— Значит, нет. Значит, попадание в арку не означает обязательно смерть, – затараторил Гарри. – Он ведь не был мёртвым, когда упал в неё, он был просто поражён заклинанием, которое даже не является смертельным. Я так надеялся, я так верил в то, что это неправда, что ты жив, Сириус, и я оказался прав! Ты вернулся ко мне! Ты никогда меня не оставишь! Обещай мне, Сириус! У меня больше никого кроме тебя нет… – глаза Гарри вновь наполнились слезами, и он кинулся на шею Сириусу.
Рон шмыгнул носом, Гермиона уставилась в пол.
— А мы поесть принесли, – невпопад сказал Рон, чтобы прервать возникшую неловкую паузу и перевести разговор на что‑нибудь другое. Он вытряхнул содержимое сумки на старую газету.
Блэк с жадностью накинулся на еду. Правда, он был не такой худой, как обычно, да и выглядел отдохнувшим, странно молодым и красивым, словно подножный корм пошёл ему на пользу. Волосы у него и правда были гораздо короче, чем обычно, морщин на лице не было вовсе. Сириус словно сбросил с плеч пятнадцать последних беспросветных лет, но его глаза всё ещё были тусклыми, какими‑то мёртвыми. В них не было и искры того живого огня, которым они светились на юношеских фотографиях. Пребывание в тюрьме и арке не прошло для него бесследно.
Наевшись, Сириус потребовал:
— Теперь рассказывайте вы.
И они наперебой начали рассказывать о поимке последних Пожирателей Смерти и о том, что они снова отвертелись, о подавлении бунта дементоров, о статьях про возвращение Волана‑де–Морта во всех газетах и о том, что он где‑то затаился, о Мелиссе, об учёбе, о новых предметах и преподавателях. Блэк долго смеялся над тем, как Мелисса проучила Малфоя и удивлялся находчивости Джинни с покупкой и использованием любовного зелья. О Мелиссе Найтингейл он никогда не слышал, так как Пророк, естественно, не читал, пробираясь окольными путями через леса, минуя населённые пункты. Он не был в курсе последних скандалов.
— А где Клювокрыл? – спросил Сириус про своего гиппогрифа–спасителя.
— Он живёт у Хагрида. Тот ему специальный загончик выделил, так что не волнуйся, он расположился с комфортом. Пришлось его, правда, перекрасить, ведь Министерство не отменяло своего приказа о казни. Он теперь чёрный, как смоль, это Гермиона постаралась.
И вот, наконец‑то, Гарри решился задать свой коронный вопрос о Маргарет Поттер – младшей сестре отца.
— Сириус, а кто такая Маргарет Поттер? – задал Гарри вопрос в лоб, но как бы между де–лом, желая посмотреть на реакцию крёстного.
Блэк резко поднял голову и приоткрыл рот от удивления.
— Это ведь сестра отца! – не дал Гарри вставить ему ни слова. – Ты должен о ней знать! Почему ты скрыл от меня, что у меня есть тётя? Как ты допустил, что меня отдали Дурслям, в то время как у меня есть нормальная тётя? А если бы ты и правда умер? А бы о ней так никогда и не узнал?! – Гарри обвинял Сириуса во лжи. Ведь он не сказал всей правды о его семье, его родственниках. Значит, он солгал.
Сириус не отрываясь смотрел на Гарри, а потом обречённо вздохнул и потёр виски, слов–но пытаясь сосредоточиться. Он не стал ничего отрицать и увиливать, избегая прямого ответа.
— Ладно. Слушайте. Вы поймёте, почему все посчитали за благо не рассказывать об этом Гарри.
У Джеймса Поттера и правда была сестра Маргарет. Она была младше Джеймса на целых двенадцать лет. Мать Джеймса, колдунья, умерла, когда ему было всего пять лет. Его отец Джастин, маггл, не мог пережить такой утраты и начал пить, впав в глубокую депрессию. Но через три года он встретил чудесную женщину – Миранду. Миранда была колдуньей родом из Литтл Хэнглтона. У неё в жизни тоже произошла какая‑то личная трагедия, этого я… не знаю. Но она буквально вернула Джастина к жизни. Это была любовь, которая встречается одна на миллион.
Эта женщина была удивительно красивой – огромные голубые глаза и длинные золотые волосы – Джеймс звал её Феей из маггловских сказок. Она любила его как родного сына, а тот звал её мамой. Она была очень доброй, заботливой и по–настоящему любящей женщиной, но при этом она всегда была преисполнена какой‑то невыразимой грусти, тоски, что ли.
Через три года после того, как Джастин и Миранда поженились, у них родилась девочка – Маргарет. Джеймсу уже было двенадцать и он учился в Хогвартсе. Мы приезжали к нему на все летние каникулы и поэтому знали Маргарет с рождения. Её обожала вся семья, да и мы тоже. Она была хорошенькая как кукла – пухлая, темноволосая, с раскосыми карими глазами – пошла в отца. От матери она ничего не взяла, разве что только кошачий разрез глаз да чуть волнистые волосы. Девочку все баловали, позволяли ей всё на свете. Джеймс в ней души не чаял.
У ребёнка с детства были ярко выраженные магические способности. В два года она взяла палочку Джеймса (он тогда был на четвёртом курсе) и шутя замахнулась ей на дерево. Столетний дуб, стоящий во дворе, рухнул, будто срезанный бензопилой. Тогда Джастин понял, что лучше им перебраться из предместий Лондона поближе к волшебным местам. И они поселились в Марини–тауне.
В их домике сам воздух был пронизан счастьем… Дома мне и на сотую, на тысячную до–лю не было так хорошо, как у них. Я словно подпитывался там энергией, там было так много любви… –
Взгляд Сириуса был обращён куда‑то внутрь себя – он вновь проживал счастливые моменты воспоминаний.
– …Маргарет выросла на наших глазах, превращаясь из толстощёкой крохи сначала в хулиганистую девчонку, а потом и в красивую девушку. Её всегда все любили. Её просто невозможно было не любить – красивая, умная, живая, очень способная… Подруг–девочек у неё почему‑то не было, она всегда крутилась рядом с нашей компанией. У Маргарет, по сути, было четыре брата – Джеймс, я, Люпин и Хвост. Под нашим влиянием она выросла настоящим сорванцом.
Когда Джеймс и Лилли наконец‑то решили пожениться, девочка как раз пошла в школу. Все волновались, не зная, как она это воспримет, ведь брата она любила больше всех на свете. Джеймс был её светом в окошке. Он мазал её разбитые коленки йодом, рассказывал ей на ночь сказки и вытирал ей нос. С ним она делилась своими детским секретами, а потом поверяла сердечные тайны. Свою роль сыграла и большая разница в возрасте – Джеймс ей был вроде второго отца. Она ревниво относилась к подружкам Джеймса, но с Лилли они как‑то сразу нашли общий язык. Да ещё первый год в школе, новые друзья, новые впечатления, новые заботы её отвлекли. Но Маргарет всё же восприняла заявление о женитьбе брата слишком уж спокойно, просто подозрительно спокойно, гораздо лучше, чем мы все ожидали.
Я ещё подумал, что тут явно что‑то нечисто, и не ошибся. Вскоре Маргарет безапелляционно заявила, что любит меня и выйдет за меня замуж…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});