Читать интересную книгу Косые тени далекой земли - Го Осака

Он тихо постучал и вошел в номер.

Кадзама сидел на кровати, закрыв лицо руками.

– Ты что, еще не позвонил, что ли? – окликнул он его.

Кадзама медленно опустил руки.

Увидев его лицо, Рюмон не мог поверить своим глазам. Кадзама плакал.

– Что с тобой? Что случилось? – растерявшись, спросил Рюмон и присел рядом на кровать.

Ему и в голову не могло прийти, что он когда-нибудь увидит Кадзама плачущим, и это зрелище поразило его до глубины души. Что же могло произойти?

Кадзама ладонью вытер лицо и тихо, глухим голосом проговорил:

– Хоакин умер.

Рюмон не поверил своим ушам.

– Умер? Да ты что? Он же только вчера был жив-здоров, правда, малость выпил лишнего. От кого ты узнал?

– От Ханагата-сэнсэй, по телефону. Ей сообщил тот следователь, Барбонтин. Видимо, у него был сердечный приступ.

– Сердечный приступ? – Рюмон, не зная, что сказать, глядел на Кадзама.

Его рука то и дело нервно сжимала ткань покрывала.

– Почему-то его повязка была содрана с глаза и проколота ножом. Может быть, Хоакину помог умереть убийца в черном плаще.

Риэ и Кадзама уже рассказывали о нем Рюмону, и в общих чертах он знал, о ком идет речь.

– Но с какой стати этому типу понадобился Хоакин? Судя по тому, что вы мне рассказали, ему нужны ты и Ханагата, разве нет?

Кадзама понурил голову:

– Я и сам толком не понимаю. Послушайте, Рюмон, сэнсэй с вами тоже хотела поговорить. Может, позвоните ей? Вот ее номер.

Он поднялся и, тяжело ступая, направился в ванную.

Рюмон некоторое время прислушивался. Судя по звукам, Кадзама умывался.

Рюмон никак не мог поверить в то, что Кадзама действительно плакал. Только теперь он понял, сколь много значил для Кадзама Хоакин эль Оро.

В подавленном настроении Рюмон поднял трубку и набрал номер.

Риэ сразу подошла к телефону.

– Я только что узнал от Кадзама про Хоакина. Его эта новость сильно потрясла. Даже не знаю, как его успокоить.

– Выходит, Хоакин был ему очень дорог.

– Может, предложить ему вернуться? Он ведь наверняка захочет пойти на похороны.

– Мне сказали, что похороны назначены на послезавтра. Передайте ему, чтобы он вернулся к тому времени.

– Передам. Что-нибудь еще?

Риэ мгновение молчала.

– Честно говоря, я хотела бы вам кое-что рассказать. Что, возможно, окажется полезным в ваших розысках того добровольца, Гильермо.

– Слушаю вас внимательно.

– Вчера, когда вы были в доме Хоакина, он упоминал в разговоре золотые слитки Орлова, не так ли? Так мне Симпэй говорил.

– Совершенно верно, упоминал. Вам приходилось когда-нибудь слышать об этой истории?

– Приходилось. Если откровенно, я знаю гораздо больше: что во время перевозки часть золота была похищена и где-то спрятана. Я полагаю, вы об этом ничего не слышали.

Пальцы Рюмона крепко сжали трубку.

– Вы правы, это я слышу впервые.

– Исходя из фактов, которые мне удалось собрать, история с золотом действительно имела место. И почти нет сомнений в том, что Хоакин вместе с Гильермо участвовали в его похищении.

– У вас есть какие-нибудь доказательства?

– Во-первых – текст того солеа, во-вторых – реакция Хоакина на вас. Я бы сказала, все указывает на то, что искать надо в этом направлении.

Рюмон почесал затылок:

– Честно говоря, мне и самому пришла в голову та же мысль вчера, когда я разговаривал с Хоакином.

– Есть еще одно соображение. Следователь Барбонтин сказал мне, что вчера, незадолго до смерти Хоакина, был зарезан некий Жаботин, офицер КГБ, работающий в Испании, причем убит человеком, по описанию совпадающим с убийцей из ГАЛ. На месте преступления нашли мемуары отца Жаботина, в которых, по словам Барбонтина, содержится подробное описание орловской операции по перевозке золотых слитков. И, главное, в мемуарах ему встретились имена Хоакина и Гильермо. Вряд ли это случайное совпадение.

Рюмон был озадачен: как сложить из этих обрывков единую картину?

Немного подумав, он ответил:

– Может быть, вы и правы. Я сожалею о смерти Хоакина, но если мне удастся разыскать Хасинто Бенавидеса, я расспрошу его и о золоте.

Почувствовав, что кто-то вошел в комнату, Рюмон обернулся. На пороге стояла Тикако, глядя на него с напряженным выражением лица.

30

Перекусив в гостинице, они вышли на улицу.

Дождь прекратился, но свинцового цвета облака все еще висели над головой плотным слоем, готовые в любую минуту пролиться ливнем.

Кадзама Симпэй долго не мог оправиться от шока после известия о смерти Хоакина, лишь к концу обеда он несколько успокоился.

Рюмон Дзиро предложил Кадзама вернуться в Мадрид, но тот наотрез отказался. Если бы он и вернулся – Хоакина это все равно не оживит, заявил он.

Тикако, не зная, чем помочь Кадзама в его горе, хранила молчание.

С трудом удерживаясь на ногах из-за неистово бушевавшего ветра, все трое двинулись на юг по улице Доктора Флеминга.

Вскоре она уперлась в другую, названную в честь Райнера Марии Рильке. Рильке лет восемьдесят назад прожил в этом городе несколько месяцев, по этому поводу в гостинице «Рейна Виктория» стояла бронзовая статуя Рильке, а в комнате, где он когда-то жил, был устроен музей в его память.

Вскоре справа показалась арена для боя быков.

– Это самая древняя в Испании арена, – объявил Кадзама голосом экскурсовода. – Она была построена, насколько я помню, в восемнадцатом веке, и считается, что именно здесь родился современный бой быков.

Они вышли на площадь Эспанья. За ней виднелся большой каменный мост.

– А вот это – Пуэнте Нуэво.[91] Хоть его и называют «новым», ему уже лет двести с лишним.

Прямо перед мостом был бар под вывеской «Ла Олива». Кадзама попросил их немного подождать и один зашел внутрь.

Рюмон и Тикако пошли к мосту.

Мост был перекинут между двумя отвесными скалами, снизу дул сильный ветер.

Держась за разъеденные от ветров и дождей поручни, они взглянули вниз. Там бушевал мутный поток. Высота была поистине головокружительная. Вода, пройдя сквозь арки, сделанные в опоре моста, под ураганным ветром взвивалась вверх, образуя что-то вроде туманной дымки.

– Ну и ну! Я видела это место на фотографиях, но даже не думала, что здесь такая высота! – прокричала Тикако.

Рюмон приставил руку к глазам, рассматривая огромные скалы вдалеке, на которых расположился ряд будто игрушечных домиков с белыми стенами.

Они вдвоем стояли некоторое время словно завороженные, наслаждаясь этим видом.

Забыв обо всем, они не заметили прихода Кадзама, который, присоединившись к ним, тоже стал разглядывать скалистый обрыв.

– Никогда не видел потока такой силы. Знаете, обычно Гуадалевин – чуть больше мирного ручейка.

– Ты закончил уже свои дела?

– Да. Трактирщик – мой старый приятель, он и Хоакина знал. Я зашел сказать ему о несчастье.

– Ты бы не торопился, поговорил с ним спокойно. Адрес Бенавидеса я уже знаю, поэтому смогу и сам его найти.

– Ничего, я к нему еще зайду. Сегодня мы решили собрать старых приятелей, поминки устроить, – проговорил Кадзама и двинулся вперед.

Они вошли в старый город и, едва успели пройти несколько сотен метров, как Кадзама остановил какой-то мужчина с маленькими усиками, стоявший перед магазином сувениров. Эти двое, очевидно, были знакомы и, пожав руки, мужчины разговорились.

На прилавке были расставлены седла, медные инструменты, литые колокольчики, пестрые одеяла и тому подобные предметы. В магазинчике торговали вовсе не сувенирами, а конной упряжью.

Рюмона заинтересовал подвешенный к потолку кнут, похожий по форме на трость. Его рукоятка была туго обтянута кожаным шнуром. Сам кнут был чрезвычайно крепким, вроде пенькового каната, который для прочности пропитали воском. Рюмон для пробы взмахнул им и с удивлением обнаружил, что кнут довольно увесист, как будто внутри него находился железный прут.

Продавец сказал:

– Это кнут для погонщиков ослов, сеньор. Купите в подарок сеньорите, вместе с колокольчиком. Я вам скидку сделаю.

Рюмон купил кнут и колокольчик на шнурке и подарил их Тикако.

– Спасибо. Останется на память.

Тикако спрятала колокольчик в сумку, а кнут взяла в руки и стала помахивать им на ходу.

На лице Кадзама заиграла улыбка.

Тикако остановилась и уставилась на него:

– Что, интересно, тут смешного?

– Если бы вы знали, из чего сделан этот кнут, – проговорил Кадзама, довольный собой, – вы бы ни за что не стали им так задорно махать.

Тикако удивилась:

– Из чего же он, по-твоему, сделан?

– Из бычьего пениса. Чтобы изготовить такой кнут, берут несколько пенисов, сушат их, а затем вытягивают и свивают вместе.

– Да ты что? – ошарашенно проговорила Тикако, глядя на кнут.

– Я слышал, что любой, даже самый упрямый осел бежит как ошпаренный, стоит его хлестнуть такой штукой. Можете попробовать хоть на Рюмоне.

Тикако покраснела и бросила в него кнут.