Читать интересную книгу Тайна Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Пусть все помолятся согласно своей вере. – Голос Нокса был едва слышен из-за рева огня и шума прибоя. – Видите, как Он принимает наши дары?

«Мои дары, – подумал Мейтленд. – Что это такое? Пытливый ум, который старается оставаться незамутненным, как стакан чистой воды? Это все, что я могу поставить на службу Шотландии».

Когда огонь погас, мужчины остались стоять, склонив головы. Жар от костра согревал сторону тела, обращенную к нему, и холод на время отступил. Но потом Мейтленд снова ощутил морозное покалывание в пальцах ног.

– Приглашаю вас в свой здешний дом, – сказал лорд Джеймс.

Все они с радостью преодолели небольшое расстояние между замком и аббатством Сент-Эндрюс, благодарные избавлению от соленого ветра и внимательных глаз архиепископа Гамильтона.

То обстоятельство, что лорд Джеймс сохранял право на владение аббатством Сент-Эндрюс, было явным отклонением от нормы; он получил это право при старой системе злоупотреблений, горячо критикуемой реформистами. «Он должен был отдать земли, – подумал Мейтленд, – но, разумеется, он не собирался отказываться от этой конкретной роскоши, допустимой для старой церкви. Пожалуй, из семи смертных грехов брат Джеймс больше всего страдает от алчности».

Дом лорда Джеймса, бывшее жилье приора, был просторным и хорошо обставленным, хотя самые роскошные предметы обстановки благоразумно убрали подальше. Он пригласил всех, предложил и напитки, а потом подождал, пока большинство из них уйдет, чтобы оставшиеся четверо могли перейти к самому важному делу, связанному с королевой.

Они расселись вокруг камина, где ярко пылал огонь: лорд Джеймс, Эрскин, Мейтленд и Мортон.

– Мы позвали ее домой, и она вернулась, – сказал лорд Джеймс. – Все присутствующие подписали документ о ее приглашении. Осмелюсь спросить, довольны ли мы итогом?

– Вполне довольны, – ответил Эрскин высоким голосом, в котором слышался искренний энтузиазм. – Она оказалась лучше, чем мы могли надеяться.

– Вы имеете в виду, в религиозном смысле? – спросил лорд Джеймс.

– Да, несомненно. Хотя она не обратилась в истинную веру и не выказывает такого намерения, но согласилась, чтобы наша вера осталась нетронутой.

– И они с Ноксом сыграли вничью, – медленно произнес Мортон и облизнул сильно заветренные и потрескавшиеся губы.

– Босуэлл устранен, – объявил лорд Джеймс. – Он больше не будет нас беспокоить. От него всегда можно ожидать проблем из-за его непредсказуемости. А Гамильтоны дискредитированы; бедному старику пришлось отдать королеве замок Дамбертон.

– Мы позаботились почти обо всех, кто мог воспрепятствовать нам, – сказал Мейтленд. – Следующий претендент на трон отпал сам собой. Преданный короне страж границы и опытный воин заперт в своем замке.

– Но остается еще один, – заметил Мортон. – Крупная дичь, которая не поддается нашему убеждению.

– Джордж Гордон, четвертый граф Хантли, – задумчиво сказал лорд Джеймс. – Канцлер королевства… и католик.

– К тому же воинственный католик, – заметил Эрскин. – Он то и дело подстрекает королеву возобновить обряд мессы.

– Если нам повезет, то «северный петух», как он любит себя называть, будет кукарекать слишком часто и когда-нибудь оскорбит королеву. Вы видели, как он со скандалом покинул заседание Тайного Совета после вердикта по делу Босуэлла?

– Прошу прощения! – возразил Мейтленд. – Никакого суда не было, поэтому не могло быть никакого вердикта.

– Да, разумеется. Но если он откажется посещать заседания Совета, кто знает, к чему это может привести?

– Если он будет сокрушен, тогда исчезнет всякое противодействие лордам Конгрегации.

– Сначала он должен поднять мятеж, – заметил Мейтленд.

– Возможно, он так и сделает, – сказал лорд Джон. – Вполне возможно.

XIII

Весна пришла, но лишь после нескончаемой зимы, оставившей после себя длинный след из снега, льда, тьмы, сырости и ветров, исхлеставших прибрежные скалы волнами Северного моря. Когда наступили первые призрачно-ясные и светлые дни, люди вырвались наружу из запертых домов. Свет как будто расширился, стремясь охватить все двадцать четыре часа, и души преисполнились новой надеждой.

Мария приветствовала весну и чувствовала, что она наконец получила награду за первые несколько трудных месяцев жизни в Шотландии. Она сомневалась не в своем решении вернуться, но лишь в способности сделать то, что было необходимо. Все шло не так, как она надеялась и рассчитывала.

Еще до прибытия ей было трудно понять, каким образом реформатская церковь вторгалась даже в самые личные мысли и поступки людей. Теперь она очень хорошо это понимала и чувствовала ее хватку повсюду вокруг себя.

Религия! Предполагалось, что она дарует утешение и дает порядок в жизни. Теперь пришли известия, что даже во Франции она оказалась разрушительной. Ее дядя герцог Гиз открыл огонь по собранию гугенотов в Васи и уничтожил тысячу двести человек. Католики и протестанты начали спешно вооружаться, и разразилась война.

Последний из высокопоставленных членов ее французской свиты вернулся на родину, оставив лишь домашних слуг, в которых она нуждалась для вышивки, работы на кухне и пополнения гардероба. Она скучала по Брантому, но была рада избавиться от всех остальных.

Удаление Босуэлла сильно встревожило ее; она полагалась на него сильнее, чем была готова признать. Хотя падение дома Гамильтонов обогатило ее и прибавило к ее владениям мощную крепость, такие вещи нельзя было приветствовать. Теперь настала очередь графа Хантли выйти из-под контроля. Она понимала, какие чувства он испытывает при многократном превосходстве протестантов, но это было еще более веской причиной держаться за свою должность. Тем не менее он все чаще отсутствовал на заседаниях. А теперь один из его сыновей принял участие в неприличной ссоре и был посажен под замок.

О, эти ссоры! Почему их так много? Люди Босуэлла и Гамильтона едва не дошли до драки из-за скандала с Элисон Крейг… Потом было бесчинство, учиненное лордом Джоном, а теперь дело Джона Огилви с уличной дракой между ним и Гордоном, в которой Огилви был тяжело ранен.

Таким образом, трое мужчин, на которых Мария рассчитывала как на противовес очевидной мощи лордов Конгрегации, подвели ее или, хуже того, обратились против нее. И это произошло после того, как она приложила столько сил для всеобщего примирения!

Никто не относился к королеве Елизавете подобным образом. Она держала мужчин в узде, и никто не осмеливался на вольности и злоупотребления. Как ей удавалось держать под контролем свой большой мужской двор?

Марией овладела усталость. Она не знала ответа, но было ясно, что она делает что-то неправильно. Возможно, ей следует выйти замуж; может быть, нет другого способа утвердить свое превосходство над придворными мужского пола.

Марии не терпелось встретиться со знаменитой королевой Елизаветой и посмотреть, сможет ли она угадать причину ее власти над теми, кто служит ей.

«Единственный, кого я могу держать в узде, – это Риччио», – грустно подумала она.

Встреча между двумя королевами должна была состояться в Ноттингеме всего лишь через шесть недель. Уже были получены документы, обеспечивавшие безопасное путешествие Марии в Англию, и ее церемониймейстер Бастиан Паже написал сценарий комедии масок и подготовил все необходимое для представления: Юпитер, карающий Ложные Слухи и Раздор по требованию Умеренности и Благоразумия. Мария отправила свой новый портрет Елизавете и получила взамен ее портрет.

Она повернула «кольцо дружбы» на пальце и посмотрела, как солнечные лучи расщепляются на разные цвета в глубине алмаза. Сейчас она стояла на зеленом газоне у аббатства Сент-Эндрюс и играла в гольф вместе с Фламиной, Мэри Битон, Мейтлендом, Рэндольфом и Риччио. Обычно она получала удовольствие от этого; ей нравилось быть рядом с морскими утесами, где росла короткая, сладко пахнувшая трава. Море было пронзительно-синим, а воздух бодрящим, и это само по себе не могло не радовать.

– Цельтесь, цельтесь точнее! – крикнул Риччио, когда Мэри Флеминг изготовилась для удара по мячу специальной загнутой клюшкой для игры в гольф.

– Умолкните, чужестранец! – произнес Мейтленд. Он делал вид, что шутит, но его презрение к чужаку, не понимавшему правил игры, было нескрываемым. Нужно сохранять тишину во время замаха, но этот бесстыдный коротышка продолжал болтать.

Чвак! Клюшка Фламины ударила по кожаному мячу; он покатился к лунке, но остановился рядом с отверстием.

Риччио подошел к собственному мячу и нанес удар, несмотря на то что была не его очередь. Тот факт, что он попал в лунку, лишь усугублял оскорбление.

– Вы не могли бы одернуть его, Ваше Величество? – елейным тоном попросил Рэндольф.

– Прошу вас, Риччио, соблюдайте правила приличия! – резко сказала она. Итальянец повернулся на каблуках, и его шелковый дублет расплылся в блестящее синее пятно. Он низко поклонился.