С новоприбывшего корабля на прежний перекинули мост, и матросы обоих экипажей радостно стали пожимать друг другу руки. В самый разгар этой сцены молодой человек вдруг услыхал изумленное восклицание таможенного надзирателя, который, скрестив руки на груди, расхаживал по набережной.
— Еще один!.. Да это же целая эскадра.
Третий корабль, как две капли воды похожий на предыдущие, подходил со стороны Ламбета, идя с еще большею скоростью, так как ветер успел посвежеть.
— Странно! — пробормотал задумчивый наблюдатель. — В один час, почти в одну минуту… Чего не сделаешь с такими моряками!
Новый корабль совершил так же ловко тот же маневр и стал рядом с прежними двумя кораблями, приветствуемый дружными аплодисментами матросов-товарищей.
— «Три брата»! — воскликнул таможенный, не перестававший наблюдать это любопытное зрелище.
Действительно, сходство между кораблями было поразительное — как в общем, так и в частностях. Очевидно было, что их строили по единому плану и на одной верфи.
Таможенные досмотрщики, немедленно отправившиеся на борт двух новоприбывших кораблей, вернулись обратно с одинаковой отметкой для обоих: «Без груза». Такая же отметка была сделана и десять месяцев тому назад относительно первого корабля. Об этом обстоятельстве уже много было толков в трактирах Ламбета и Саутварка.
Молодой человек, постояв несколько времени в задумчивости, вдруг направился к тому месту, где лодки, и уже хотел окликнуть одну из них, но вслед за тем сейчас же одумался и прошептал про себя:
— Нет, лучше подожду до вечера. Не надо, чтобы кто-нибудь видел меня среди белого дня. Как знать?.. Осторожность никогда не мешает. Ведь тут дело идет о жизни и смерти.
Он задумчиво пошел обратно в дом герцогов Эксмутских.
Когда он вернулся домой, время обеда давно уже прошло. Лорд Коллингвуд, долго прождав своего секретаря, отобедал без него и уехал в парламент, который в то время уже заседал по ночам. Он очень досадовал, что не успел перед отъездом поговорить с Фредериком, и оставил ему следующую записку карандашом на клочке бумаги:
«Сегодня между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи ко мне явится один человек. Если заседание затянется, и я к тому времени не вернусь, то попросите этого человека подождать, причем для меня очень важно, чтобы вы не спускали с него глаз до моего возвращения. Если вам необходимо будет зачем-нибудь выйти, то передайте надзор Мак-Грегору. Это единственный из моих слуг, которому вы можете безусловно доверять».
В этой записке Коллингвуд говорил о посланце Пеггама, но молодой человек нисколько не догадывался об истине, так как адмирал, разумеется, не посвятил его в свои слишком интимные дела. Ниже, однако, мы увидим, что Фредерик де-Тревьер знал об отношениях Коллингвуда к «Грабителям» гораздо больше, чем адмирал мог предполагать.
Молодой человек наскоро пообедал и ушел опять, дав Мак-Грегору соответствующие приказания. Вернулся он в одиннадцать часов очень озабоченный, нахмуренный и даже как будто раздосадованный. Очевидно, он испытал какую-нибудь серьезную неудачу.
Нетерпеливо снимая перчатки, он разорвал их, бросил на стол и пробормотал:
— Все трое ушли с утра и никто не знает, куда именно… Какая небрежность! Не сообщить мне ни слова! По их милости я теперь лишен возможности воспользоваться удобным случаем.
Он закурил сигару и вышел на веранду, обставленную мраморными колоннами. Она шла вдоль всего первого этажа, придавая Эксмут-Гаузу наружность греческой постройки. Прямо перед домом катила свои черные глубокие воды Темза, а на противоположном левом берегу смутно выделялись на темном фоне звездного неба контуры домов Сити.
Городской шум затихал. Деятельность мало-помалу замирала в этом большом человеческом улье, обитатели которого собирались ложиться спать, утомленные дневной суетой и борьбою за существование.
Фредерик де-Тревьер был лихорадочно взволнован. Ему казалось, что наступают решительные события, и смутно мерещилась какая-то неопределенная опасность.
Он стоял, задумчиво облокотясь на перила, и вздрогнул, когда часы стали бить полночь. Затем на веранде послышались шаги. Фредерик де-Тревьер быстро обернулся. К нему подходил Мак-Грегор.
— Извините меня, сэр, что я нарушаю ваше задумчивое уединение, — сказал, низко кланяясь, верный шотландец. — Но вот письмо, присланное с нарочным из Виллиса. Я бы не стал вас беспокоить, если бы посланный не спрашивал, не опоздал ли он, и не требовал скорого ответа, чтобы сейчас ехать обратно.
Коллингвуд питал к своему секретарю такое доверие, что уполномочил его распечатывать всякие письма, приходившие на имя адмирала.
Молодой человек вошел в гостиную, распечатал конверт и прочитал:
«Лорда Коллингвуда покорнейше просят повременить выдачею ста тысяч фунтов стерлингов, которые он должен вручить сегодня уполномоченному для того лицу. Причины очень важные. Пеггам».
Внизу стоял угрожающий постскриптум:
«Вы погибнете, если заплатите деньги. Час спустя после приезда моего гонца я буду в Эксмут-Гаузе».
По прочтении этого таинственного письма Фредериком де-Тревьер овладело необычайное волнение. По-видимому, он понял сокровенный смысл записки, потому что вся кровь бросилась ему в голову, и рука, державшая письмо, задрожала.
— Что прикажете отвечать, сэр? — спросил Мак-Грегор.
Молодому человеку удалось овладеть собой. Он понимал, что при этом шотландце, всею душою преданном своему господину, ни в коем случае нельзя выказывать своих чувств. Но какой мог он дать ответ, не возбудив подозрений в самом лорде Коллингвуде? Откуда мог он знать, устранена ли от его патрона та опасность, на которую намекали в письме? Ведь адмирал, быть может, еще до отъезда в парламент уплатил ту сумму, о которой шла речь. Но нет, вернее, что предстоящий визит неизвестного лица, о котором предупреждал Фредерика адмирал, именно относился к уплате ста тысяч стерлингов.
Остановившись на этом соображении, он перестал колебаться и сказал Мак-Грегору:
— Скажите гонцу, что он приехал вовремя.
Затем он поспешил вернуться на веранду, так как желал остаться один и собраться с мыслями.
Затворив за собою дверь, молодой человек пробормотал с дрожью в голосе:
— Сто тысяч фунтов стерлингов!.. Негодяй! Это плата за пролитую кровь!.. Гнусный Пеггам! Он будет сейчас здесь, а я не имею возможности дать им знать… Когда-то еще представится такой удобный случай!.. Не съездить ли в Саутварк?.. В экипаже я, быть может, успею вернуться сюда вовремя… Но вот вопрос — встречу ли я их там?.. Нет, отсюда уходить нельзя. Даже если я отыщу их, нужно будет сперва сговориться, составить план, а на это опять-таки нужно время. Лучше уж я останусь здесь. У меня есть предчувствие, что сегодня ночью я получу самые решительные сведения.