Глава 18
Возможно, это беременность вытворяет такие шутки с умом Эмили.
Но сестра совсем не выглядела ненормальной, когда ответила:
— Но так и есть.
— Эмили…
— Они оборотни, Абигейл.
— Не шути так надо мной. Признаю, в детстве я искренне верила историям Анны о существовании оборотней, которые якобы жили в Хайленде, они меня пугали, но я уже не ребенок. И меня действительно очень беспокоят эти голоса.
— Я и не шучу, Абигейл, — в фиолетовых глазах Эмили отражалось разочарование. — Разве я когда-нибудь лгала тебе?
— Нет.
— Вот я и сейчас не лгу. Существует особая раса, которая живет в горах среди кланов.
— Крикты.
— Значит, Талорк рассказывал тебе о них?
— Да.
— Но он не сказал тебе всего, если ты не знаешь, что они оборотни.
— Но это всего лишь легенда, — Абигейл упрямо возразила сестре.
— Нет, это не так. Они реальны, и Талорк один из них. Я думаю, что пришло время рассказать тебе, как я вышла замуж за Лахлана.
По мере того, как Эмили рассказывала сестре историю своего замужества, на лице Абигейл отражалось все больше удивления и неверия. Так же росло и осознание того, что Эмили верит в то, о чём говорит, и если так, то значит, что это правда, как и истории Анны. Оборотни действительно существуют.
Если бы кто-то другой рассказал ей об этом, Абигейл потребовала бы доказательств, но это была ее сестра. Единственный человек в мире, который всегда любил ее и никогда не лгал ей. Но в дополнение к полному доверию к сестре, Абигейл не могла не подметить, как детали рассказа Эмили объясняли все те непонятные вещи, которые она замечала за Талорком.
— Когда оборотень находит свою истинную пару, то они иногда могут мысленно общаться, — сказала Эмили. — У нас с Лахланом есть этот дар.
— Талорк называл меня своей истинной парой, а я думала, что это означает быть его другом.
Эмили не смеялась, но вот Абигейл могла бы. Какой же дурой она была. Такое двусмысленное слово, но объясняет так много.
— Волки находят пару на всю жизнь, и волк Талорка связал с тобой свою жизнь, — проговорила Эмили с полной уверенностью. — Хотя крикты редко спариваются с людьми, но и такое бывает. Я тому подтверждение. Существование нашей дочери и мое теперешнее состояние является еще одним доказательством, что мы с Лахланом истинная пара. Я не знаю, почему мне так повезло, и почему благословлён твой союз с Талорком, но это случилось.
Абигейл вспомнила собственнический взгляд волка, когда она впервые встретила его в лесу, а затем после того, как он убил, защищая ее, и… девушка почувствовала слабость.
— Это не может быть правдой, — проговорила Абигейл, хотя сама понимала, что её возражения были не более чем звуком, и все, что сказала Эмили — истинно.
— Это правда. Я бы никогда не лгала тебе о таком важном. Ты же знаешь это.
Абигейл вспомнила, как голос кричал ей, когда на них с Талорком напал кабан.
— Он все время может говорить со мной, или только в очень эмоциональные моменты?
— Лахлан так говорит со мной все время, как и я с ним. Кейт и ее муж, тоже истинная пара, также могут мысленно общаться. Насколько я знаю, все, кто повязан священными узами, имеют дар мысленного общения.
— Почему же Талорк не сказать мне? — Почему он не захотел использовать эту способность, чтобы общаться с ней? Как он мог отнять у нее возможность слышать его голос, когда весь мир вокруг неё был нем?
— Я не знаю. Когда я была здесь, как его невеста, он мне тоже ничего не сказал. Но и Лахлан не рассказал мне об истинной природе криктов. Это сделала Кейт.
— Но зачем это скрывать?
Эмили пристально посмотрела на сестру:
— Ты, как и все люди, должна знать ответ на этот вопрос.
— Потому что различия часто рассматриваются как угроза.
— Именно. Если бы их секреты были обнаружены, на них бы началась охота, как на зверей чтобы уничтожить. Ты знаешь, что могло случиться с тобой, если бы люди узнали о твоей глухоте; а теперь подумай, насколько хуже они могли бы поступить, узнай, что кто-то способен обращаться в волка. Крикты — храбрые воины, но по сравнению с численностью людей, их очень мало.
— Это не объясняет того, почему Талорк ничего мне не рассказал.
— Нет, конечно. Я знаю, что крикты очень тщательно берегут тайну своего народа. Если будет обнаружено, что кто-то выдал тайну, или тот, кому этот секрет доверили, расскажет о нём, то приговор предателям — смерть.
— Но ты ведь сказала мне, — проговорила Абигейл, и в голосе явно слышалось беспокойство за сестру.
— Конечно, сказала. Ты моя сестра, и ты повязана с криктским воином. Ты не можешь быть опасной для этого народа.
— Очевидно, что Талорк так не думает.
— Он просто очень недоверчивый человек.
Если бы он любил ее, он бы доверял ей, но это было не то, что Абигейл могла сказать сестре.
— И я обманула его.
— Да. Хотя так же, как ты должна понимать необходимость криктов хранить свои секреты в тайне, он должен понимать и твои мотивы скрывать свой недуг, и не судить тебя строго из-за этого.
— Он очень сердится, когда я называю свою глухоту недугом, — сказала Абигейл, понимая, что если она как можно скорее не переменит тему, то просто сломается от горя, из-за того вывода который сейчас сделала.
— Неужели?
— Да. Он говорит, что это не болезнь, а просто одна из незначительных слабостей, которую я очень хорошо компенсирую.
— Иногда он может быть умным человеком.
— Да, — это было всё, что Абигейл могла сказать, стараясь сохранить вид безмятежности и спокойствия на лице. Но её сердце сжималось в груди от истинной причины того, почему Талорк скрыл правду о себе и о криктах.
Почему каждый раз, когда ей кажется, что она наконец-то находит счастье и покой, судьба снова наносит ей удар?
— Что с тобой, сестра?
И впервые в своей жизни, Абигейл солгала Эмили:
— Ничего, всё нормально.
— Я хотела бы стать мухой и притаится где-то тут на стене, когда ты сообщишь мужу о том, что знаешь всю правду о его волке, — проговорила Эмили.
Абигейл не могла скрыть гримасу боли на лице.
— Он испытает облегчение, поверь мне. Волк Лахлана нуждался в моем признании и моей любви так же сильно, как и его человеческая половина. Он обожает, когда его чешут за ушками; Талорк тоже это любит, не сомневаюсь.
Абигейл заставила себя выдавить улыбку, которая могла бы обмануть и сестру. Эту маску спокойствия Абигейл держала и на протяжении прощального ужина с сестрой, и во время расставания на следующий день.
Той ночью Абигейл впервые отказалась заниматься любовью с Талорком, сославшись на усталость. Тихие слезы струились по ее щекам, когда она плакала в темноте, пока ее муж спал рядом на шкурах.