тебе не поехать со мной? – тихо сказал Санджей.
Я ответила не колеблясь:
– Да.
Теперь, шестнадцать лет спустя, мужчина, которого я неожиданно возжелала, был моим мужем. Когда мы вынырнули в город из туннеля Холланда, Санджей взял меня за руку.
– Я рад, что ты здесь, – сказал он.
Я подумала, вспоминал ли он, так же как и я, о том, как у нас все начиналось?
– Я тоже, – сказала я.
* * *
У Малколма и Джоан были штабеля еженедельника New Yorker. Экземпляры журнала были помяты и потрепаны, а многие страницы были загнуты, что свидетельствовало о том, что в отличие от нас с Санджеем, несколько лет назад отказавшихся от подписки, чтобы сэкономить деньги и спасти несколько деревьев, Малколм и Джоан их действительно читали.
– Может быть, мы жили бы так же, если бы у нас не было детей, – заметила я Санджею, отыскивая свежий выпуск. В лофте наших друзей были высокие сводчатые потолки, а пол был сделан из красного дерева. Вся южная стена полностью состояла из окон, другие стены, как и бо́льшая часть мебели, были белыми. Немногочисленные украшения были из стекла. Стиви и Майлз за час разорили бы здесь все.
Санджей выглянул в окно. С высоты третьего этажа было видно, что наше прежнее бруклинское окружение обновилось. Такова жизнь. Я все еще помнила, как Роджер, редактор, брак которого разрушился из-за виски, жаловался на то, что закрылись последние непристойные театры на Таймс-сквер. Как он говорил, самому ему было наплевать на подобного рода заведения, принципиальным было то, что за деньги можно купить все, что лишено блеска, и покрыть это пластиком.
– Может быть. Не уверен, что хотел бы жить в подобном месте, – сказал Санджей. – Но четыре дня без детей я проведу.
Я уже скучала по Стиви и Майлзу, но симфония сигналящих такси и ревущих сирен была сравнима с их перепалками. Я подошла к окну, и Санджей обнял меня обеими руками, а потом легонько поцеловал. Поцеловав его в ответ, я с облегчением поняла, что все нормально и правильно.
– Это пойдет нам на пользу, как ты думаешь? – сказала я.
– Думаю, да. Я все еще под впечатлением от того, что ты сказала Иоланде об отпуске.
– Попросила ее.
– Нет, – возразил он. – Ты сказала. Ты проделала долгий путь, прежде чем сумела дать понять, когда что-то пошло не так.
– Спасибо, – сказала я. – Но это далеко не все. Мы по-прежнему не… ты понимаешь.
– Понимаю. – К моему удивлению, он обнял меня еще крепче. – Но я понимаю, что очень многое зависит от меня. Как бы то ни было, то, что ты поддерживаешь мою идею о книге, для меня гораздо важнее, чем секс.
– Ох, – сказала я. Это мне в голову не приходило. – Но это не то, о чем ты просил меня.
– Нет, но я не понимал, как это волнует меня, пока не начал писать. – Он чуть нахмурился. – Ты уверена, что не будешь возражать, если я встречусь с агентами?
– Уверена, – сказала я. – Я горда тем, что ты так быстро закончил книгу. По дороге в Нью-Йорк я прочитала отрывки из нее, это восхитительно – умно, часто забавно и удивительно увлекательно, тем более что я не отношусь к целевой аудитории.
Теперь, как мне показалось, он постарался сдержать улыбку.
– Я бы не сказал, что она окончена. Я все еще продолжаю редактировать ее как одержимый.
– Но она готова во всех отношениях.
– Да, полагаю, что так, – сказал он. – У нас есть свободный час до того, как ты отправишься ужинать с подругами. Не хочешь пройтись?
Не надеется ли он, что я скажу: «Нет, давай займемся любовью»? В прошлом мы поступили бы именно так, добравшись до места назначения, по крайней мере, так было до того, как у нас родились дети. После состоявшегося у нас разговора мои чувства к нему потеплели. Я ощущала связь между нами, хотя мне очень не хотелось признаваться себе в этом из страха сглазить. И все равно я не могла выбросить из головы Кристину. Был ли он увлечен ею до смерти Дженни, в то время когда мы, пусть и от случая к случаю, спали с ним? Если так, не тосковал ли он по Кристине, когда обнимал меня? Ох, как я жалела о том, что все время выключала свет. Как легко это можно вообразить – если не изгибы ее тела, то ее лицо, когда мое скрыто завесой темноты.
В любом случае влечение невозможно отключить выключателем. Может быть, ему даже случалось произносить ее имя. Я лучше не стала бы спать с ним, чем подвергать себя риску услышать ее имя.
– Конечно, – сказала я. – Давай прогуляемся.
* * *
– О боже, посмотри-ка на нее! – В ту самую минуту, как она увидела меня в баре, Харуэ вскочила со своего места и начала подпрыгивать, не выпуская стакана из рук. На ней были ярко-красные очки и джинсовый комбинезон, что могло бы навести окружающих на мысль о том, что я батрачу на ферме. Выглядела она потрясающе.
Уклонившись от нее, я рассмеялась.
– Я тоже рада видеть тебя, но не настолько, чтобы принять винную ванну.
Алекс слезла с табурета и выдвинулась вперед, но прежде бросила взгляд на скрывавшуюся за ее спиной парочку, дерзко предупреждая каждого из них, чтобы они не заняли ее место. Она была одета во все черное, а накрашенные пурпурной помадой губы были похожи на открытую рану.
– Дорогая, как приятно видеть тебя, – сказала она, обнимая меня. – Тебе здесь понравится. Ты должна попробовать свиную грудинку.
– Ты опять ешь мясо? – удивленно спросила я.
– Вегетарианство оказалось непрактично. – Наклонившись ко мне, она громко прошептала: – И я худею, когда получаю протеины.
Харуэ фыркнула.
– Предательница.
Я засмеялась.
– Девчонки, вы все те же.
– Ничто не стоит на месте, – сказала Алекс. – Просто не все меняется сразу, и слава богу. Ладно, как ты чувствуешь себя, уехав с любимым подальше от своих идеальных детей? – Посмотрев на Харуэ, она закатила глаза.
– В точку, Алекс, – сказала Харуэ. – Не могу представить, что можно прожить в браке более двух лет, но вы с Санджеем… – Она посмотрела на меня. – Сколько времени уже прошло? Три десятилетия?
Я отмахнулась от нее.
– Очень смешно. Одиннадцать лет.
– А где сегодня вечером твоя лучшая половина? – спросила Алекс.
– Он покупает еду навынос и добавляет последние штрихи к своей книге. Спасибо тебе за то, что помогла ему, – добавила я.
– Мне было это очень приятно.
Появился официант и сказал, что наш столик готов. Как только мы