Толстяк польщенно крякнул.
— А вы как раз молоды! — произнес он и доверительно сообщил: — Этот галстук я в Италии купил. Натуральный шелк.
Я изумленно вскинула ресницы и, как могла, изобразила гримасу.
— Шелк? — переспросила я, отдергивая руку с отвращением. — Натуральный шелк? От гусениц? Гусеница какала-какала, тужилась-тужилась, а вы это — на шею?!
Толстяк открыл рот, пытаясь понять, шучу я или нет. Но я знала, что на моем лице сейчас написано: "ОНА НЕ ШУТИТ!!!"
— Простите… — Я сделала вид, что пришла в себя, и ободряюще, но слегка брезгливо потрепала рукав его пиджака. — Простите меня. Мне надо идти.
Развернувшись, я нырнула в толпу. Даша шмыгнула за мной.
— Что теперь? — спросила она, когда мы отошли на безопасное расстояние.
— Теперь он будет обо мне думать весь вечер, — объяснила я. — Если не робкий — попробует подойти и продолжить знакомство. Если робкий — придется столкнуться второй раз как бы случайно.
— А зачем вы ему сказали, Илена, что вы художник? Думаете, ему нравятся художники?
— Балда! — Я постучала пальцем по голове. — Я сказала, не что я художник, а что я проект-менеджер и зарабатываю деньги. Обозначила свой статус. Чтобы он не думал, что я чья-то дурочка-практикантка или девица из обслуги праздника.
Слова о дурочке-практикантке Даша явно приняла на свой счет и слегка обиделась.
— Но вы заметили, Илена, — произнесла она ехидно, — что он женат?
— И что?
— Как — что? — удивилась Даша. — Женат же…
— И что?
Даша задумалась.
— Понимаете, Дарья, — вздохнула я. — Психология мужчин и женщин одинакова. Различается только анатомический форм-фактор некоторых органов. И если в тендерной психологии есть различия, то они продиктованы именно этим форм-фактором. Мой знакомый айтишник со свойственной айтишникам barbarisch и прямолинейностью сравнивал это с болтом и гайкой. Задача гайки — найти себе надежный болт, задача болта — навинтить себе побольше гаек. Это не значит, что не существует гаек, которые любят пробовать новые болты — все мы такие, если честно. Но можете быть уверены, Дарья Филипповна, уж точно не существует болта, которому достаточно единственной гайки, и он даже мысленно не мечтает навинтить еще что-нибудь. Разумеется, за исключением болтов коротких. В самом широком личностном смысле, — добавила я, заметив, что Дарья покраснела. — Это может быть подавлено или запрещено, но это встроено в психику. Я вовсе не утверждаю, что этот несчастный толстяк, чьего имени мы так, и не узнали, теперь снимет свое кольцо и захочет завести небольшой романчик. Я слишком мало сделала для этого. Просто он будет обо мне думать некоторое время и, наверно, даже представлять со всех сторон мой фюзеляж. Дело сделано. А захочу ли я продолжить отношения — зависит полностью от меня. Вот, кстати, и он.
Дарья обернулась: к нам пробивался толстяк, неловко заслоняя ладонями тарелку от чужих плечей.
— Вы так поспешно ушли… — начал он, улыбнувшись.
— Вы пришли реабилитировать свой галстук? — перебил я, но тоже улыбнулась, стараясь сделать улыбку как можно более искренней. — Поверьте, в этом нет нужды — издалека если ничего не знать, ваш галстук делает вас неотразимым! если знать, из чего он… — Я брезгливо поморщилась.
— Хотите, я его сниму? — задорно предложил толстяк.
— Нет. Вы потеряете свое обаяние.
Толстяк запыхтел и переложил тарелку в другую руку.
— Но, собственно, я хотел спросить теперь у вас: а из чего сделана ваша кофта?
— Хлопок. Чистый хлопок.
— Ага! — Толстяк торжествующе поднял палец, и стало понятно, что он переложил тарелку в другую руку именно ради этого заранее заготовленного жеста. — Но ведь хлопок — это что? Это половые органы растений! Вам не противно?
Я уныло поджала губы, изобразив на лице смесь разочарования и жалости. И смерила его взглядом.
— Господи, — вздохнула я, — вы это что, всерьез?
— Ну… — замялся он, — я тоже шучу, конечно. Я ровно настолько всерьез, как вы всерьез про…
Но я перебила его, пристально заглянув в глаза:
— Но вам же пришло в голову произнести эти слова? Вы спросили: не противно ли мне носить половые органы растений?
— Да, и…
— О чем говорить с мужчиной, для которого половые органы — противно?
Толстяк опешил. Его рот снова удивленно открылся, тарелка в руке жалобно дрогнула, уронив на пол ломтик марганцовочной ветчины, а лицо залилось таким же марганцовочным румянцем.
— Идемте, Дарья, я разочаровалась в мужчинах… — Я взяла Дарью за рукав и потащила в сторону.
* * *
Когда мы снова оказались в безопасности в другом конце зала, я принялась неспешно ковыряться в своей тарелке.
— И что теперь? — спросила Дарья.
— Надеюсь, все, — ответила я. — Я показала вам, как заинтересовать незнакомца. Если бы мне хотелось развить отношения, я бы добавила пряника к кнуту. Сказала бы, например, что мы еще встретимся или что он все равно для меня останется самым красивым мужчиной этого вечера, несмотря на свои чудовищные комплексы. Все понятно?
Дарья кивнула.
— Есть вопросы? Дарья помотала головой.
— Теперь, Дарья, я займусь делами. Корпоратив — уникальная возможность наладить деловые связи. Ни одна система электронного документооборота не способна в России сделать столько, сколько живое личное общение и простой человеческий взаимозачет. А вы, Дарья, займитесь практикой знакомств.
— У меня так не получится, — помотала головой Даша.
— Дарья, — рассердилась я, — перестаньте строить дурочку! У вас шикарные формы, даже лучше, чем у меня, у вас стильная одежда, у вас безукоризненно наложенная косметика. Теоретически вы способы обаять даже какого-нибудь Позоряна! У вас есть все, чтобы завоевать мир! Или хотя бы этот похабненький корпоративчик! Все ваши проблемы и комплексы — в голове, Дарья! Выкиньте их из головы и действуйте!
— У меня не получится, — снова вздохнула Даша. — Я не владею магией.
— Чем?! — изумилась я. — Чем не владеете?
— Магией, — повторила Даша.
Я отстранилась и посмотрела на нее внимательно.
— Дарья Филипповна, вы с ума сошли? Какая, до 6ica, магия?
— Офисная.
Я в сердцах топнула ногой.
— Бака! Я ее стажирую, стажирую, учу, учу, натаскиваю, натаскиваю, показываю ей все, разжевываю, — а она как эти дуры, магия-магия… Какая магия, Дарья? Где тут магия? — Я выразительно пощелкала пальцами в воздухе. — Вот они все фокусы перед вами, что неясно? Что недоступно?
Даша вздохнула и бросила на меня взгляд из-под ресниц.
— Илена, но про вас все знают, что вы владеете магией. Вы можете приворожить, отворожить, можете уволить или навести премию… И с мужчинами у вас так легко все получается… Я же не дурочка, я понимаю. Но вы не хотите меня научить своей магии, а рассказываете ерунду. Вы на моих глазах колдовали на увольнение, и всегда срабатывало! Это тоже, скажете, в голове?
— Это не магия, — сказала я сухо.
— А что тогда?
— Это другое.
— Что другое?
— Дарья, мы не об этом.
— Научите меня, Илена! Пожалуйста! Научите меня магии! — Даша умоляюще сложила руки на груди, пытаясь не уронить тарелку— это вышло неуклюже. — Научите меня! Иначе зачем вы вообще меня учите, если не рассказываете главного?
— Дарья! — рассердилась я. — Какого хелла вам от меня надо? Я вас учу всему, что знаю сама! Я вам только что показала технику приворота! Считаете, что это магия? Хорошо, пусть магия! Эта магия теперь ваша! Идите, damn it, действуйте!
— У меня не получится, я знаю, — снова покачала головой Даша. — Вы меня учите только внешнему. А внутреннее, магическое…
— На сегодня хватит, — сухо отрезала я. — У меня здесь полно дел.
Дарья уныло кивнула, но никуда не ушла. Я огляделась. В толпе вокруг шныряли знакомые и незнакомые лица, за вип-столиками клубился топ-менеджмент, а на сцене корпоративный пердизиум сменился живой музыкой. Маленький черноволосый селебрити, разменявший в свое время блестящую рок-карьеру на корпоративный чёс, подпрыгивал и пел свои хиты, которые давно навострился писать на одну и ту же мелодию, меняя лишь текст. Он прыгал и гримасничал, словно делал привычную утреннюю зарядку, и хиты его были так же милы, как пятнадцать лет назад, в моем детстве, но вот глаза на лице отсутствовали: мозг его был не на этой сцене, а в загородном коттедже, куда завтра в полдень привезут новый холодильник, и надо будет договориться, чтобы заодно вывезли старый. Впрочем, может, никакой доставки холодильника не было, и не было коттеджа, а думал о какой-нибудь другой бытовухе. Но все равно он выполнял свой комплекс упражнений, который делает раз в неделю на корпоративах с многолетней отточенностью кофейного автомата, и глаза не могли этого скрыть. Fuck my life, подумала я, с жалостью наблюдая за ним.