Читать интересную книгу Злая игрушка. Колдовская любовь. Рассказы - Роберто Арльт

Он один на белом свете, он чувствует себя слабым и беззащитным, как ребенок, перед пустотой своих дней и ночей. К укорам совести из-за того, что он оставил жену, добавляется невозможность получить утешение от Ирене, в чем он так нуждается. Он хотел бы быть сильным и жестоким, а на самом деле он несчастный и легко ранимый. И он смело может плакать на глазах у механика. Разве Альберто не такой же, как он?

Вдруг кто-то похлопывает его по плечу — это Альберто садится рядом с ним и говорит:

— Бальдер… успокойтесь… все уладится… Поверьте мне… Я обещаю вам, что все уладится…

Бальдера охватывает острое чувство радости. Он рывком садится на кровати. Смеется, впадая из одной глупой крайности в другую. В эту минуту он мог бы отказаться от Ирене, убить свою жену, просить милостыню на улицах. Он бесконечно счастлив. Ему необходимо кому-нибудь об этом сказать. И он говорит механику, видя в нем Ирене, потому что Альберто и Ирене настолько сливаются в том счастье, которое они ему приносят, что сейчас механик для него — Ирене. Горбоносая Ирене в очках.

— О, если б вы знали, как я люблю эту девушку. Не пойму, что она со мной сделала. Наверное, околдовала. Я ничего не понимаю, Альберто. Могу только сказать, что она свела меня с ума. Да, свела с ума. Я это предчувствовал. Знал, что так и случится.

Бальдер хватает Альберто за руку, замолкает, потом отпускает его руку, встает, ходит по комнате, вздыхая так глубоко, как только может:

— Я знал, что так случится, и судите сами, смелый я или нет… Ведь я пошел навстречу своему страданию. Вы представляете себе? Мне, женатому человеку, испытать такую любовь! Скажите, разве это не чудо? По временам мне кажется, будто в мою жизнь проник луч света, который пронизал мое тело… И я хожу осторожно, чтобы но сломаться. Мне кажется, сделай я один неверный шаг — и развалюсь на куски. Скажите, Альберто, что вы об этом думаете? Ради бога, говорите.

Механик, снова усевшись за стол, смотрит на Бальдера ироническим и вместе с тем испытующим взглядом. Холодно поблескивают стекла очков, слова слетают с тонких губ почти со свистом:

— Что вы хотите от меня услышать, Бальдер? Ну, вы влюблены, очень влюблены, в этом нет никакого сомнения.

Бальдер чувствует себя так, будто его ударили. Почему этот человек, видя, что он страдает, говорит с ним так холодно-снисходительно? Разве это по-мужски? «У Альберто нет сердца, у него только мозг», — сказала как-то Зулема. И внезапно Бальдера охватывает ненависть к механику из-за того, что тот был свидетелем его слабости. И, не в силах сдержаться, он восклицает, почти иронизируя:

— Ах, какие вы все рассудительные люди!

Механик, склонив голову, снова катает хлебные шарики. Вдруг он улыбается, сует руку в карман и достает конверт.

— Держите, — говорит он, глядя на Бальдера, — это вам от Ирене.

— О-о!..

Бальдер принимается быстро читать:

«Мой дорогой, любимый… Когда ты был у Альберто, ты просил его передать мне, чтобы я тебе писала и что ты меня любишь. Не было надобности просить меня, чтобы я тебе писала, я и так делаю это всякий раз, как могу… Почему ты не порвал с той женщиной, которую ты не любишь и которая тебя не любит?.. Почему вы с ней поженились?.. Временами мне действительно кажется, что Бальдер, которому я пишу, — совсем не тот, кого я знаю и так люблю. В тебе как бы два человека… Один проявляется, когда ты рядом со мной, — ты тогда добрый… искренний… ласковый; другой — когда ты далеко. Тогда тебя словно подменяют…»

Бальдер быстро читает. Соглашается: «Да, она права, я лицемер. „Я думаю о тебе“. Она думает обо мне, значит, это правда: она думает обо мне, как я думаю о ней. „Много занимаюсь музыкой“. Да, у нее есть способности, чтобы стать пианисткой. „Не теряй надежду, все устроится“. О, так и должно быть… иначе не знаю, что может произойти».

Минуты идут, и волнение Бальдера утихает. Его органы чувств воспринимают реальность шкафа к которому он прижимал Ирене в бесконечном поцелуе. Раздвоение его личности о котором писала Ирене, вновь обретает силу. Он говорит себе «Главное — не потерять ее. А там посмотрим».

Дверь резко распахивается, и на пороге появляется Зулема в черном пальто, шелк которого отливает серебром на молочном фоне матового дверного стекла; из-под широкой черной шлепки выбивается шесть прядей по три на каждую щеку. Альберто поднимает голову, она подходит к нему обычным семенящим шагом. Ее накрашенные губы, розовые щеки, театральное хлопанье ресницами призванное изобразить простодушное удивление, — все это наводит на мысль, будто она только что покинула жаркое ложе, где лежала одетая. Зулема целует мужа в губы, глядя на Бальдера, на стол, усеянный крошками и восклицает:

— Ох!.. Ох!.. Какого труда мне стоило уговорит сеньору Лоайсу!

Бальдер соскакивает с голубой кровати:

— Вы были у нее?

— Ты обедала, дорогая?..

— Уф! Я задыхаюсь… ради бога, дайте дух перевести… Ох уж эти мужчины! Как тебе понравился обед? Ах… чего не натворят эти мужчины! Вас мало убить Бальдер. Своей любовью вы всех нас сведете с ума. Посмотрите на его лицо. Он плакал. Это неплохо… неплохо… совсем неплохо. Просто необходимо, чтобы и вы, мужчины, иногда поплакали. Так вы лучше поймете сколько заставляете страдать нас, несчастных женщин… Уф-ф! Какая жара! Минуточку, я сниму шляпу.

Зулема медленным движением снимает шляпу, останавливается перед зеркалом, встряхивает головой, чтобы хорошо легли волосы, легонько поправляет густые пряди и, положив руку на плечи механику, который продолжает сидеть за столом, восклицает:

— Обедал один-одинешенек…

Целует мужа в щеку. Ее внимание ежеминутно перескакивает с одного предмета на другой, и она обращается к Бальдеру:

— Ну и задали вы мне работы, Эстанислао! Убить вас мало. Не глядите на меня так… Именно убить. Вам со мной вовек не рассчитаться.

Обрадованный Бальдер смотрит на Зулему с благодарностью. Он понимает, что ей самой не терпится сообщить добрую весть. И Зулема, хоть и придерживает свой «сюрприз», делает это с дружеской озорной улыбкой. Ее так и распирает:

— Это уж выходит за пределы всего… женатый мужчина… убить мало. Не знаю, чем вы ее околдовали. Вы всех нас околдовали, Бальдер, честное слово.

Слушая ее, механик улыбается, оттого что рядом с ним такая красивая женщина, которая кажется скорей любовницей, чем женой, а Бальдер не может определить, что он чувствует, но у него сейчас такое ощущение, будто он в ложе театра «Колон». Может, виной тому аромат духов, исходящий от Зулемы, ее черные глаза, похотливые губы, щеки, словно раскрасневшиеся от поцелуев? И он задает себе вопрос: смог бы он осудить эту женщину, если бы она изменяла мужу? Блеск театральной среды делает для нее еще мрачнее жизнь, которую может предложить ей этот невзрачный человечек с воспаленными веками и свистящей речью. Альберто сам это понимает и, возможно, поэтому не восстает. Его мастерская по зарядке аккумуляторов должна казаться мрачной дырой этой женщине, привыкшей к яркому свету, аплодисментам, мрамору и бархату.

Зулема, облокотившись на стол, берет кусок хлеба и кусок сыра, жует, показывая жемчужные зубы, и говорит, обращаясь к механику, будто Бальдера здесь нет.

— Понимаешь, сеньора Лоайса знает, что Бальдер женат.

— Знает?.. Откуда?..

— О, она очень догадлива! Заметь, когда она их увидела вместе… — Теперь она обратилась к Бальдеру: — Заметьте, когда она вас увидела вместе с Ирене в поезде, вы вышли из вагона в другую дверь…

— Да, так оно и было…

— Девочка стала отрицать, что вы с ней разговаривали… Но вы-то за каким чертом стали перед самым окном их купе, повернувшись к ней спиной? Сеньора Лоайса рассудила так: «Если бы это был кабальеро, то он бы остался, когда я подошла… А этот даже не захотел показать свое лицо. Это заставляет меня подозревать, что он женат».

У Бальдера тут же мелькнула мысль: «Если эта сеньора обладает такой способностью к дедукции, что по спине может определить, женат человек или нет, то как же она не понимает, что вы опасная подруга для ее дочери?» Но вместо этого он замечает:

— Эта сеньора неглупа…

— Кроме того, — продолжает Зулема, — она дала мне понять, что справилась о вас, и кто-то из ваших знакомых сказал ей, что вы женаты.

Бальдер кивает в знак согласия с тем, что он действительно женат. Впрочем, «кем-то из его знакомых» не мог быть никто, кроме Зулемы и Альберто.

Теперь Зулема обращается к механику:

— Как рассердилась сеньора Лоайса на Ирене! Бедная девочка!

— А что говорит Ирене?

— Ее мне не удалось повидать. В общем, Бальдер, я вам оказала услугу, за которую вам вовек со мной не рассчитаться… Сеньора Лоайса согласна принять вас.