Лукас сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. Да и Брандту нужно было дать время переварить то, о чем он раньше не слышал, даже будучи его лучшим другом.
– Когда Энни призналась, что солгала мне про беременность, чтобы заставить меня жениться, мы серьезно поссорились. Тогда я сказал ей, что ненавижу ее. И она умирала с мыслью о моей ненависти к ней, потому что после той ссоры я ничего другого ей не говорил.
– Я думаю, она понимала, что ты ее простил. Я помню вас вместе. Я не видел мужчину, ненавидевшего свою жену, я видел заботливого мужа. Возможно, ты не любил ее как женщину, но ты проявлял к ней доброту. Ты любил ее как мать своего ребенка, Лукас. – Брандт положил руку ему на спину и мягко добавил: – Я считаю, Энни понимала тебя, как никто другой.
Лукас распрямился и прокашлялся.
– Ты не хочешь оставить Сайласа Скотта в покое? – отважился спросить Брандт. – Все равно когда-нибудь его поймают и накажут за его подвиги. Почему тебе не сосредоточиться на Меган? Не пора ли подумать о своей будущей жизни, Лукас?
Лукас вздохнул:
– Может, я не смог сказать Энни, что я ее люблю, но я не должен был допустить ее смерти.
– Разве не существует другого способа возместить потерю, кроме мести?
– Ты, вероятно, забываешь, что Сайлас Скотт убил моего сына тоже. Я намерен заставить его заплатить за все.
– Подозреваю, – сказал Брандт со вздохом, – что в своих усилиях перекроить твой ум я преуспел не больше, чем женщина наверху. Я только надеюсь, что рано или поздно ты все равно сдашься.
– Я не сдамся ни перед чем, – ощетинился Лукас. – Я расскажу тебе, как добраться к бандитам, но я не стану провожать тебя в их убежище, – объявил он внезапно. – К чертовой матери вас всех! Я уеду отсюда, прежде чем кто-то попытается меня убедить, что я влюблен в Меган. С первой минуты, как я ее встретил, она не доставила мне ничего, кроме неприятностей.
В дверь постучали. Меган вздрогнула и вытерла рукавом глаза.
– Войдите, – сказала она, садясь в постели и готовя себя к новой встрече с Лукасом.
Но вместо него вошел Брандт Донован.
– Зачем вы пришли? – спросила она удивленно.
– Хотел посмотреть, как вы тут, – ответил он, неторопливо оглядывая затемненную комнату, убранную в чисто женском вкусе, и не упуская ни единой мелочи – от цветастых гардин до кружевного покрывала.
– Нормально, – сказала Меган и притворно чихнула, чтобы слезы были не так заметны.
– В таком случае, – сказал Брандт, неловко переминаясь, – нам действительно нужно идти.
– Куда? – спросила она, будто до сих пор не знала. Брандт встретился с ней взглядом, первый раз с той минуты, как вошел в комнату.
– Вы знаете.
– Вы хотите сказать, что я поеду с вами? – Голос ее наполнился сарказмом. – Лукас так хотел увидеть меня за решеткой. Я ожидала, что он по крайней мере зайдет за мной.
Брандт замешкался и отвел глаза.
– Его здесь нет.
У нее похолодело сердце, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и спросить:
– Что вы хотите сказать?
– Его здесь нет, – повторил Брандт. – Он уехал час назад.
Меган подумала, что она не так его поняла. Лукас не мог уехать не попрощавшись. Или уехал?
– Мы можем подождать, пока он вернется. – Она направилась к туалетному столику, стараясь не выказывать тревоги. – Не настолько же вы торопитесь отправлять меня в тюрьму? – сказала она, вертя в руках щетку для волос.
– Мне очень жаль, Меган, – спокойно возразил Брандт, – но он не вернется.
Ее пальцы сжались вокруг серебряной ручки и сделались совершенно белыми. Она закрыла глаза и приказала себе не паниковать.
– Куда он поехал?
– За Скоттом, я полагаю, – сказал Брандт. Меган повернулась к нему:
– Вы не думаете, что когда-нибудь он все-таки вернется? – Брандт пожал плечами:
– Трудно сказать что-то определенное о таком человеке, как Лукас. Он может вернуться лет через десять и неожиданно появиться на пороге вашего дома.
– Но вы так не думаете? – снова спросила она с твердым намерением добиться от него большей определенности.
В комнате наступила тишина. Брандт покачал головой и, тяжко вздохнув, проговорил наконец:
– Да. Я не думаю, что он вернется.
Меган была готова кричать в голос, кляня Лукаса за то, что он ее покинул. Из-за него она чувствовала себя так одиноко. За всю жизнь она не плакала столько, сколько за один этот день. Она в который раз взяла себя в руки. Если когда-нибудь Лукас Маккейн вновь попадется ей на глаза, она заставит его заплатить за все.
– Видимо, вы правы, – согласилась она. – В таком случае, если вы дадите мне минуту, я переоденусь и с радостью поеду вместе с вами в город.
Брандт, кивая, повернул ручку и шагнул в коридор.
– Мисс Адамс, – сказал он, прежде чем закрыть за собой дверь. – Право, мне очень жаль, что так получилось.
Меган отвернулась, не в состоянии ни отвечать ему, ни выносить его жалостливого взгляда. Услышав щелчок захлопнувшейся двери, она отложила щетку и стала расстегивать пуговицы.
Отправляться в тюрьму в платье или в своих затрапезных брюках не хотелось. Поэтому она надела одну из купленных Лукасом юбок, не позволяя себе думать, что она будет напоминать ей о проведенном вместе с ним времени.
Брандт ожидал ее внизу. Он улыбнулся ей, но у нее не нашлось сил ответить улыбкой.
– Вы готовы? – спросил он.
– Да, конечно, – ответила Меган.
Он подал ей руку и вывел на крыльцо. У подъезда ее ждал отцовский, черный с золотом, кабриолет с впряженной в него ее собственной кобылой и гнедой Брандта сзади, на привязи.
– Надеюсь, вы не возражаете, – сказал Брандт, кивая на экипаж. – Я подумал, что вам не захочется ехать по городу верхом. Честно говоря, – добавил он, спускаясь по ступенькам, – я и сам не жажду снова лезть в седло.
Игнорируя его попытку завязать разговор, Меган позволила подсадить себя в экипаж. Она скользнула на сиденье и отодвинулась как можно дальше к стенке, устремив невидящий взгляд на горизонт.
Долгое время оба молчали. Потом Брандт осторожно прочистил горло.
– Не думайте, – сказал он, – будто я испытываю удовольствие сопровождать вас в тюрьму. Не в моем характере делать такие вещи, чтоб вы знали.
Меган ничего не ответила.
– Если бы при сложившихся обстоятельствах существовал другой выход, – продолжал он, – я бы им воспользовался.
Идея отправить ее в тюрьму в первую очередь принадлежала ему. Меган еле сдержалась, чтобы не сказать об этом. Разве Лукас не говорил ей – и не однажды, – что его друг мечтает посадить ее на скамью подсудимых? А теперь, когда дело дошло до исполнения, поет Лазаря. Можно подумать, совесть наконец пробудилась.