А самым же главным достоянием опыта применения подводных лодок по обороне Владивостока было, по его мнению, то, что многие флотские офицеры стали подлинными энтузиастами подводного плавания, твердо уверовав в будущее русского подводного флота.
На прощание Андрей Петрович поблагодарил командира «Касатки» за столь ценную для него информацию, полученную из первых рук. И, пожимая руки офицерам-подводникам, произнес:
— Эта война с разгромом 2-й Тихоокеанской эскадры уже практически окончена. Поэтому надеюсь со временем увидеть вас командирами подводных лодок нового поколения!
И мичман с благоговением смотрел на него — ведь ему, еще совсем юному офицеру, сам капитан 1-го ранга, сын полного адмирала, предсказывает командование не просто подводной лодкой, а дизельной подводной лодкой нового поколения с практически неограниченной дальностью плавания в морях и океанах! И не когда-то, в далеком будущем, а через сравнительно недолгое время. Было от чего закружиться его голове…
Примерно те же чувства охватили и лейтенанта, но он, будучи командиром подводной лодки и всем их отрядом, не сомневался в отличие от мичмана в своем будущем. Для него все зависело лишь от сроков рождения нового поколения подводных лодок.
— Огромное спасибо вам, господин капитан 1-го ранга, за греющее наши души ваше пророчество! И мы будем бесконечно счастливы оправдать ваши надежды!
Эпилог
Затянувшийся в связи с неожиданной аварией «Громобоя» многомесячный ремонт «Богатыря» был закончен, и он наконец-то мог быть выведен из дока.
Когда Андрей Петрович со Степаном после звонка вошли в прихожую, Мария с Ольгой встретили их.
— Наконец-то дождались вас, а то мы уже стали волноваться, — с укоризной сказала Мария, приняв фуражку у супруга.
— Теперь мы со Степой будем появляться дома, дай бог, раз в неделю.
— Это почему же?! — ужаснулась Мария.
— Приглашайте-ка, хозяйки, мужчин к столу, а там со всем и разберемся.
— Проходите в гостиную, а мы с Олей быстро накроем на стол, у нас уже все готово.
Поужинав, Андрей Петрович продолжил прерванный разговор, который так взволновал девушек:
— Завтра «Богатырь» выводят из дока.
— И вы сразу же после этого уходите в море? — перебила его, ужаснувшись, Мария.
Андрей Петрович улыбнулся ее горячности.
— «Богатырь» будет поставлен на бочку на внешнем рейде в проливе Босфор-Восточный для выполнения задачи «К-1». Ее цель — приведение как команды, так и самого корабля в боевую готовность после длительного стояния в доке. К сожалению, за это время матросы да и офицеры тоже, — он взглянул на Степана, который смущенно опустил глаза, — мягко говоря, несколько разболтались. Поэтому увольнения нижних чинов на берег отменяются, а господа офицеры смогут сходить с корабля лишь в экстренных случаях и исключительно с разрешения старшего офицера.
Девушки в смятении слушали его.
— Во время посещения крейсера вы видели только его верхнюю палубу, приведенную героическими усилиями Владимира Ивановича и всей команды в более или менее божеский вид. А что творится в его подпалубных помещениях после того, как было заменено и залатано днище на треть длины корпуса корабля? А в его машинном и котельном отделениях, в течение более года не приводивших в движение своих машин и механизмов? Машинной команде еще только предстоит развить максимально возможный ход крейсера для определения на мерной миле его ходовых качеств. И только после этого будут проведены учебные артиллерийские стрельбы на полигоне.
Андрей Петрович строго посмотрел на девушек:
— Нам со Степой просто повезло, что в течение всего времени после вашего приезда во Владивосток «Богатырь» стоял в доке на ремонте. А теперь, милые дамы, привыкайте к жизни с офицерами боевого корабля, вступившего в строй. Когда мы успешно, в чем я ничуть не сомневаюсь, выполним задачу «К-1», то будем чаще бывать дома. Во всяком случае, я, — улыбнулся Андрей Петрович. — Что же касается Степы, то он будет пореже.
— У тебя, Андрюша, не забалуешь! — рассмеялся Степан.
— Потому-то и стремись, братишка, стать командиром корабля.
— Да я готов хоть сейчас! — рассмеялся тот.
Андрей Петрович критически посмотрел на брата:
— Командовать крейсером тебе рановато, а вот эскадренным миноносцем будет, пожалуй, в самый раз.
— Это каким еще эскадренным миноносцем? — не понял Степан, настороженно глянув на брата.
И Андрей Петрович рассказал ему о намечавшейся программе строительства с учетом опыта Русско-японской войны нового класса кораблей — эскадренных миноносцев с достаточно большим водоизмещением, с более сильным вооружением, высокой скоростью хода и значительной дальностью автономного плавания.
— Это точные сведения, Андрюша? — с загоревшимися глазами спросил Степан.
— Точнее быть не может, Степа. От нашего отца.
— А что же он не сообщил мне об этом? — ревниво спросил тот.
— Потому что об этом и я узнал лишь на совещании командиров отряда крейсеров, которое проводил наш отец. Кстати, я исключительно для тебя нарушаю просьбу отца, оглашенную на этом совещании, не ссылаться на источник получения сведений об этой новой кораблестроительной программе. Представляешь, на что я иду ради тебя, братишка?!
Тот понимающе кивнул головой, преданно глянув на старшего брата.
— Так что сведения, Степа, более чем точные.
— Вот здорово! — воскликнул тот, вызвав улыбку брата. — А как это может произойти? — озабоченно спросил он.
— Да очень просто. После подписания мирного договора с Японией, который официально закрепит наше поражение в войне, наш отряд крейсеров непременно переведут на Балтику, так как там практически не осталось больших кораблей. И когда будут заложены на верфях первые эскадренные миноносцы, я напишу на тебя хорошую характеристику, — Степан радостно улыбнулся, — с выводом о целесообразности назначения лейтенанта Чуркина командиром одного из них с соответствующим испытательным сроком. А затем передам ее с соответствующим ходатайством в Главный морской штаб.
— И ты считаешь, что этого будет достаточно? — с явным сомнением спросил Степан.
— Вкупе с авторитетом нашего отца — вполне, — улыбнулся Андрей Петрович.
— Ну, если что так, — рассмеялся Степан, — тогда непременно мне быть командиром эскадренного миноносца!
— Непременно, Степа!
— Я буду, Андрюша, чрезвычайно благодарен тебе за это! — уже серьезно сказал Степан.
И они крепко, по-братски, обнялись под восторженными взглядами их боевых подруг.
* * *
Контр-адмирал Иессен срочно созвал совещание командиров отряда крейсеров.
— Я только что получил по телеграфу копию текста мирного договора между Россией и Японией, подписанного в Портсмуте, в Северо-Американских Штатах, 23 августа сего года.
Командиры насторожились, напряженно глядя на своего начальника.
— А посему кратко довожу до вашего сведения основные положения этого договора:
Война между Россией и Японией окончена.
Россия признает за Японией в Корее преобладающие политические, военные и экономические интересы.
Россия и Япония в кратчайший срок освобождают от своих войск территорию Маньчжурии.
Россия передает Японии с согласия правительства Китая права на аренду Ляодунского полуострова с Порт-Артуром.
Россия безвозмездно передает Японии Южно-Китайскую железную дорогу от Харбина до Порт-Артура.
Россия и Япония обязуются эксплуатировать принадлежащие им в Маньчжурии железные дороги исключительно в целях коммерческих и промышленных, но никоим образом не в целях стратегических.
Россия уступает Японии южную часть острова Сахалин и все прилегающие к ней острова по пятидесятую параллель северной широты.
Россия обязуется предоставить японским подданным право на рыбную ловлю вдоль берегов русских владений в Японском, Охотском и Беринговом морях.
И последнее. В возможно скорейший срок по введении в действие настоящего договора все военнопленные будут взаимно возвращены.
Кроме того, имеются еще две дополнительные статьи к этому договору, которые, видимо, ввиду их секретности не переданы по телеграфу.
Адмирал поднял глаза на подавленно выглядевших командиров.
— За что боролись, на то и напоролись… — выразил их общее мнение командир «Громобоя».
— Несколько, конечно, вульгарно, Лев Алексеевич, — заметил Иессен, — а по сути — правильно.
— Тут уж не до политесов, Карл Петрович. Не до жиру — быть бы живу…
— Что-то вас, Лев Алексеевич, потянуло на народные поговорки, — улыбнувшись, отметил адмирал.
— Это, Карл Петрович, к сожалению, не народные поговорки, а мудрость, накопленная нашим народом в течение многих веков. Мы, конечно, предполагали нечто подобное, однако в концентрированном виде в официальном документе все воспринимается совсем по-другому, — тяжко вздохнул он.