Читать интересную книгу "Соблазнение в академии - Ти Шарэль"

получил титул Вольского. Или все вместе…

Заныло в груди. Уже в который раз, и с каждым приступом все сильнее. Странное тянущее ощущение, словно в груди ледяной ком, вымораживаюший внутренности. Так не болела даже проколотая спина. Кстати, а когда я получил удар в спину? От кого? Точно не во время службы, там нас учили сражаться палашами лицом к лицу, а не пиками со спины.

— Дёма? — повторила Ада. — Все хорошо?

— Все хорошо, — я улыбнулся. Наверное, улыбка вышла натянутой, но на большее я оказался не способен. Что-то меня тревожило. Что-то такое, чем не хотелось делиться даже с невестой. Или именно с ней?

Я внимательно посмотрел на девушку. Безупречная. От кончиков жгуче-черных волос до ноготоков на тонких пальчиках. Правда, кисти девушки были затянуты в кружевные перчатки, так что разглядеть эти самые пальчики я не мог.

Глупая, но милая блажь. Перчатки обычно носят одаренные сударыни, чтобы подчеркнуть близость к людям и не выделяться ничем кроме синих глаз. А еще девушки вроде Ады, которые хотят быть похожими на одаренных хотя бы в мелочах.

Впрочем, если бы не цвет глаз и не яркая, почти вызывающая внешность, Ада легко сошла бы за аристократку. Безупречные манеры, осанка, горделиво приподнятый подбородок…

— Нравлюсь? — опустила пушистые ресницы Ада.

— Нравишься, — согласился я, наблюдая за тем, как девушка ловко управляется с птичьей грудкой на своей тарелке. Безупречные манеры. Во всем.

— Скажи, что любишь.

— Люблю, — через силу произнес я. Не люблю этих публичных признаний. В груди снова противно заныло. Отчего-то всплыл образ Василисы — той девушки из театра, и сердце сжалось от прилива невыносимой, щемящей нежности.

Но с чего вдруг? Я ее почти не знаю. Да, каюсь, была дурная мысль соблазнить да жениться, но, к счастью для всех дело далеко не зашло. Я помню, как делился этими планами с Адой. Глупое баловство, к тому же быстро закончившееся. Мне хватило месяца, чтобы понять, каким негодяем нужно быть, чтобы поступить так с двумя хорошими девушками. Так отчего же так ноет в груди?

— Как поживает Петр Демьянович? — спросила Ада, прожевав последний кусочек. Я свою трапезу искромсал так, словно пытался найти в мясе крошечный драгоценный камень.

— Полагаю, у дяди все в порядке.

— Не злись, — почувствовала мое напряжение Ада, — у вас все наладится.

— Да я вообще не помню, как согласился принять наследный статус! — в сердцах бросил я. — Не хотел и не планировал!

— Ну теперь поздно что-то менять, — сказала Ада, откладывая салфетку, которой промокнула и без того чистый рот. Почему-то этот выверенный жест меня покоробил. — Тебя представили государю.

— Это не отменяет вышесказанного, — я постарался спрятать раздражение, но тянущая боль в груди не давала сосредоточиться на разговоре и невесте. — О чем я думал?!

— Полагаю, обо мне, — с холодком ответила Ада. — Хотел обеспечить любимой девушке лучшее будущее.

— Наверное, — бесцветно произнес я.

— Мы же пойдем на маскарад? — вдруг поменяла тему Ада. — Так хочется чистого, искреннего веселья, а не той унылой праздности, что была в прошлом месяце.

— Как пожелаешь, — после небольшой задержки сказал я.

Сердце ныло все сильнее.

Василиса.

На выходных во всех корпусах поставили ели. И за пару дней пушистые зеленые ветки заполнились пожеланиями в тряпичных мешочках. Мы с Марийкой собрали свои вчера вечером — у сестры оказались припасены и кусочки цветастой ткани, и опилки, и красивые маленькие листочки для самого пожелания.

В день солнцеворота, перед самой полуночью, деревья торжественно сожгут вместе с мешочками. И тогда самые заветные желания сбудутся в новом году.

Никто не знал, откуда пошла эта традиция, но ели ставили и на площадях, и в каждом доме, и во дворце. А ночью после солнцеворота можно было гулять как днем — костры горели в каждом дворе.

Все и гуляли. Этот праздник любили и дети, и взрослые. Дети за возможность вырядиться в дурашливые одежды и за подарки на Новый год, взрослые — за возможность повеселиться на городском карнавале и на время отключиться от всех забот. Ведь с Новым годом начинается новая жизнь.

— Ты останешься на карнавал? — шепнула Есения, словно подслушав мои мысли.

— Нет, — тихо ответила я, бросив быстрый взгляд на наставника Грекова. Но мужчина объяснял что-то зельеварам на другом конце класса. — Вчера пришло письмо от Юрия Михайловича. Вызывают во дворец.

— И ты поедешь? — спросила сидящая слева от меня Вера. Ее ловкие пальцы замерли над металлическим корпусов заготовки.

— От такого приглашения не отказываются, — вздохнула я.

— А Маша?

— Тоже едет, не переживай за меня.

— Звучит не особенно обнадеживающе, — фыркнула Вера. — В прошлый раз не сопровождение тебе не помогло. Что хочет граф?

— О таком он писать не станет. Расскажет при встрече.

— Тш! — пихнула меня в бок Есения. К нам шел Греков.

— Справляетесь, сударыни?

— Да, спасибо.

Я взяла в руки свою заготовку. Артефакт обещал быть полезным, но у меня душа не лежала даже приступить к его изготовлению. Не очень умно, учитывая, что прошла почти половина зимней сессии.

— Василиса, вам нужна помощь? — Греков все не уходил.

«Конечно, нужна, разве не видно?»

— Я справлюсь, наставник.

— Хорошо. Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью.

— Благодарю, наставник.

Замочек Веры был почти готов, даже Есения уже приступила к зачарованию артефакта своей энергией. А передо мной все еще лежала бездушная железная болванка.

— Хорошая вещь, — прошептала Еся, когда Греков отошел. — Буду прятать от Веры письма Егора.

— Пфф, — услышала ее подруга, — было бы что прятать. Одни глупости. Причем их ты читаешь вслух! Но артефакт действительно полезный.

— Если бы у меня был такой раньше, — пробормотала я, — я бы закрыла в ларце свои заготовки, и никто не причинил бы вреда Изабелле.

— Зато ты можешь обезопасить свои будущие заказы.

— Угу, — уныло согласилась я, так и не притронувшись к замочку.

13-е Студеня.

Еще одна бессонная ночь в поезде. Кажется, я начинаю ненавидеть железную дорогу и завидовать беззаботно спящей сестре.

В голове плавали вялые мысли о невыполненных заданиях, непроверенных отчетах, о новом заказе в театре…

Думать о том, зачем меня желает видеть Юрий Михайлович не хотелось. Уверена, ничего хорошего мне не сообщат, но, в любом случае это связано с тем заказом для Изабеллы. Хотя бы потому, что солдаты графа сняли свое дежурство в академии и сейчас спят в купе для прислуги.

Теплой искрой мелькнула мысль о Теодоре, и я погрузилась в воспоминания о нашей недавней встрече.

В то утро я вешала мешочек с пожеланием на ель у главного входа в учебное здание. Глубокий знакомый голос застал меня врасплох:

— И