, и для тебя же лучше, целитель, чтобы она уже могла стоять на ногах. И покорми ее. Она слаба как котенок.
— Она сможет стоять на ногах задолго до твоего возвращения, — отозвался Олдин. — И не рычи так яростно, славный воин. Ты пугаешь моих лекарок.
Похоже, за эти три дня между Олдином и Прэйиром что-то изменилось, удивленно подумала Шербера, не услышав резкого ответа.
Олдин вынес из палатки чашу с отваром, чтобы унять боль, и мясо, чтобы укрепить силы, и уселся рядом, тоже повернув лицо навстречу ветру, но наблюдая за Шерберой краем глаза. Она же осторожно подняла чашу, неловко сжав ее завернутыми в лубки руками, и поднесла к губам. Питье было приятным на вкус. Она выпила все до капли.
— Я сниму лубки уже завтра, Шерб, — сказал Олдин, и радость обдала ее сердце теплой волной. — Но сегодня тебе придется поесть из моих рук. Ты не ела три дня, тебе нужно набраться сил. Не смотри на меня так свирепо, — добавил он, заметив выражение ее лица. — Хочешь, чтобы это сделал Прэйир?
Он смеялся над ней? Но она была так слаба, что не смогла разозлиться.
Вскоре Шербера жевала мясо и глядела вперед, на темнеющие на возвышенности городские стены. Тэррик приказал остановиться здесь на ночь — здесь, а не в городе, хоть этим приказом часть воинов снова была недовольна.
Но им следовало быть осторожными. Южное войско должно было встретить их уже день назад, в долине, откуда они поднялись утром. Но не встретило и не оставило знака, ни обычного, ни магического. Следов сражения поблизости не было, и это могло значить что угодно.
Тэррик отправил уставших разведчиков к городу, приказав им быть быстрыми, но очень осторожными. Лагерь ждал их возвращения.
Шербера сидела в окружении акраяр у костра, разведенного возле целительской палатки, когда кто-то из магов подал еле слышный тризим — предупреждение, заставившее всех в войске насторожиться и приготовиться.
— Разведчики! Возвращаются, но не одни! — тут же разнеслись голоса.
Лагерь накрыло оживление. Шербера увидела Тэррика в окружении своих близких — его словно несла вперед людская волна, — и тревога на его странном чужом лице была почти нескрываемой. Она почти тут же поняла, почему.
— Смотрите! — воскликнул кто-то далеко впереди. — Темволд! С ними темволд!
И это в самом деле были темволд, ехавшие к ним в сопровождении разведчиков так уверенно, словно это был не самый злейший враг, а добрый друг. Запели песню предвкушения мечи, натянулись тетивы луков…
— Они идут не с войной, а с миром! — закричал один из разведчиков. — Не с войной, а с миром!
— Не стрелять! Опустите оружие! — тут же разнесся над войском голос Тэррика, и ведущие отрядов эхом отозвались на этот приказ, останавливая тех, кто уже был готов подарить врагу смерть:
— Опустите луки! Маги, уберите чары. Все слышали приказ: не стрелять! Опустите мечи!
Темволд было всего трое — три человека против тысячного войска Тэррика, — но ненависть, кипящая в крови вот уже две Жизни, была слишком горячей, чтобы воины смогли справиться с ней сами. Резкие окрики ведущих заставили поднятые мечи опуститься, а магию свернуться клубками у ног, но проклятья и оскорбления лились сквозь зубы неудержимым потоком. Даже Шербера, привыкшая в войну к ругательствам, почувствовала, что краснеет.
Предатели, ставшие во главе зеленокожих по своей воле…
Что им нужно? Чего они хотят?
Всадники на несколько мгновений остановились, после чего разделились. Разведчики двинулись вперед, не отрывая взглядов от пустыни под ногами лошадей, словно не в силах посмотреть в глаза своим братьям по оружию. Темволд остались на месте. Самый рослый из них, песочно-желтого цвета — как испражнения больного кишечной лихорадкой, со злорадством сравнила Шербера — тронул лошадь, заставив ее переступить копытами. Его глаза обегали войско в поисках фрейле, но Тэррика уже пропускали вперед, хоть и держали чуть позади линии магической защиты маги и прикрывали мечами близкие, готовые умереть за своего господина в любой миг.
Их взгляды встретились, и узкий рот темволд искривила фальшивая улыбка.
— Фрейле восходного войска! — Он говорил на их языке чисто. — Я пришел без оружия, тебе нечего бояться.
— Предатель, — отозвался Тэррик, и войско вокруг Шерберы взорвалось новым потоком оскорблений, поддерживая своего господина. Фрейле пришлось поднять руку, чтобы утихомирить воинов. — Мои люди не убили тебя только потому, что это приказал им я, и ты знаешь это, — продолжил он, когда воцарилась относительная тишина. — Что привело к нам того, кто спит с рыбами и убивает людей?
Темволд проглотил новое оскорбление и только дернул головой в сторону города позади себя. Его лицо стало чуть бледнее, но взгляда он не отвел, хоть и наверняка знал, что следующие слова могут стать для него последними:
— Ты подошел слишком близко к нашему городу. Тебе нужно повернуть.
— К вашему городу,