В такие вечера она насупленная (в ссоре все-таки) выходила из метро и направлялась в сторону палатки. Дорогу ей преграждал Николай со смущенной улыбкой:
– Девушка! Позвольте с вами познакомиться!
Она резко останавливалась и с недоумением смотрела на него:
– Мужчина! Я не знакомлюсь на улице! И вообще, с неизвестными мне личностями не разговариваю.
– Вы знаете… – продолжал он скромно, но с внутренним напором, – самое интересное, что я тоже… Но вы… Вы – исключение! Знаете, как увидел вас, сердце замерло. Я даже испугался. Думаю: «Боже! Где же мое сердце?!»
– Послушайте! Мне, конечно, приятно, что я произвела на вас столь яркое впечатление, но изменять своим принципам я не собираюсь.
– Каким таким принципам?
– Ну говорю же: с незнакомыми личностями я в беседу не вступаю!
– Я вас понял. Только послушайте… Как вас зовут?
– Галя!
– Очень приятно! А меня Николай! Ну, во-первых, мы с вами в беседу уже вступили…
– Ой… да… но это как-то непроизвольно получилось…
– А во-вторых, уже и познакомились… А в-третьих, давайте каким-то образом отметим наше знакомство. Не возражаете?
– Ну я даже не знаю…
– А что тут сомневаться? Вон моя машина. Сейчас поедем в ресторан, поужинаем, поговорим, музыку хорошую послушаем, потанцуем…
И они ехали в роскошную гостиницу, ужинали, пили шампанское. А потом танцевали, и Николай шептал Галке на ушко нежности, делал комплименты и зазывал в номера. Она игриво сопротивлялась, кокетничала, хохотала, запрокидывала голову и невольно подставляла шею для поцелуя.
Он заводился от ее смеха, от фривольности собственных предложений, от тех планов, которые его воображение придумывало на ближайшую ночь. А ее тело трепетало под блузкой, руки перебирали его волосы, губы тянулись к его губам. И всеми своими прикосновениями они обещали друг другу незабываемую романтическую ночь.
Откровенным шепотом своим они возбуждали друг друга. И ресницы не могли скрыть ни горящих глаз, ни того любовного огня, который разгорался внутри каждого из них все сильней и сильнее.
В номере Галку ждало новое потрясение. Кругом горели свечи, благоухал огромный букет, а кровать… Кровать была усыпана лепестками роз. В один из вечеров – красными, в другой – розовыми. В третий раз постель напоминала скатерть-самобранку. На ней в изобилии теснились мандарины, конфеты, мелкие сувениры, мягкие игрушки. Казалось, что щедрый Дед Мороз вывалил из своего волшебного мешка целый ворох подарков…
После соития они лежали и объедались мандаринами. Кидались кожурой, кормили друг друга конфетами, дурачились и смеялись без повода, как малые дети, которые получили именно те подарки, о которых мечтали, которых ждали и которые так боялись не получить…
Ночь они проводили в гостинице… Наутро счастливые, удовлетворенные, приятно утомленные бурно проведенным свиданием, спускались к завтраку… Не торопясь мазали булочки мягким маслом, лениво переговаривались ни о чем, медленно и со вкусом пили кофе со сливками…
В Галке боролись два чувства: наконец-то помирились. Да еще как помирились! И другое, прямо противоположное: поссориться снова. Но лишь для того, чтобы вновь попасть в сказку!
Когда отец умер, Галка рыдала так, как, наверное, никогда в жизни не рыдала. Понять своего состояния в тот момент она не могла. Много позже она готова была объяснить это чувством облегчения: мол, отмучалась! Потому что хуже, чем отец, никто никогда к ней в жизни не относился. Потому что больше горя, чем он, никто ей не доставил. В момент его смерти она убивалась по нему настолько искренне, что со стороны казалось, что хоронит она самого близкого и горячо любимого человека.
Похоронила, погоревала, а простить, видимо, так и не смогла.
Николай стал предлагать Галке уехать из страны:
– А что, Галчонок! Поедем-ка мы с тобой жить в Европу? А? Не хочешь? А может, в Африку? Или в Канаду? Выбирай!
– Коль! Ты о чем?! Чем тебе здесь-то плохо?! Работа отличная, дом – полная чаша!
– Опасно здесь, Галчонок! Я же кручусь, сама понимаешь, среди каких людей. Многого тебе не рассказываю. И зависть возможна, и желание отодвинуть меня… Я бы предпочел лишний раз не рисковать.
– Коль, мне как-то казалось, что опасные годы позади…
– Нет. К сожалению, нет. – Он явно чего-то недоговаривал, но у них не было принято лезть в душу, вытаскивать клещами то, чего другому почему-то говорить не хочется. Не принято было навязываться с лишними вопросами, и Галка предпочитала доверять мужу, а не выспрашивать.
Наверное, он щадил ее, скрывая тяжелые переговоры, непростые разборки, сложности своего бизнеса, который хоть и не стал лично его, но, поскольку занимал он чуть ли не главный пост в компании, то, понятное дело, ответственность за все происходящее ложилась именно на него.
– Лет через несколько можно будет вернуться… – неопределенно сказал он.
Начало девяностых, середина девяностых… Кроме высоких доходов и легких денег обстановка отличалась повышенной криминогенностью, вольностью нравов и всеобщим поиском самих себя. Куда податься? Как заработать? Чем заняться? А дальше – другие задачи: куда вложить деньги, как их грамотно сохранить, на что с умом потратить, каким образом приумножить…
И кругом риск, повсюду неизвестное развитие любой ситуации, постоянный кураж, дерзость, далеко идущие планы. На фоне полной неразберихи, неустойчивой экономической ситуации и бандитского беспредела.
– Галка! Я в Америке кое-что сумел приобрести. Так, небольшой домишко… Не говорил тебе раньше… А сейчас время пришло. Давай, наверное, собираться…
– Коль, подожди… Не готова я как-то так… сразу…
– Ну мы и не сразу. Сейчас займемся визами, потом потихоньку все документы соберем. Антонину надо будет определить в школу. Может, конечно, и здесь закончить. Всего год осталось. Но я бы лучше не стал ждать. Так что пусть пока английский с преподавателем подучит.
– А что, если через год? А? Коль? Правда, Тонька бы отучилась, поступила бы…
– И что? Здесь ее оставим? Нет! Только с нами! Там закончит школу, там и поступит, куда захочет! – Он был непреклонен.
Галя сомневалась.
– Знаешь, я не говорила тебе… Только у меня… задержка. Наверное, опять беременность…
– Галчонок! – он запнулся. – Давай отложим… до Америки…
– Ты предлагаешь аборт?
– Ну а что? Сейчас спокойно переедем и там… на месте… Там и врачи другие, и оборудование. И вообще уровень медицинского обслуживания на совершенно другом уровне…
– Так-то оно так. Только возраст уже… Тридцать девять все-таки…
– Галка! Успеем! Мы все успеем с тобой… – И он подхватывал ее на руки, кружил по комнате и повторял: «Мы все с тобой успеем! Главное, что мы вместе!»