— У таких парней, как он, нет друзей, Кэрри. У них есть завоевания и жертвы. Начинаешь как один, а заканчиваешь как другой. Если ты знаешь, что для тебя хорошо, то…
Громкий стук в дверь не дает ей закончить предупреждение. Входит полицейский постарше, который велел молодому копу перестать светить фонариком мне в глаза.
— Время действительно имеет значение, директор. В подобных случаях первые несколько часов жизненно важны.
Женщина наклоняет голову, сердито пыхтя, и выходит из комнаты.
Копы просят мой телефон. Я говорю, что потеряла его, они не верят, но ничего не могут с этим поделать, ведь не могут обыскать мою комнату без ордера. Они задают мне бесконечную серию вопросов, которые варьируются от обычных до возмутительных: Как давно вы дружите с Марой? Мара когда-нибудь выражала желание покончить с собой? Вы с Марой когда-нибудь вступали в какие-либо сексуальные отношения?
Отвечаю на все вопросы со стиснутыми зубами, гнев постепенно нарастает во мне, когда я все больше и больше думаю об этой ситуации. Я убью Мару, когда она в конце концов вернется в академию. Потому что так и будет. Девушка появится сегодня вечером, поджав хвост, и знаете что? Она будет жеманничать, дуться и придумает какую-нибудь жалостливую историю о том, почему ей пришлось сбежать посреди ночи, и все будут ее жалеть. Полиция отправится восвояси. Преподаватели Вульф-Холла будут кормить всех с ложечки одной и той же ерундой: мы просто рады, что она благополучно вернулась. Это все, что действительно имеет значение.
Никто не будет кричать на нее за то, что она устроила все эти неприятности. Никто не отчитает ее за всю эту панику и замешательство. Ей все сойдет с рук, а я все еще буду дрожать от беспокойства, что копы так жестко допрашивали меня. Это мой худший гребаный кошмар. Все, что потребуется — одна оговорка, одна неправильная фраза, которая не соответствует моим документам, слетевшая с моих губ, и я официально облажаюсь.
Тем не менее, я чудесным образом прохожу через сеанс допроса полицией без инцидентов. Когда выхожу из столовой, которую копы обустроили как временную зону для допросов, там стоит Дэш, подпирая стену, одетый так, как будто собирается идти на собеседование. Или похороны. В ту же секунду, как парень видит меня, он спешит ко мне, беспокойно проводя рукой по волосам. Дэш оглядывается по сторонам, проверяя, бог знает что, потом берет меня за руку и уводит прочь от толпы собравшихся там людей. От учеников, сплетничающих и теоретизирующих друг друга о том, в какое скандальное дерьмо могла вляпаться Мара. Он тянет меня немного дальше по коридору, подальше от любопытных глаз.
— Черт, Стелла. Господи. Что за кошмар. — Дэш удостоверяется, что никто не смотрит, а затем проводит ладонями по моим рукам и быстро обхватывает мое лицо, скользя взглядом по моим чертам.
— Эй, я в порядке, — говорю ему. — Я в порядке. Не волнуйся. Я устала и зла, но не ранена.
Однако он ведет себя так, будто я скрываю от него какую-то ужасную болезнь.
— Что-то случилось после того, как я высадил тебя? Полицейские пришли в дом. Они сказали, что кто-то пропал, и я сразу подумал, что это ты.
— Нет. Нет, ничего не случилось. Стой, погоди. На самом деле я столкнулась с Паксом. Я уже собиралась войти, как тот появился из ниоткуда. Он видел, как ты целовал меня. Я попыталась поговорить с ним, но Пакс уже ушел.
Беспокойство ясно читается на лице Дэша. Он выглядит так, словно каким-то образом тонет, хотя все еще стоит рядом. Парень закрывает глаза, с трудом переводя дыхание…
— Вы, двое, сделали кое-какие выводы.
Черт! Я отступаю от Дэша, мое сердце подпрыгивает. Это Фитц, и он не выглядит счастливым. Мужчина одет в футболку и серые спортивные штаны, которые делают его намного моложе. Иногда двенадцатилетняя разница в возрасте между ним и нами кажется огромной вечностью. В другое время этот разрыв кажется чертовски крошечным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Где Рэн? — спрашивает Фитц.
Рядом со мной Дэш напрягается, его глаза сверкают.
— Занят.
— Ну, ты лучше скажи ему, чтобы он взял свой гребаный телефон. Мне нужно с ним поговорить.
— Для тебя будет лучше, если я этого не сделаю. В настоящее время его допрашивают полицейские, потому что твоя девушка пропала.
Внешнее спокойствие Фитца ускользает. На какое-то ужасное мгновение становится видна кипящая под ним уродливая ярость. Мужчина протягивает руку, будто хочет схватить Дэша за рубашку, но потом останавливает себя. Сжимает руку в кулак.
— Давай разберемся с этим прямо сейчас. Она не моя девушка. Мара — моя ученица. — Его ноздри раздуваются. — Прекрасно. Если Рэн не может поговорить со мной, тогда тебе придется передать ему сообщение от меня. Ему лучше не говорить полиции, что я был на той вечеринке прошлой ночью. Тебе тоже лучше этого не делать. Всем вам, маленьким ублюдкам, лучше забыть, что видели меня в стенах того дома, иначе все начнет выглядеть чертовски плохо для вас. — Любой, проходящий мимо, увидит озабоченную улыбку Фитца и его нахмуренный лоб и предположит, что учитель английского просто проверял благополучие своих учеников в трудное и тревожное время. При условии, конечно, что они не услышат сарказма в его голосе.
— Ты действительно думаешь, что у тебя есть что-то, чтобы использовать против нас подобную угрозу? — говорит Дэш.
Фитц облизывает губы.
— На самом деле, да, есть. Ребята, вы случайно ничего не потеряли в доме?
— О чем ты говоришь?
— Может, маленькую деревянную коробочку? С мандалой, выгравированной на крышке?
Я понятия не имею, о чем, черт возьми, говорит Фитц, но Дэшил явно понимает — на его лице появляется осознание:
— Ты, чертов ублюдок, — шипит он.
— Сотрудничайте, и все будет хорошо. Не сумеете держать язык за зубами, и эта штука попадет в руки полиции. И держу пари, что на ней повсюду ваши ДНК. По крайней мере, ДНК Рэна.
Дэш пылает, как раскаленный уголь. Теперь роли поменялись местами. Похоже, он собирается схватить Фитца.
— Что, черт возьми, с тобой не так, парень? Я думал, он тебе небезразличен.
Фитц устало вздыхает. Он смотрит направо, машет рукой и натянуто, профессионально улыбается одному из полицейских, стоящих перед обеденным залом.
— Да, — говорит он себе под нос. — Но он был очень плохим мальчиком, Дэшил. И заслуживает того, чтобы немного пострадать за свое поведение. С ним все будет в порядке. Они ничего не смогут на него повесить. Ничего такого, что прилипло бы. Мара взбалмошная. Неудивительно, что она сбежала, не сказав никому ни слова. Рэну придется немного попотеть, но это пройдет. Когда все закончится и жара спадет, он сможет извиниться передо мной, и все вернется на круги своя. А пока не упоминай мое имя в полицейских отчетах. Ты знаешь, что произойдет, если ты это сделаешь.
— На той вечеринке было двести человек, Фитц, — огрызается Дэш. — Как, черт возьми, мы должны быть уверены, что никто ничего не скажет?
Фитц пожимает плечами, кладет руку ему на плечо и крепко сжимает.
— Это больше не моя проблема. Ты все уладишь, Ловетт. Я полностью верю в тебя. Ты находчивый парень.
Я делаю шаг вперед, преграждая Фитцу путь.
— Если мы сделаем это для тебя, ты обещаешь, что оставишь нас в покое? Эта шкатулка никогда не увидит дневного света, и ты никогда больше не будешь вмешиваться или беспокоить кого-либо из нас?
Он ухмыляется.
— Конечно, мисс Мендоса. Клянусь своей жизнью.
ГЛАВА 30
ДЭШ
— Мы должны зарыть его в чертову землю.
Пакс кипит. Он уже пробил дыру в стене гостиной, которую придется латать. Рэн как всегда просто сидит и смотрит. Не кричит. Не ругается. Не пытается поставить ему синяк под глазом. Парень буквально ничего не делает. Рэн лишь смотрит на повреждение стены, словно это недавно образовавшаяся черная дыра, которая может быть порталом в другую вселенную, и будто задается вопросом, как он туда пролезет.