— Скажите, Кэя, был ли у вас роман с капитаном Нигаем на Гебуме? — прямо спросила мать Дейригана. В отличие от предыдущей нашей встречи, ее взгляд был холодным и пронизывающим, и мне стало не по себе.
— Капитан Нигай желает вас запутать: ни о каком романе и речи не шло. Мы лишь вместе работали в джунглях какое-то время. На Гебуму я полетела, чтобы познакомиться с Дейриганом. Он понравился мне еще по анкете и генетической карте.
Взгляд женщины был слишком пристальным, пронизывающим, так что у меня возникло ощущение, что меня изучают. Меня — и мою ауру.
— Значит, слова капитана Нигая — ложь? Между вами ничего не было?
Когда имеешь дело с полуправдой, обычно легко лгать. Вот и я быстро, без раздумий, дала ответ:
— Да, между нами ничего не было.
Мать Дейригана покачала головой.
— Вы солгали. Я эмпат, и я чувствую, что вы лжете.
— Значит, вы должны почувствовать и остальное, — не растерялась я. — То, что я чувствую к капитану Нигаю. Ощущаете? Это отнюдь не теплые чувства. Проверьте и капитана — он лжет тоже! Все его слова — ложь!
— В его словах я лжи не почувствовала, — возразила женщина.
И правда… Нигай умело балансировал на грани правды, и выбирал такие формулировки, при которых уличить его во лжи невозможно. Я могу одним махом разрубить узел возникшей путаницы, сказав прямо, что произошло… но тогда и Нигай скажет правду о том, что я тоже нарушила закон. Арест и проблемы с законом мне не нужны.
Заметив смятение на моем лице, мать Дейригана сказала:
— Мне совершенно ясно то, что ситуация эта путаная, вы, Кэя, хитрите, а ваш Род ненадежен. Я меняю решение. Я против союза наших Родов.
— И я против, — поддержал ее муж.
Дейриган побледнел. Я заметила, как выступил пот на его лице, и как поникли его плечи. Настала пора ему принять решение, но он не мог. Как не мог и понять, верить мне, или нет. Он бросил умоляющий взгляд на мать, ища ответа, подсказки… Как я не понимала раньше, что его покладистость — это отнюдь не достоинство? У него нет собственного мнения. Он абсолютно ведомый человек, ему нужен кто-то, кто будет его направлять, подсказывать… Ему нужна мамочка. Мамочка, которая будет все за него решать, пока он будет занят своей наукой.
«На самом деле все это время он был худшей кандидатурой на роль моего мужа».
Увидев, наконец, как на самом деле обстоит дело, я приняла непростое решение закончить этот грустный спектакль и обратилась к Дейригану:
— Ваши родители правы. Теперь и я вижу, что нам с вами не стоит заключать брак.
Каркано переглянулись и все, как один, уничижительно посмотрели на Дейригана, показывая, как разочарованы тем, что он сделал плохой выбор и поставил их всех в неловкое положение. Абсолютно потерянный Дейриган так ничего и не сказал.
— Вопрос решен, — сказал Глава Рода, удовлетворенный таким исходом и, выразив сожаление Роду Каркано за то, что возникло недопонимание, велел ассистенту проводить гостей.
Каркано, явно недовольные и даже оскорбленные произошедшим, все же приняли извинения Унсури, и ушли. Дейриган в дверях обернулся. Его лицо выражало растерянность, досаду и вопрос: «Как же так, Кэя?».
Я отвернулась. Дейриган не особенно старался разобраться, где правда, а где ложь. Родители передумали насчет союза с Унсури, а послушный сын не способен пойти против их воли. Единственное, что для него имеет значение на самом деле — одобрение Рода. А я, глупая, придумала себе, что он сможет защищать и оберегать меня… Витая в таких мыслях, я пропустила момент, когда в приемной остались только я, Хакан, Нигай и Глава Рода.
— Кэя, — позвал меня Глава, — теперь ты видишь, с кем хотела связать свою жизнь? Это ли достойный тебя человек?
— Он хороший человек.
— «Хороший» — это слишком туманная характеристика. Но оставим это. Все, наконец, стало определенным. Ты выйдешь замуж за капитана Нигая, и это окончательное решение.
Нигай улыбнулся мне; я никак не ответила на эту улыбку. Меня в данный момент не столько капитан интересовал, сколько мой отец и его действия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кэя не может выйти за капитана, — выговорил Хакан принужденно.
— Что?
В одном этом коротком вопросе было все, что способно лишить человека самообладания и ввергнуть в панику. Тело Хакана напряглось, кожа посерела. Впервые в жизни он рискнул возразить Главе Рода.
— Я не согласен отдать Кэю капитану Нигаю, — дал ответ Хакан, и на этот раз его слова звучали увереннее и тверже. — Этот человек ее не достоин.
Улыбка повяла на лице капитана, а Глава процедил:
— Аргументируй.
— Таково мое решение.
О-о-о-очень спорный аргумент… В воздухе запахло скандалом, настоящим таким скандалом с драматическим подтоном и перчинкой открытого неповиновения.
— Капитан, прошу вас оставить нас на время, — не терпящим возражений тоном «попросил» Глава. — Как видите, возникло небольшое недопонимание.
— Я бы хотел остаться и услышать, чем так не угодил отцу Кэи.
— Ответ прост, — не сдержалась я, — вы моему отцу тем не угодили, что не угодили мне!
— Молчать! Капитан, выйдите. Я приглашу вас позже и, будьте уверены, вы получите извинения.
— Разумеется.
Усмехнувшись, Нигай вышел, и под испепеляющими очами Главы мы с отцом остались одни, впервые, наверное, за всю жизнь чувствуя что-то вроде родственного единения. Глава сошел с возвышения, с которого все это время свысока за нами наблюдал, и приблизился вплотную к Хакану.
Я всегда знала, что отец мой по центаврианским меркам еще весьма молод, но рядом с пожившим Главой Хакан стал казаться еще младше, почти моим ровесником, как ранее Дейриган казался сопляком на контрасте с Нигаем.
— Что все это значит? — тихо спросил Глава Рода.
— Капитан не достоин моей дочери…
— Так скажи, почему, пока я не убил тебя за то, что выставил меня в дурном свете!
— Он оскорбил ее. Жестоко оскорбил. Поэтому единственный выход из этой ситуации — это отказать Нигаю в самых жестких выражениях.
Предводитель Унсури улыбнулся и поднял руку. Хакан дернулся, но он лишь поправил воротник его костюма и, стряхнув несуществующую пылинку, произнес уже ласково:
— Знаю. Более того, я знаю и то, о чем умолчала твоя дочь. Так что выход у нас один: дать капитану желаемое. Ты, Хакан, принесешь капитану извинения, а ты, Кэя — смиренно примешь наше решение.
— Это будет бесчестно, — шепнул Хакан.
— Не в первый раз ты поступишь так, Хакан, — улыбаясь сочувственно, протянул Глава Рода; по тому, как дрогнули плечи отца, я поняла, что ему сейчас напомнили о чем-то крайне болезненном.
…Я внезапно увидела отца другим. Не холодным, не жестоким, не черствым… а просто слабым. Не потому ли он сводил меня с ума придирками, потому что хотел мне добра? В его понимании только совершенный человек может ничего не бояться, ни перед кем не трепетать… Такой он и хотел меня видеть. Но и знал, что я никогда такой не стану…
Словно пелена спала с моих глаз, и я увидела единственный достойный выход из ситуации. Если Род не желает меня защищать и уважать — пусть катится к цвину5 этот Род!
Встав рядом с отцом напротив Главы, я отчеканила:
— Я отрекаюсь от Рода.
— Повтори, — прошелестел по приемной тихий, скорее удивленный, чем гневный голос главного Унсури.
— Я отрекаюсь от Рода. Отрекаюсь от клятвы Роду Унсури, отказываюсь от мощи родового кристалла эо-ши, поддержки и финансирования старшего поколения Рода. Отказываюсь от всех обязательств и преимуществ фамилии Унсури. — Вздохнув, чтобы перевести дыхание, я произнесла церемониальные слова в третий, решающий раз: — Я отрекаюсь от Рода.
Родовой нож, знак моей принадлежности к Унсури, был при мне. Я взяла его, сама не зная, зачем, подчиняясь какому-то интуитивному знанию, что он пригодится. Вот и пригодился. Протянув его Главе рукояткой вперед, я стала ждать ответного действия.
Предводитель Рода Унсури, вопреки ожиданиям, не впал в ярость и не потемнел лицом. Отречение от Рода — это оскорбление Роду, и всегда сопровождается скандалами. Губы мужчины дрогнули в улыбке, и он забрал нож из моих рук, давая понять, что принимает мои слова.