Глава одиннадцатая
КОНЕЦ «ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ»
Гражданская война, писал В. И. Ленин, «начиналась сплошь и рядом при участии в союзе против нас и белогвардейцев, и эсеров, и меньшевиков». Однако логика ее развития «всякий раз неизбежно приводила к тому, что все эсеровские учредиловские, меньшевистские элементы оказывались, путем ли государственного переворота или без него, оттесненными на задний план, и во главе белогвардейщины выступали целиком элементы капиталистические и помещичьи. Это было и в правлении Колчака и Деникина, и во всех многочисленных более мелких правлениях и нашествиях на нас»709. Олицетворявшие «демократическую контрреволюцию» эсеро-меньшевистские правительства, создавая во имя защиты «народовластия» на иностранные субсидии отряды во главе с монархистски настроенными офицерами, восстанавливая буржуазно-помещичьи порядки, расчищали дорогу для белогвардейской диктатуры, уступали место прямым ставленникам империалистической буржуазии и наиболее реакционных буржуазно-помещичьих кругов. Примером тому может служить история Комуча710.
«Комитет членов Учредительного собрания» (Комуч), несмотря на столь всеобъемлющее название, был организацией однопартийной. Чтобы как-то обосновать этот факт, Комуч 12 июля 1918 г. постановил «признать недопустимым вхождение в состав Комитета членов Учредительного собрания большевиков и левых эсеров»711, хотя по их же принципам «чистой демократии» такое решение было неприемлемо. Мотивировали правые эсеры свое постановление тем, что якобы указанные партии «отвергли» Учредительное собрание, хотя именно большевики созвали его.
Вначале в Комуче было пять членов — правых эсеров, затем, к концу сентября, их число дошло до 96—97 человек, но и тогда он оставался практически однопартийным, правоэсеровским парламентом. Когда в конце августа был окончательно сформирован Совет управляющих ведомствами, т.е. правительство, в его составе было 13 министров-эсеров, один меньшевик (министр труда И. М. Майский) и двое беспартийных (военный министр Галкин и министр государственного контроля Краснов).
Самарское правительство вело игру в демократию и пыталось создать видимость борьбы с реакцией. Руководители Комуча, придя к власти, заявили, что их цель — объединение всех слоев общества. «Теперь нельзя опираться на классы, нельзя идти по пути большевиков… — говорил в своей программной речи Климушкин. — Это ужасная ошибка. Мы полагаем, что надо объединить все группы: и крестьян, и пролетариев, и интеллигенцию, ибо только тогда мы достигнем цели. Поэтому вся наша политика направлена на создание блока и на уничтожение тех трений, которые создались в обществе в результате классовой розни»712.
Таким образом, эсеры вновь решили строить власть на принципах «чистой демократии» и речь Климушкина может служить иллюстрацией к выводу К. Маркса, который писал: «Своеобразный характер социально-демократической партии выражается в том, что она требует демократическо-республиканских учреждений не для того, чтобы уничтожить обе крайности — капитал и наемный труд, а для того, чтобы ослабить и превратить в гармонию существующий между ними антагонизм»713.
В приказе «О принятии власти Комитетом членов Учредительного собрания» было объявлено о роспуске Советов и восстановлении городских дум и земств, о формировании так называемой народной армии для «защиты демократии и борьбы с большевиками», провозглашалась свобода слова, печати, собраний. Главной и ближайшей целью ставилась подготовка к созыву Учредительного собрания для избрания на нем постоянного всероссийского правительства. «Комитет членов Учредительного собрания» заявил, что в своей деятельности будет руководствоваться стремлением к национальному возрождению России, улучшению ее экономического состояния, «утверждению демократических принципов».
В июле была опубликована декларация Комуча с изложением его социально-экономической программы. Чтобы не оттолкнуть крестьянство, эсеровские деятели заявили, что «земля бесповоротно перешла в народное достояние и никаких попыток к возврату ее Комитет не допустит. Сделки купли-продажи и залога на землю сельскохозяйственного значения и лесные угодья запрещаются…». Далее говорилось о сохранении в силе действующих законов и постановлений об охране труда. Вместе с тем декларация особо оговаривала право предпринимателей «требовать от рабочих интенсивного и доброкачественного труда в течение всего рабочего времени… и увольнять не подчиняющихся требованиям», а также «лишних рабочих»714.
Декларацию дополняла и разъясняла речь председателя Комуча Вольского, который говорил, что «капиталистический строй в настоящее время отменен быть не может. Капиталистическая промышленность должна существовать, и класс капиталистов должен иметь возможность вести промышленность». Сказанное означает, что за уверениями в том, что эсеровское правительство намерено «придерживаться интересов не того или иного класса общества, а общегосударственных интересов», в действительности скрывалось стремление опереться на капитализм как систему общественных отношений715.
В соответствии с этой линией эсеры тотчас после установления своей власти объявили о денационализации банков и промышленных предприятий, отменили твердые цены и разрешили свободную торговлю хлебом. Заверяя массы в неприкосновенности общенародного достояния на землю, Комуч в то же время издал приказ, согласно которому право уборки озимых посевов 1917 г. предоставлялось тем, кто их произвел. Таким образом, озимый хлеб должен был перейти в руки землевладельцев, у которых земля была конфискована на основании Декрета о земле. Кроме того, за землевладельцами признавалось право на возмещение стоимости обработки озимого клина и затраченных на посев семян. Были восстановлены Крестьянский поземельный банк, земельные комитеты, в распоряжение которых поступала земля и которые должны были подготовить временные правила пользования ею, институт сельских старост и сельские сходы с их исполнительной властью.
При Комуче официально существовали переизбранные Советы, которые, однако, не имели никаких прав, кроме права выносить резолюции. Были разрешены забастовки, сохранялись некоторые права за профсоюзами, но их деятельность была сведена до минимума. Принятый закон о 8-часовом рабочем дне не имел никакого практического смысла при наличии в нем оговорки о том, что сверхурочные работы допускаются до 100 дней в год, а об их оплате ничего сказано не было. Буржуазия не считалась ни с профессиональными союзами, ни с приказами Комуча. Даже официальный орган правительства «Вестник Комитета членов Учредительного собрания» вынужден был признать отказ владельцев от исполнения старых и заключения новых коллективных договоров. Они широко применяли локауты, вводили увеличенный рабочий день под видом сверхурочных работ, лишали рабочих отпусков, а тех, кто пытался протестовать, увольняли как «лишних».
В наступлении на права рабочих от буржуазии не отставало и эсеровское правительство. Для разрешения возникавших все чаще между предпринимателями и рабочими конфликтов оно создавало «конфликтные комиссии», и не было случая, чтобы хоть одно дело они решили в пользу рабочих. По распоряжению Комуча были уволены все рабочие Сергиевского завода за выступление против «народной армии». Самарская городская управа понизила зарплату служащим и рабочим городского водопровода. Власти выселяли «строптивые» профсоюзы из занимаемых ими помещений, заменяли неугодных руководителей союзов. В итоге резко ухудшились условия труда и жизни рабочих и служащих, больших размеров достигла безработица. Так оборачивалась эсеровская «демократия» для трудящихся города.
В деревне контрреволюционный и антинародный характер «демократии» Комуча выступал еще ярче. Этому немало способствовали безнаказанные действия командного состава «народной армии», формировавшегося в основном из бывших кадровых офицеров. Так, в деревне Чемодуровке офицер «народной армии» потребовал от крестьян немедленно возвратить имение и весь живой и мертвый инвентарь помещику Чемодурову. В селе Натальино Бугурусланского уезда прибывший с отрядом офицер приказал свезти на гумно помещика посеянный и убранный крестьянами на бывшей помещичьей земле хлеб. За отказ выполнить это распоряжение крестьяне были подвергнуты порке716. Начальник казачьего отряда, прибывшего в Дедовскую волость Уфимской губернии, подтвердил крестьянам, что до решения Учредительного собрания помещичья земля переходит к ее прежним владельцам717.