– Ха! Ты так восторженно голосила, стоя наверху.
Я? Голосила?
– Брось. Ты серьёзно собираешься повторить?
Пришёл черёд Дубинина вздыхать:
– Хотелось бы. Только не стоит, наверное. Да и Забава Верещагина вряд ли встретит нас с восторгом.
– Точно.
Мы медленно брели в сторону подземки. Милорад попинывал камешек, размышляя о чём-то. Я тоже прикидывала одно к другому. Попутно оборвала кусочек с номером с объявления на столбе «Помогаю избавиться от заклятий» и сунула в карман. Таких объявлений по городу много висит, да и в любой газете их можно найти не меньше десятка. И все эти номера складируются у меня в кармане или ящике стола. Ни разу никому не звонила.
– Верещагина упоминала вторую мыслишку, – проговорила я минут через семь.
– Которая тебе не понравится?
– Не правда ли, интригующе звучит?
– Безумно, – безумства в голосе Дубинина не наблюдалось ни капли. – Слушай, ты можешь себе голову этим не забивать? Я разберусь.
О, да! И довольно успешно! Знаю. Видела уже. Хватит.
– Дурак. Помнится, ты не оставил меня, когда я покалечила светомобиль соседа.
Имеется в моей биографии столь неприятный опыт. Я из окна клетку уронила.
Ну да. Не уронила. Выкинула. В те дни моей благосклонности добивался один жутко неприятный и занудливый типчик. Он дарил мне странные, если не сказать – страшные, подарки. А однажды приволок клетку с яйцом отвратительного фиолетового оттенка. Пупыристую скорлупу покрывали черные и голубые точки. Изнутри иногда доносилось еле слышное постукивание. Ухажёр сказал, что это яйцо дракона. Я потом смотрела в Кружеве. Яйца действительно так называются. Хотя в них никакие не драконы. А мерзкие твари, обитающие только в самых жарких местах земли. За яйцами нужен специальный уход, а затем, когда животное вылупится, его допустимо даже держать дома, предварительно удалив пахучую железу. Я ни о чём таком не подозревала. Ну, яйцо и яйцо. Выводить домашнего дракона не собиралась. Потому поставила клетку на подоконник и забыла. Весна выдалась жаркая, солнце палило нещадно. Твари хватило тепла, и однажды она достучалась до свободы. Следовало заглянуть на полезную страницу раньше и узнать, что зверюшка – тропический отравитель. Или просто выбросить на помойку, что спасло бы меня в то утро, когда не смогла проснуться.
Разбудить получилось у школьной подружки. Она удивилась моему отсутствию на контрольной и после уроков заглянула в гости. Минут сорок названивала на мобильник и тарабанила в дверь. Чувствовала, что дело неладно. Я поднялась, как сомнамбула, совершенно не понимая, что происходит. Пока шла до двери, ударилась обо все косяки и углы. Ещё долго подружка трясла меня и приводила в чувство. И всё ей не давал покоя странный запах в нашей квартире. Когда разобрались, в чём дело, и я осознала, что могла не проснуться совсем, клетка полетела в окно. Даже не возникло мысли – удалить железу и оставить гадину в качестве любимца. Не присмотрелась, что зверёк выглядит таким милым. В Кружеве бы ему за час «класс» поставили раз пятьсот. Почему в окно? Я тогда практически ничего не соображала. И открывала окна, чтобы скорее проветрить дом. А внизу, за минуту до сброса, сосед припарковался.
В тот раз обошлось дешевле. Хоть мне чуть и не припаяли «жестокое обращение с животными». Тварь выжила, отправилась в зоомагазин. Знамя в руки её новому владельцу.
– Тогда я в некотором смысле был виноват. Я же тебя с ним познакомил.
– Ну, так и я сейчас малость виновата.
Мы прошли мимо заведения, поименованного простенько и со вкусом «Трактир № 14». Из открывшейся, чтобы выпустить посетителей, двери прилетел сумасшедший запах. Я почувствовала дикий голод и призвала Дубинина прибавить шагу, торопясь домой. Тот встряхнулся и через пару мгновений принялся названивать знакомым:
– Щедрин, ты мой вычислитель купить хотел. Сколько дашь?
Глава X
Я подошла к двери своей комнаты и попыталась вставить ключ в замок. Не удалось. Сколько раз говорила Лучезаре, чтоб вынимала ключ с той стороны. В коридоре чесали языки соседки, и я при них вынуждена стучать в собственную дверь. Хотя всем известно, что живу одна. Ведьма услышала моё шебуршание и освободила замок. Я переступила порог с мыслью оторвать ей голову, но сразу передумала. В смысле, передумала отрывать за это. Требовалось наказывать соседку за другое.
Начала я с того, что сумрачно вопросила:
– Ты с дуба рухнула?
– Она меня обнаружила. Невзначай. Ты знаешь, как такое происходит.
– Нет, – отрезала я, уставившись на заплаканную Златку, сидящую за столом.
На столе пребывали: початая бутылка игривого, кружки, коробка конфет и общипанная гроздь винограда.
Лучезара закрыла за мной дверь, не переставая говорить:
– Мне понадобилось в последнюю дверь по коридору. Ну, в уборную…
– Я догадалась.
– …дождалась, когда снаружи опустеет, но всё равно использовала заклятие отвода глаз. Так, на всякий случай. Я всё сделала правильно.
– Я вижу.
– Единственное: забыла закрыть дверь после возвращения. А она ворвалась, как к себе. Теперь сидим. Мужиков поругиваем.
Златка всхлипнула:
– Вот ответь, Добряна, они все такие уроды, или только Делец? Нет. В нём всё замечательно, кроме того, из-за чего мы расстались в прошлый раз.
Так! Раз сто я уже это выслушивала. Не в таком уж далёком прошлом.
Златка и сама не золото. Не серебро, и даже не сахар. Характер у неё вреднющий. Плешь способна проесть до самого копчика. Причём из-за ерунды.
– Понятно, – я повернулась к Верещагиной, смиренно занявшей своё место за столом. – А ты по поводу кого вино глушишь и слёзы льёшь?
– Я не лью, – лицо Чародейки выражало странное умиротворение. Быть может, ей нравилось снова ощущать себя частью ученической жизни, сидеть так, о знакомых судачить. Или, что циничней, просто радовало отсутствие личного счастья и у окружающих. – Только глушу. А поругиваем мы всех. И Ратмира, и Гуляева, и Дубинина, и всех моих родственников. Деньги достали?
– Отнюдь. Ключ в ящике. Общий долг уже вырос почти до ста пятидесяти. В кармане ни полкуны. Есть идеи?
– Да Дельцу не к спеху, – шмыгнув носом, заметила Златка. Вот, она уже за него решает. Это ей свойственно. Решать за других.
– Зато насквозь тухлый Гуляев… ох, как бы я на нём отыгралась! Бесит ужасно! Верещагина, жду мудрых мыслей.
– Отыграться – это хорошо, – мечтательно глядя в окно, проговорила Лучезара. – Отыграться – это в самую точку.
Златка предложила сесть с ними, взять кружку. Я сперва отказалась, потом согласилась. Дело для меня обычное. Никогда толком не знаю, чего хочу.
– Не тяни, – толкнула локтем Чародейку.
– Не я тяну. Тянет Ягода.
– При чём здесь Ягода?
– А при том, – загадочно улыбнулась Лучезара, – что отыграться ты сможешь только в том случае, если получишь от неё посылку.
– Можно разжевать? – я требовала ясности. Машинально приняла от Златки кружку с напитком.
– Ягода – человек обязательный, как я тебе уже говорила. Однако у неё с памятью не очень. Впрочем… ладно, дождёмся коробочки и состряпаем план дальнейших действий. Рассказывай давай, как съездили.
Какое там рассказывать?
Я резко поставила кружку на стол. Из неё даже выплеснулось немножко. Вскочила и бросилась на первый этаж. Там, возле будки дежурного, на колченогом столишке, скапливалась корреспонденция для проживающих в общежитии. Но квитанции о посылке не обнаружилось. Я всё перерыла. Занятно. При чём же здесь Ягода?
Лучезара раскрывать секрет отказывалась. Твердила, мол, нечего разоряться раньше времени. По-моему, ей просто нравилось осознавать свою значимость, держать меня в неведении.
Медленно тянулись праздники. Чародейка с утра до вечера пялила глаза в экран вычислителя. Смотрела дальневизионные передачи, читала новости, шастала по Кружевным лавкам, горестно вздыхая, что не может себе ничего заказать. Ни одежды, ни косметики, ни журналов, ни сигарет.
Насчёт последнего я проявила строгость. Для меня не велик труд – третировать наглую соседку. Сразу сказала, что табак для неё покупать не стану. Лучезаре пришлось бросить курить. Её тоскливые стенания прорывались в печальных, демонстративных вздохах, ясно читались во взгляде. Я на уловки и стремление разжалобить не попадалась. Но после того, как в тайну оказалась посвящена Златка, табачный голод перестал мучить Лучезару. Теперь девчонки тайком от меня курили в комнате. Я возвращалась домой, улавливала запах, бранилась. Ведьма не оправдывалась. Спокойно садилась к вычислителю – наблюдать за наигранными страстями в зрелищухе «Хоромы-2». И это окончательно выводило меня из себя.
– Что тебя в такой бредятине привлекает? – повышала я голос, дабы перекрыть голоса персонажей.
Верещагина обычно мямлила в ответ что-то неразборчивое и ни на волос не убедительное. Но однажды обратила на меня душевный взор, в который намечающаяся слеза добавила блеска, и произнесла: