наслышан о произошедшем. – Домирус положил инфору на полку и взял другую. – Что сила звезды, которую все считали мертвым, нашлась в теле приземленного. Любопытно. Столько секретности возвели вокруг этого…
– А как иначе, – сказала Фри. – Это ведь Антарес.
– Это не он, – заявил планетар. – Лишь его сила и воспоминания. Но не разум. А все уже надеются, что это ключ к его поискам. Вздор.
Он взмахнул рукой над инфорой, и из нее вырвалась новая световая проекция. В этот раз красная. Такой цвет ей придавала высветившаяся звезда в окружении текстов и заметок. Они заполонили всю комнату.
– Верховный Света, погибший при битве за Люксорус, – провозгласил Домирус. – Антарес Непогасимый. Антарес дет Фаберлан на магнификуме. Антарес Преданный, Возносящийся, Озаряющий Мир, Порождающий Пламя, Непогасимый, если полно и правильно. Он был Верховным шестьдесят один Генезис и считался одним из сильнейших среди всех его предшественников. Именно при нем Армия Света отвоевала большую часть своих нынешних территорий. После битвы за Люксорус его хранилище ни разу не создавало светозарного огня, а Бетельгейзе, судя по всему, искренне верит, что раз нашелся какой-то пустой осколок, то можно отыскать и часть души, в которой остался разум. Как же она слепа при ее нынешнем положении. Цепляется за любую возможность, только бы восстановить равновесие после промахов Оттаны и отстоять свою сторону перед Зербрагом.
Дан откашлялся, привлекая к себе внимание планетара.
– Уважаемый примум! Нам сейчас как-то все равно, можно его восстановить или нет. Действительно глупо полагать, что тот, кто был мертв пять тысяч Генезисов, смог выжить и ни разу не был замечен при своей-то силе. Но мы к тебе по другому поводу.
Меня удивило, как бестактно Дан обращался к эквилибруму, но тот кивнул.
– Вы хотите спасти приземленного от изъятия души. Для этого вам требуется найти его утраченный осколок.
– Точно, – холодно подтвердила Сара. – Ты обещал помочь. Таков приказ паладина.
Он сухо усмехнулся. Проекция звезды исчезла, в библиотеке резко потемнело.
– Монструмы, Магистраты, приказы… мне это не интересно. Но я согласился на помощь ради той же вещи, из-за которой дэлары будут искать вас, если весть об Антаресе до них долетит. И сейчас я говорю не о его воспоминаниях.
– О чем же тогда? – с ожесточением спросил я.
Домирус впервые сосредоточил свое внимание на мне. В его глазах мелькнули заинтересованные искры.
– Это ведь ты вобрал в себя силу Антареса? – догадался он, после чего мрачно улыбнулся. – У тебя на кону стоит гораздо больше, чем у остальных. Поразительно, как ты выносишь все это.
Домирус посмотрел на комету, тихо стоявшую у входа.
– Женеви, подготовь мой кабинет. Гости пока подождут здесь.
Они удалились, а мы остались в библиотеке, полные вопросов и раздражения. Только Сара оставалась холодной и уверенной.
– Гаденький он какой-то, – высказалась Фри, присев на стоявшее возле окна кресло.
– Выбирать с кем работать не приходится. – Стефан изучал инфоры. – Да как и всегда.
Я подошел к большому глобусу и крутанул его.
– А Бетельгейзе уверена, что остальные части Верховного еще можно найти.
– Маловероятно. – Сара прислонилась к стене и потерла ладонью крупное серебристое кольцо на большом пальце, казалось, готовое свалиться даже с него. – То, что мы нашли часть его души, уже можно назвать чудом. Но это лишь осколок. Хранилище неактивно, не забывайте. Разум наверняка уже отправился по дальнейшему пути. Хотя и оставшиеся воспоминания настолько ценны, что ради них Свет и Тьма устроят очередную битву.
– И все из-за шанса, что в его памяти может найтись важная информация? – Я поднял на нее взгляд.
Сара пожала плечами.
– Отчасти. Это же Верховный. Он знает то, что и не снилось большинству заоблачников. Секреты и тайны, способные перевернуть мир.
– Какие вы мрачные, – хмыкнул Дан и встал напротив меня, проводя ладонью по глобусу. – Эй, Фри, ты веришь в гороскопы?
Фри оторвалась от собственных мыслей.
– Ну да, я видела их. Они существуют.
– По астрологическому гороскопу я Рак, так как родился третьего июля в тысяча семисотых. – Он указал на эклиптику. – Но протекторы в человеческую астрологию не особо верят, мы ближе к астрономии. То есть при моем рождении солнце стояло в созвездии Близнецов. Так как думаешь, я скорее Рак или Близнецы?
– Ты скорее деградант, – откликнулся Стефан.
– Погоди. – Я оторопел. – В каких годах?!
Все уставились на меня, точно не Дан, а я сказал полную несуразицу.
– Мне почти триста лет, – гордо заявил он. – И это забыл?
– Эфир звезд дает протекторам жизнь, такую же длинную и молодую, как и у них самих, – пояснила Фри, улыбаясь от моего потрясенного вида. – Пока не помрем от ранения.
Я тут же попытался выбросить из головы, что все вокруг старше меня минимум раза в два, и, чувствуя очередную головную боль, отвернулся.
Вскоре в комнате вновь появилась Женеви.
– Мастер ждет.
Глава XX
Игра в секреты
В кабинете было темно хоть глаз выколи. Но тут кто-то хлопнул в ладоши, и под потолком загорелся фонарь-солнце. Хотя помещение осталось в полутьме, мне стал виден расположившийся в центре круглый стол. Сильно пахло благовониями. Домирус сидел за столом, сложив руки в замок у самого рта. Возле стола стояли пять пустых стульев, недвусмысленно намекавшие, для кого они предназначены. Только мы сели, как Женеви закрыла двери. Окна в комнате были плотно занавешены, отчего создавалось впечатление, словно нас вырвали из реальности. Даже время будто шло по-иному.
– Что ж, – начал Домирус. – Как вы понимаете, просто так я ничего делать не намерен.
Сара ожесточилась.
– Тебе приказала Бетельгейзе.
– В этом мире ничего не бывает за спасибо. – Он вскинул брови. – А я и не прошу большой платы.
– И ты готов пожертвовать благом Света ради своей выгоды?
– Дорогая, у каждого свои принципы, накапливающиеся с опытом. Что от нас останется, если им не следовать?
Я раздраженно сощурился.
– Что тебе нужно?
Неяркий свет фонаря играл тенями на лице эквилибрума.
– Правда.
– Какая?
– Это мы выясним в процессе, – сказал Домирус. – Доверие сейчас многого стоит, а я верю и помогаю только тем, кто не врет. Сможете доказать мне свою честность – так и быть, помогу. Если не докажете – то покинете мой дом.
Он продемонстрировал нам небольшой диск, напоминавший монету, одна сторона которого была черной, а другая – белой. При виде диска я почувствовал, как огонь у меня в груди просто взвыл. Он заметался, точно зверь в клетке. Я до боли сжал кулаки, позабыв о ране.
– О-о нет, господа, в это я не играю, – запротестовал Дан, отодвигаясь от стола. – Нет уж, благодарствую,