Помню, после смерти Ретта моя мама умоляла нас с Бэаром заняться чем-нибудь другим. «Занимайтесь чем угодно, только не рыбалкой», — говорила она нам. К сожалению, с нашей точки зрения, другого выхода не было. Мы хотели делать то, чем занимались в детстве, — находиться на берегу океана. Это не изменилось ни для кого из нас.
Я ставлю кофейную чашку в раковину и стою, глядя на горизонт. На редкость ясный день. Пока смотрю в окно, мои мысли возвращаются к Джорни. Интересно, находится ли она в баре, думает ли она обо мне, или о нас, точнее, только обо мне, как бы эгоистично это ни звучало. Я алчный. Вздохнув, прихожу к выводу, что дал Джорни достаточно пространства для размышлений и собираюсь поговорить с ней еще раз. Я не могу уехать на два месяца, не зная, что происходит между нами.
За моей спиной скрипит пол. Я оборачиваюсь и вижу отца, который идет на кухню. Облокачиваюсь на стол и смотрю, как он наливает себе чашку кофе. В заднем кармане его комбинезона лежит сложенный листок бумаги. Я ничего не говорю, а только наблюдаю за его передвижениями по кухне.
— Доброе утро, — бормочет он, добавляя сливки в кофе. Для ворчливого старика забавно, что он пробует модные сливки. Сегодня это какой-то вид из Starbucks со вкусом корицы, я вчера застал Атласа за тем, как он пил их прямо из упаковки.
— Доброе утро, — говорю я, отвечая на приветствие. Можно было бы подумать, что я злюсь на него за тот бардак, в котором сейчас нахожусь, но на самом деле? Он не заставлял меня идти в тот бар и уж точно не причастен к моему решению, что трах с Джорни решит проблему. Не-а. Это мои дерьмовые поступки, и я сам виноват.
Сев за кухонный стол, отец ставит чашку с кофе и достает из заднего кармана листок. Наклонившись вперед, он протягивает его мне, и ловит мой взгляд.
— Что это?
— Документ на этот дом. Он твой.
Я наклоняю голову в одну сторону, глядя на него с другого конца комнаты. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что это такое и зачем он это сделал.
— Просто позвольте мне жить здесь с вами, мальчики, пока я не сыграю в ящик, — ворчит он, не отрывая взгляда от окна.
Я не знаю, что сказать. Сначала молчу. Что же я должен ответить? Прочищаю горло.
— Ты не должен был это делать.
Отец переводит взгляд с окна на меня, и я вижу сломленного мужчину. Тот, кто отдал всю свою жизнь любимому делу, но больше им не занимается.
— Я хочу лишь, чтобы вы, мальчики, были здесь, со мной.
Киваю и замечаю, что Бэар и Атлас направляются на кухню. Атлас идет прямо к кофейнику, упирается подбородком в стойку и пристально смотрит на него.
— А эта штука делает горячий шоколад?
Следующим из-за угла появляется Кохо, его когти скребут по деревянному полу, и он делает то же самое, что и Атлас, только смотрит на свою пустую тарелку для еды. Бэар перегибается через край прилавка и насыпает ему в миску горсть еды. Выпрямившись, брат почесывает затылок.
— Откуда у нас собака?
У Бэара отшибло память. В буквальном смысле. Он практически забыл две недели, предшествовавшие поездке на Аляску.
Атлас поворачивается к нему.
— Дядя Би, мы это уже проходили. Я нашел его, и теперь я его папа.
Я улыбаюсь своему сыну. Он счастлив здесь, и это все, что имеет для меня значение.
Бэар кивает мне, когда Атлас с отцом выводят Кохо на улицу.
— Привет, — говорит брат, подходя ко мне в одних спортивных штанах. Его тело все еще в синяках, а на груди появилось несколько новых шрамов.
— Как ты себя чувствуешь? — Я прислоняюсь спиной к стойке, наблюдая, как он тянется за кофе.
— Немного побаливает, но не сильно. — Он наливает себе чашку кофе и снова поворачивается ко мне лицом. — Как все прошло с Джорни?
Бэар не знал о ее связи с Афиной. Он знал о Ретте и ее родителях, но не о сердце. Не знаю, почему я не сказал ему тогда. Наверное, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Мне и так было плохо от того, что я был в курсе. Когда я сообщил координатору по трансплантации, что не хочу, чтобы со мной связывались, они дали мне следующую информацию, как и всем:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Реципиентом стала семнадцатилетняя девушка из Вашингтона.
Мой пульс бьется в шее, горло сжимается.
— Я не разговаривал с ней с тех пор, как мы вернулись. Решил дать ей немного пространства.
Бэар делает глоток кофе.
— Это безумие, что у нее сердце Афины. Просто чертовски странно, понимаешь?
Если подумать, та связь, которая у нас есть с ней и ее семьей, необъяснима. Как? Почему? Возможно, ответов на эти вопросы у меня никогда не будет, но я знаю одно.
Я все усложнил тем, что начал с ней отношения, основанные на лжи.
Большую часть дня Бэар, отец, Атлас и я рыбачим с пирса. Мы ловим судака, а Кохо большую часть времени проводит в океане. К концу дня от него так сильно воняет, что мы едва можем это терпеть.
— Пойду-ка искупаю этого парня, — говорит отец, а затем берет его за поводок и направляется вверх по улице с коробкой снастей в одной руке и Кохо в другой. Я не знаю, кто больше нуждался в собаке — Атлас или мой отец.
Мое дыхание учащается, и я знаю почему: сердце сжимается, когда я вижу, на какой улице мы находимся. Я не заслуживаю Джорни, и уж точно не чувствую, что заслуживаю любви после всего, через что я ее заставил пройти. Но мне нужно, чтобы она знала, что любовь, которую она подарила нам с Атласом, дала мне надежду на то, что она все еще существует.
Я осознаю, почему решил зайти в тот бар и найти ее. Я также не могу сказать, что поступил бы иначе. Разве что, может быть, сказал бы ей правду перед тем, как трахнуть, но это уже детали, я не знаю, возможно, все сложилось именно так по какой-то причине?
Атлас улыбается так широко, что улыбка растягивается по всему его лицу.
— Я бы не отказался от рутбира.
Подмигиваю ему.
— Мне нравится ход твоих мыслей.
ГЛАВА 38
Прибойная рыбалка — практика ловли рыбы в океане, стоя на берегу и забрасывая удочку в полосу прибоя.
— Мне нужно съездить в Costco (прим. пер.: Costco — сеть магазинов).
— Купи бублики с сыром, — говорит Пресли Эйву. — У нас закончились.
Я наблюдаю за их общением, пытаясь проанализировать их взгляды и тон. Вроде бы все в порядке, да? Они ведут себя вежливо?
Эйв кивает, записывая все на клочке бумаги. Затем смотрит на меня.
— Что-нибудь еще?
— Думаю, у нас заканчиваются бумажные полотенца и мыло для рук в уборных.
Он записывает и это.
— Эй, Кент?
Пресли вздыхает рядом со мной, опустив голову.
— Он должен правильно называть его имя.
Мы смеемся, когда Кайло появляется из-за угла, зная, что Эйв имеет в виду именно его.
— Да?
— Поехали со мной. Мне нужно, чтобы ты таскал всякую дрянь.
Глаза Кайло расширяются.
— Ты уверен? Разве нет кого-то более квалифицированного для этого?
Эйв ворчит, отталкиваясь от барной стойки.
— У меня больше никого нет. Нам всем есть чем заняться. — Проходя мимо, брат прижимает блокнот к его груди. — Иди, проверь кладовку и посмотри, не кончилось ли у нас что-нибудь. — Глаза Кайло распахиваются еще больше. — Дилан, иди с ним.
Дилан подмигивает Кайло.
— Привет, дружок.
Эйв останавливается и пристально смотрит на Кайло, а затем на Дилан.
— Больше никакого траха в баре. Если вы находитесь за этими дверями, то даете обет безбрачия.
Мэл, которая готовится к открытию, убирая со столов, закатывает глаза.
— Да, точно. Ты также собираешься написать это на вывеске у входа?
— Возможно! — выкрикивает Эйв через плечо, прежде чем уйти в свой кабинет.