Читать интересную книгу "Соблазнение в академии - Ти Шарэль"

в красивом грудном голосе.

Полчаса, во время которых дядя и Черняхов задавали Аде и Демьяну пространные вежливые вопросы, тянулись бесконечно. Сиденье, поначалу мягкое и комфортное, начало казаться жестким и неудобным. Я поерзала, переместила вес на бедро, но и оно вскоре затекло. Браслет был все таким же горячим — не обжигающим, но снять его хотелось немедля.

— Государь, — дождавшись паузы, наконец сказал Черняхов, — графа Вольского вызывает князь Пермский. Мне перенаправили сообщение на доску. Что-то срочное.

— Ну, если срочное, — добродушно прогудел дядя, — пусть идет. Но вы, дитя, побудьте еще немного со стариками.

Ада занервничала. Проводила Демьяна беспокойным взглядом, села так, словно готовясь выскочить следом за Вольским, и с опаской уставилась на дядю.

Браслет оставался все таким же горячим. Я медленно наклонилась и подняла с пола свою доску.

«Горячий!»

«Выждем немного», — пришел ответ от Черняхова, и почти немедленно я услышала его вопрос:

— Как вам Держава? После Земли Обетованной, наверное, холодно?

Ада бросила быстрый взгляд на дядю, но тут же отвела его. Уставилась на стол, на котором остались только фрукты.

— Мне здесь нравится.

— Приятно слышать. Хотя и немного странно, что особа вашего положения путешествовала по стране инкогнито.

Ада, как и я, явно расслышала в голосе упрек, но ответила с достоинством, возвращая укоризну:

— Думаю, вы понимаете причины моей скрытности, Юрий Михайлович? Мне не хотелось ничьей жалости.

Черняхов молчал, и со своего места мне не было видно выражение его лица.

— Отстань от нашей гости, Юра, — произнес государь с некоторым опозданием.

Ада улыбнулась, видимо, отвечая на улыбку дяди, и немного расслабилась.

— Возьмите, милая.

Государь протянул Аде раскрытую ладонь, и мы обе поддались вперед, разглядывая подарок. Кажется, перстень.

Ада осторожно взяла дар. На ее красивым лице приступило едва ли благоговение. Несколько секунд девушка любовалась перстнем, а затем надела его на правую руку поверх тонкой перчатки.

— Ох, нет, дитя, это не простое кольцо, это ценный артефакт. Его носят без перчатки.

Ада побледнела, и даже смуглая кожа не смогла скрыть это. Она сняла перстень и медленно стянула перчатку. Потом молниеносным движением надела кольцо на палец и стиснула пальцы кулак.

Я нахмурилась, не понимая. Но, кажется, происходящее сообщило что-то важное мужчинам.

— Позвольте вашу руку, сударыня? — после продолжительной паузы попросил граф. И холодные нотки в голосе заставили девушку вздрогнуть.

Но Ада быстро взяла себя в руки. Вскинула подбородок и царственным жестом протянула руку графу.

Вы одаренная?

«Что?!»

— Нет! — одновременно с моим беззвучным воплем воскликнула Ада.

Камень вспыхнул красной вспышкой, заставив девушку отпрянуть.

— Это действительно ценный артефакт, девочка, — в голосе дядям слышалось искреннее сожаление. — Он отзывается на ложь.

— А теперь давайте поговорим начистоту, — граф придвинулся ближе к Аде, так что теперь я могла видеть его хищный профиль. — Вы приезжали в Белозерскую академию?

Ада вздохнула, обвела помутневшим взглядом комнату, посмотрела на кольцо и обмякла. Безвольная рука упала на колени, тело повалилось набок, голова упала ровно на мягкий подлокотник дивана.

— Притворяется? — с легкой тревогой спросил дядя.

— Уже вызвал лекаря. Сейчас проверим.

Мне не дали узнать, что случится дальше. Черняхов выпроводил меня из кабинета потайным ходом — тем же, каким и привел. А еще через пару дней нас с сестрой отправили обратно в академию.

21-е Студеня

— Ну рассказывай, — нетерпеливо потребовала Еся, с легкой опаской косясь на пока закрытую дверь класса, — зачем тебя вызывали?

Я еще в поезде решила, что могу поведать подругам, а на что не имею права:

— Это из-за того случая… с моим заказом.

— После которого в академии дежурила охранка? — уточнила Вера, развязывая тугой узел на коробке с готовым артефактом.

— Ну да. Насколько я знаю, виновника нашли. Ну или пособника. Не могу сказать точно — нас с Марийкой отправили в академию, забыв поделиться сведениями.

— А маскарад? — Есению, к счастью, интересовали другие вещи. — Какой у тебя был костюм?

— Какой выдали. Я же не взяла свой, — ответила отстраненно, мысли мои вот уже несколько дней вертелись вокруг одной загадки, без которой головоломка складываться не желала. — Вера, а ты не слышала про одаренных, у которых цвет глаз не синий?

— Нет, — тут же отозвалась Вера, но не успела я обдумать ее ответ, как подруга добавила, — но я про них читала.

— Что? — Еся удивилась так громко, что Тихон с другого конца класса поинтересовался, все ли у нас в порядке.

— И вы бы могли. Когда готовились к анатомии и психологии одаренных.

— А там про это было?! — на едином выдохе прошептали мы с Есенией.

— Тридцать второй вопрос, — скучным голосом проговорила Вера, любовным жестом обводя контуры своего артефакта и не глядя на нас, — редкие анатомические аномалии.

Мы переглянулись с Есенией. Я к осенним экзаменам практически не готовилась, не оставалось ни сил, ни возможности. И мне тогда исключительно повезло, когда достался вопрос с общеизвестными истинами.

— А, это когда я начала встречаться с Егором, — виновато промямлила Еся, — наверное, что-то упустила…

— Или все? — беззлобно хмыкнула Вера.

— Расскажи, — попросила я, — как это может быть? Разве глаза — это не показатель силы?

— Не всегда, — начала рассказывать Вера, но умолкла при виде входящего в класс наставника.

— У вас осталось три седьмицы на то, чтобы закончить работу, — напомнил Греков, задержавшись на мне взглядом. Оно и понятно, мой артефакт оставался грудой железок, в то время как Вера планировала сдать наставнику выполненную работу.

Но к моему удивлению сегодня дело сдвинулось с мертвой точки. Я вдруг вспомнила как работала с камнями в старой мастерской, где меня каждое утро встречало привидение. Нити — четкие, явные, послушные — проступили перед внутренним взором, покорно сплетаясь в изображенные на картинках учебника схемы.

Откуда-то в голову просочилась мысль, что мое неприятие артефакторики могло быть связано не с самим предметом и даже не с Яном. А с тем, что Вольский сам оказался отрезан от любимого дела. Что если сейчас его разум очищается, возвращаются способности, поэтому и я вижу связи так, как видела их только работая с ним? Но признать это означало подписаться под тем, что мы связаны. Так как говорила наставница психологии. К этому я не была готова. Единственное, что следовало принять — это то, что у меня не получилось ни забыть Демьяна, ни научиться его ненавидеть.

Я едва дождалась окончания занятий, чтобы попасть в библиотеку.

— Давай я все расскажу за обедом? — предложила Вера, но я отказалась.

Мне не хотелось идти с подругами в общую столовую. Не хотелось тревожить своим появлением Теодора. Или ту же