кровь наперебой предлагают.
— Как он? — спросила Ирина Васильевна.
— Тяжелый, — вздохнула женщина.
Подумав немного, Ирина Васильевна спросила:
— Могу поговорить с лечащим врачом?
— Сидят родственники, — дежурная показала на Таню и ее друзей, — ждут Рудневу.
— Кого?
— Аллу Борисовну. Главного врача.
— Спасибо, — неуверенно проговорила Антипова.
И тут быстрым шагом в холл вошла Алла Борисовна.
Со страхом глядя на нее, Таня поднялась со стула.
Алла Борисовна молча обняла девушку, прижала к себе.
Таня все поняла.
Алла Борисовна не проронила ни слова. Тихо погладила девушку по голове.
— Я не хочу! — крикнула Таня.
— Девочка моя, — сказала Алла Борисовна, — мы сделали все, что возможно и невозможно... Но мы не боги. Мы только врачи...
Таня плакала.
— Он был мужественный человек, — сказала Алла Борисовна. — Ни единого стона, ни единой жалобы... Мы, врачи, готовы были заплакать, а он улыбался до последней минуты... Мужайся и ты, девочка…
Друзья вывели Таню из холла.
Алла Борисовна молча глядела им вслед.
Потом повернулась, чтобы идти к себе, и увидела Антипову.
— Вы ко мне?
— Простите, пожалуйста, — сказала Ирина Васильевна. — Я бы хотела... — однако продолжать ей было очень трудно.
— Слушаю вас?
— Вы меня простите, — все-таки решилась Ирина Васильевна. — Но я хочу спросить... Макарова сюда оставили сильно пьяным?
— Я вас не понимаю, — сказала Руднева.
— Чего же тут непонятного? — волнуясь, возразила Ирина Васильевна. — Была свадьба. Ну выпили, конечно... Нормальное дело... Только трезвый никогда бы не провалился в эту проклятую яму. Так ведь?
Руднева напряженно смотрела на нее.
— А вы, собственно, кто? — спросила Алла Борисовна.
— Я дочь диспетчера Антипова, — объяснила Ирина Васильевна. — Отца теперь привлекают к уголовной ответственности... Хотят все на него свалить.
Алла Борисовна молча смотрела на Ирину Васильевну.
— Вы же врач, — продолжала та, — должны понять... У моего отца гипертония. И полжелудка отрезано. Он провоевал всю войну... Должно же учитываться, что в яму провалился сильно пьяный человек? Это же меняет дело? Как вы считаете?
— Следствие получит все необходимые данные, — после паузы сухо ответила Руднева.
— Да, — кивнула Ирина Васильевна, — конечно. Большое спасибо.
* * *
Руднев шел по улице и искал нужный ему адрес. У таблички «Цветочная, 13» он остановился. Поднялся на крыльцо и позвонил.
Дверь открыл пожилой мужчина. За руку он держал мальчика лет трех.
— Евстигнеев Роман Павлович? — спросил Руднев.
— Да, это я.
— Здравствуйте. Я Руднев, главный инженер «Горэнерго».
Евстигнеев молча его разглядывал.
— Разрешите на две минуты ? — спросил Руднев.
Ни слова не говоря, Евстигнеев повернулся и пошел в дом. Руднев последовал за ним.
Расположились они в большой, тесно заставленной комнате.
Евстигнеев сел на диван, ребенка посадил себе на колени.
Руднев опустился рядом.
— Внучонка нянчите? — спросил он.
— Это мой сын, — ответил Евстигнеев.
— Извините, — сказал Руднев.
— Иди, Миша, поиграй, — Евстигнеев поставил мальчика на пол. — Слушаю вас?
— Роман Павлович, — сказал Руднев, — вам известно, конечно, о недавней аварии?
— Слышал.
— Знаете, что погиб человек?
Евстигнеев выжидательно смотрел на него.
— К сожалению, это не первая авария на теплотрассах города, — сказал Руднев. — Трубы здесь рвутся каждый год.
Евстигнеев молчал по-прежнему, и Руднев произнес:
— В чем же дело? Объясните, пожалуйста... Просчеты проектировщиков? Некачественное строительство? Нарушается режим эксплуатации?
— Кто вас послал ко мне? — спросил Евстигнеев.
— Никто, — сказал Руднев. — Просто я рассудил: вы долго работали здесь, должны знать причину этих аварий.
Лицо Евстигнеева оставалось непроницаемым.
— Постников в курсе? — спросил он.
— Чего?
— Ну что вы... именно так рассудили?
— Нет. Георгий Андреевич сейчас в отпуске.
Евстигнеев опять помолчал.
— Есть документация. Возьмите и посмотрите, — сказал он.
— В том-то и дело, что ни одного документа о прошлых авариях в архиве «Горэнерго» нет, — объяснил Руднев. — Будто корова языком слизала.
— Ну что ж, правильно, — согласился Евстигнеев.
— Что правильно? — Руднев старался сохранять терпение.
— Корова пришла и языком слизала.
Руднев усмехнулся.
— Роман Павлович, — сказал он, — я не могу понять. Это что, секрет? Государственная тайна?
— Никаких аварий не происходит, — ответил Евстигнеев.
— Как так?
— А вот так. Вы нашли хоть одно документальное подтверждение? Нет? Значит, ничего и не было.
Руднев с интересом разглядывал этого человека.
— Надолго сюда, в наш город? — неожиданно спросил Евстигнеев.
— Уезжать не собираюсь.
— И не думаете из «Горэнерго» уходить?
— Нет, не думаю.
— И с Постниковым нормальные отношения?
— Великолепные.
— Тогда позвольте дать совет. Вы не видели и не слышали, даже не знаете о моем существовании.
Руднев отрицательно покачал головой.
— Ничего подобного, Роман Павлович, — сказал он. — Я был у вас, и вы подробнейшим образом объяснили, отчего на теплотрассах каждый год рвутся трубы.
Евстигнеев печально смотрел на него.
— Товарищ Руднев, — спросил он, — а вы учли, что вам еще слишком далеко до пенсии?
— Учел, — сказал Руднев. — Итак?
— Причин несколько, — объяснил Евстигнеев. — Целая цепь... Но существует одна, в этой цепи последняя.
— Какая же?
— Пять лет назад металлургический завод построил водохранилище для своих производственных нужд. В результате резко поднялся уровень грунтовых вод, и теплотрассы оказались в переувлажненной почве... Дальше надо объяснять? — спросил Евстигнеев.
— Но ведь, строя водохранилище, городские власти понимали, что́ в результате произойдет? — сказал Руднев.
— Знали и понимали, — согласился Евстигнеев. — Однако не хотели ни знать, ни понимать. Потому что в городе у нас действует один закон: с директором