class="p1">— Я особо не разглядывал лица, темно было, да и зачем, если есть подвеска. Вроде тот был в плаще, с мечом, ибо его правая рука на что-то опиралась на уровне талии.
— Вы не проверяете оружие у тех, кто выезжает? — поразился молодой судья. В законе четко прописывалось, что следует убедиться, — особенно в позднее время, — что въезжающий в город или покидающей его не прихватил чьего-то имущества или не намеревается провести в Виту что-то опасное.
— Он не выезжал, — пресным голосом ответил пленник, — просто показал подвеску судьи и приказал пропустить судно. А потом ушел. Он горожанин и имеет право носить оружие, с чего мне его досматривать?
— Что-то еще?
— Нет, господин, — страж речных ворот умолк. Он переступил с ноги на ногу, а потом подняв голову, устремился на Дэмина глазами, полными отчаянья, — Молю вас! Я не понимаю, почему меня здесь держат. Я даже не понимаю, как оказался в той ужасной камере с бродягами и сумасшедшими. Я уснул, — он приложил ладони к щеке, изображая отход ко сну, — после вечернего дежурства, а когда проснулся — гляжу, вокруг одни психи! Господин! — снова взмолился он, — Я же все сделал, как следовало. Я не нарушил закона. Я верный подданный нашего правителя!
— А какого был роста тот господин? — Дэмин попытался отвлечь явно находящегося на грани истерики человека тем, что вернулся к прежней теме. Он обязательно постарается помочь этому бедняге, но позже. Сейчас ему было важно узнать все детали, потому что в его голове зарождались очень мерзкие и неприятные подозрения, недостойные для такого человека, как он. — Цвет волос, глаз, из какой ткани плащ? Хоть что-нибудь еще помните?
— Мне кажется, этот верноподданный сейчас разрыдается, — усмехнулся Мингли, — и так понятно, что он ничего не знает, но виноват.
— В чем я виноват, господин?! — завопил пленник. Эти слова окончательно и бесповоротно подтолкнули его к пропасти, полной раздражения, гнева и отчаянья.
— В том, что ты синторец, вероятно, — хмыкнул демон и посмотрел на Гувэя, — и теперь тебе и твоей душе предстоит пройти испытание, дабы ощутить тяжесть выбранного пути. — он повторил слова, сказанные ранее сыном градоначальника, наполнив их сарказмом и презрением, — Будешь медленно гнить и сходить с ума, ибо вина тут только так находит прощение. Я ведь все правильно понял?
— Мингли! — холодно одернул его Дэмин, — прекрати.
— А что такого? Разве этот несчастный не должен знать правды? Сначала его заживо начнут грызть вши, блохи и крысы. Потом он начнет болеть от вони, грязи и нечистот. Затем рехнется и, в конце концов, постепенно разложится, как падаль больного животного, которого не стал жрать ни один хищник.
Глаза пленника становились все безумнее, а дыхание тяжелее. Остатки человеческого достоинства покидали его, а страх изъедал сердце. Он бросился к ногам Мингли, как к единственному достойному тут господину, у которого в груди билось живое сердце. Сквозь едкую вонь демон ощущал, как аромат эмоций пленника становятся все плотнее и ярче. И он знал, каким смыслом те были наполнены, но не сделал и шага назад.
Бывший стражник речных ворот схватил мечника за ногу и ловким движением выдернул из голенища его сапога нож. Охранники даже не успели понять, что происходит, как лезвие сверкнуло и жадно впилось острием в горло пленника. Кровь забулькала, хлынув наружу, а в гаснущих глазах несчастного появилась надежда и радость оттого, что он сумел прекратить этот кошмар.
Тело с грохотом упало на каменный пол.
— Стоит пересмотреть правила, разрешающие проносить сюда оружие, — вздохнул разочарованно Гувэй, — но это был его выбор, — он посмотрел на мрачного Дэмина, который расстроился и поразился тому, что совершил пленник.
«Почему Мингли не остановил его? — эхом разнеслось в голове молодого судьи. Он чувствовал, что и сам виноват в том, что сейчас случилось. Но ведь все это можно было предотвратить, если бы Мингли вовремя среагировал. — Ведь он же такой быстрый и ловкий? Или я переоцениваю способности этого существа в человеческом теле? Или он сочувствовал пленнику и позволил тому покончить с собой? Возможно ли такое? Или все дело в том, что демоны любят давать людям выбор. Правда, обычно он состоит из самых ужасных вариантов исхода событий. Здесь же Мингли поступил так, — по мнению Дэмина, — как поступил бы истинный мечник, следующий старинному пути. Он даровал другому воину достойную смерть».
Мингли внимательно всматривался в лицо молодого судьи. Его губ коснулась улыбка, а взгляд наполнился удовлетворением, когда он последовал за Дэмином и Гувэем к выходу из тюремной камеры.
Глава четвертая
Дэмин не сомневался, что слова пленника были правдой. Этому человеку не было никакого смысла врать. К тому же о таких деталях его судейской подвески знали очень не многие: слуга, что чистил украшения, отец и он сам. Вряд ли кто-то внимательно вглядывался, выискивая те тонкие изумрудные ниточки, что прикрепил к ней Дэмин. А значит, пленник действительно видел этот знак. И это также означало, что в его доме завелся предатель.
Но кто и как смог бы похитить эту вещь и, самое главное, — вернуть на положенное место так, чтобы этого никто не заметил? Может ли он сметь сомневаться в своем брате? Ведь кто знает, куда его могли завести мысли и недовольство политикой правителя провинции? Мог ли Джан пойти на кражу подвески? Но это бы означало, что он подставил Дэмина ради своих целей. С одной стороны, это ужасный поступок, но с другой — весьма логичный. Их отец — глава семьи, и если уж решаться на такое, — использовать семейную регалию, — то лучше пожертвовать кем-то менее весомым. А уж если и вовсе рассуждать мыслями демона, то это хороший способ стать первым в очереди наследников.
Дэмин отрицательно покачал головой, словно стараясь вытрясти из нее подобные мысли.
Он уже находился в поместье, сидя за столом, на котором аккуратно были разложены все имеющиеся документы по текущему делу. Градоначальник распорядился выдать Дэмину копии тех сведений, что удалось раздобыть Ведомству.
«Нет. Мой брат не мог так поступить. Хотя бы лишь потому, что его на тот момент еще не было в городе. Или мы не знали, что он приехал раньше?»
Дэмину были неприятны собственные рассуждения. Подозревать родную кровь в измене — последнее, чего бы ему хотелось.
Но кем тогда был тот человек, что предоставил знак их семьи стражнику Речных Ворот? Случаем, не тот же самый, что сопровождал пропавшую госпожу Сюэ в день ее отъезда? С ней присутствовал юноша, сокрытый капюшоном. В суде об этом упомянул начальник порта.