Читать интересную книгу Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны - Станислас де Гуайта

Идет ли речь о маге или колдуне, не ищите тайну Оккультной силы где-нибудь в другом месте.

Она здесь.

Императрица = Тернер = Связь = Слово…

Колдовские работы

Глава III

КОЛДОВСКИЕ РАБОТЫ

Но мы обсуждаем не Мага: речь идет о Колдуне. Теперь, когда нам известен работник, пора перейти к его работам. Они и станут темой этой главы.

Мы приступаем к колдовству, которое можно назвать использованием во зло оккультных сил природы.

Недавно, набрасывая силуэт Дьявола и портрет колдуна, мы уже вплотную затронули тему нынешнего рассуждения. Это понадобилось для того, чтобы сделать первые страницы нашей книги более увлекательными. В частности, в картине Шабаша мы обобщили и конкретизировали церемониал некоторых колдовских чар, совершаемых в традиционном порядке их следования.

Но за синтезом, задача которого — соединить детали в гармоническую, целостную картину, должен следовать анализ, который, вновь выдвигая эти различные объекты один за другим на передний план, возвращает их контурам четкость и характерность, а их поверхности— всё разнообразие нюансов и оттенков… Одним словом, мы должны были приберечь для этого времени детальное рассмотрение колдовских чар и скрупулезное описание привычных ритуалов черного мага.

Чтение требника — дело нелегкое, а наша нынешняя задача — вкратце изложить требник самого скверного из понтификов. Нам не хотелось бы, чтобы доброжелательное внимание публики слишком утомила безжалостная монотонность подобного перечня. По крайней мере, мы попытаемся развеять его дидактическую скуку с помощью нескольких забавных историй.

Нужно ли напоминать, что мы пока отказываемся от всякого пояснительного комментария? «Ключ к Черной магии»[300] раскроет для нас эти арканы; тогда мы начнем различать то, что может быть реального и ужасного в почти безграничной власти, которую единодушие народов постоянно приписывало зловещим практикам Гоэтии; нам раскроется смысл существования этой власти и одновременно механизм ее следствий.

Лишь тогда рассудительный читатель сочтет себя вправе выразить свое мнение и сможет сделать это без излишней самонадеянности, сопоставив документы, предоставленные для его лояльного рассмотрения, с объяснениями, вынесенными на его проницательный суд.

Похоже, что отныне ему предписывается полная сдержанность.

Чего нельзя сказать о писателе, первый долг которого — жертвовать самой логикой своего плана ради занимательности и, прежде всего, ясности.

И если в этом первом септенере, где должен был быть помещен лишь краткий обзор общепринятых мнений наряду с приводимыми фактами, автор порой позволяет догадываться о своем собственном суждении или случайно выдает свои доктринальные предпочтения, он, конечно же, извиняется в этом, как в нарушении формы. Но самое главное — правильность догматической основы. Так он, по крайней мере, считает, и цель, к которой он стремился, несомненно, будет достигнута, если его выводы, преждевременно угаданные или случайно почувствованные, найдут свое двойное оправдание в красноречивой защитительной речи самих фактов и в рациональной цепи объясняющих их гипотез.

Мы уже видели, что Дьявол — это «обезьяна» Бога, а колдун — «обезьяна» священника. Аналогию вполне можно продолжить, поскольку колдовство во все времена было извращенным подобием религий и как бы «духовенством наизнанку».

Что же такое, в действительности, религия? С одной стороны, это совокупность догматов и символов, выражающих великие истины небесной Мистики; а с другой стороны, это совокупность сакральных ритуалов, являющихся действенным выражением и живой адаптацией этих символов: и всё это предназначено, в некотором роде, для того, чтобы служить связующим звеном между божеством и людьми, между небом и землей.

Цель Религии — вновь связать (фр. relier, лат. religare) падшее человечество с его небесным первообразом, вечным Словом.

Если перевернуть это определение, то оно идеально подойдет к колдовству — разновидности религии, отраженной в инфернальном зеркале, которое переворачивает и искажает ее изображение. Представьте себе Бога наоборот, и вы получите Дьявола; это одна из хорошо известных аксиом Каббалы: Daemon est Deus inversus[301].

У колдовства есть свои негативные догматы, ложные символы и мерзостные обряды. У него есть свои таинства; в нем можно даже различить материю и форму по образцу тех, которыми обладает Церковь.

Материя колдовства состоит в осязаемом предмете, служащем символической основой для ложной веры колдуна и ясным выражением — для его дурного намерения, подобно тому, как его пагубной воле она служит еще и точкой опоры. Форма же колдовства — это знак, выражающий дьявольское влияние, оккультное проявление интенционального слова, которое освящает материю ради предустановленной цели и обращает ее в заранее требуемом направлении.

Все теоретики Гоэтии во главе с Ямвлихом говорят о веществах, способных принимать в себя богов (пневматическая импрегнация), и о знаках, обладающих свойством связывать богов с названными веществами. Кто не узнает в этом с первого же взгляда материю и форму магического таинства?[302]

Теория таинств идентична в Религии, в Черной и в Высшей Магии. Если мы рассмотрим священника, совершающего обряд крещения, колдуна, насылающего порчу, или мага, изготавливающего талисман или пантакль, то мы не сможем не признать сакраментальный характер всех трех операций[303], священных или святотатственных, благотворных или же пагубных — какая разница? Но этот характер — двоякий; он заключается, главным образом — и мы не устанем это повторять — в сочетании двух взаимодополняющих и необходимых друг для друга элементов: материи таинства и его формы; иными словами, тела таинства и его души. Меняется только намерение, но — будь то естественная вода для крещения, восковая фигурка для наведения порчи или металлический кружок для вливания силы в талисман — эти различные предметы образуют материю таинства. И, с другой стороны, произносимые слова — будь то небесное заклинание, инфернальное проклятие или магическое освящение — образуют форму таинства.

Более не останавливаясь на этом тройном сопоставлении, предоставим читателю самому без труда вывести многочисленные аналогии, подобные этой; а сами вернемся, наконец, в исключительную область Черной магии, чтобы отныне придерживаться, насколько это возможно, чистого и простого описания ее ритуалов и мистерий.

Колдующих можно разделить на три большие категории, в зависимости от побудительного мотива, который им можно приписать. Первый класс будет включать в себя жертвы нездорового любопытства или безумной гордыни: они мечтают о том, чтобы внушать уважение другим людям, выставляя напоказ свое сверхъестественное могущество!.. Второй класс будет охватывать тех, кого гложут слепая ненависть и зависть, натуры, опьяненные местью и творящие зло ради самого зла. Наконец, третий класс образуют черные маги, прельстившиеся перспективой воображаемой наживы, внушениями алчности или похоти, цель которых — удовлетворение своих корыстолюбивых или грубых страстей.

Что же касается самих деяний колдуна, то они еще более естественно делятся натри основных класса: его преступления против Бога, против самого себя и против своего ближнего.

Боден в IV книге «Демономании» приводит менее обобщенное и менее полное, хотя и более подробное разделение. Он насчитывает пятнадцать видов гнусных преступлений, которые, если ему верить, лежат на совести почти всех колдунов: «Хорошо удостоверено, — пишет он, — что колдуны, заключившие ясный договор с Дьяволом, обычно виновны во всех или в большей части этих злодеяний»[304].

Вот их краткое перечисление: 1) оскорбление Божьего величия; 2) богохульство; 3) клятва верности Дьяволу; 4) оставление Дьяволу родившихся детей или тех, что должны родиться; 5) принесение в жертву Дьяволу упомянутых детей; 6) их посвящение Дьяволу еще в утробе матери; 7) клятва в сатанинской пропаганде; 8) клятва, данная именем Дьявола и в его честь; 9) кровосмешение; 10) человекоубийство с целью добывания человеческой плоти и органов, необходимых для приготовления колдовских снадобий; 11) антропофагия, привычная для участников Шабаша; 12) использование ядов и приворотных зелий; 13) порча, губящая скот; 14) порча, делающая землю бесплодной, вызывающая град и уничтожающая урожай; 15) наконец, телесное совокупление с демонами и исчадиями ада.

Если мы станем на ретроспективную точку зрения законов, действовавших на всем протяжении средних веков, и юриспруденции, всё еще господствовавшей в те времена, когда жил Боден, то нам нетрудно будет заметить пробелы, которые имеются в этой несовершенной и порочной классификации: важно подчеркнуть, между прочим, отсутствие в ней такого преступления, как ересь, которую можно безошибочно вменить в вину всякому колдуну. Это преступление — наряду с призыванием и поклонением Дьяволу, о которых шла речь в предыдущей главе, — входит, согласно данной точке зрения, сразу в две категории: оскорблений Господа и серьезных прегрешений против самого себя.