Проверить такие домыслы не представлялось возможным, но вот действовать все равно было нужно. И тут Владу вспомнилось зеркало советника Серафима, которое отправляло вселившуюся сущность восвояси. Владу не хотелось уничтожать ни Иезула, ни девушек, безвольно стоявших рядом и тихо плакавших даже не вытирая катящихся по щекам слез. И тем не менее в этой мысли про зеркало было что-то рациональное. У инквизитора было зеркальце попроще, в котором должна отразиться настоящая сущность или еще что-нибудь, но никак не тот существо, что в него смотрится.
«Хм… а если представить, что это зеркало примет в себя и выкинет из мира пришельца, оставив ту человеческую сущность, которая была до вторжения нечисти? А что — может и получиться!» — все равно, ничего лучше придумать Влад на данный момент не мог. Удастся ли что из его затеи или нет, тоже было неизвестно, но смог же он проделать у дикарей целую дорогу в стойбище? Почему бы здесь, еще ближе к барьеру не получилось что-нибудь созидательное?
— Сидеть здесь и никуда не двигаться! — приказал землянин девицам, а сам направился к берегу, где виднелся нос причаленной лодки.
Как он и ожидал, их вещи оказались нетронутыми. Так, зеркало должно быть где-то в вещах Иезула… да, оно было на месте. Влад присел на скамью с зеркалом в руках. Затем закрыл глаза и изо всех сил представил, как оно должно отражать обратно в мир человека и затягивать в себя чужака, выкидывая его в ту черноту без пространства и времени. Спустя минуту он взглянул на круглую стекляшку — зеркало, как зеркало, но стоит попробовать. Терять-то нечего!
Вернувшись на лужайку, землянин застал все ту же картину: три покорно понурившихся девицы, сидящих вокруг развалившегося инквизитора. Нужно было с кого-то начинать, и Влад подошел к ближайшей прелестнице, потом присел за ее спиной и, поставив перед ее лицом зеркало, приказал:
— Смотри! — в то же время пытаясь с краю наблюдать, что происходит в зеркальной поверхности.
Сначала там промелькнуло лицо девушки, но затем возник странный оптический эффект, словно если бы смотреть на стереоэкран без очков. Только тут двоилось не одно изображение, а два совершенно разных. Одно, как и положено, отражало закричавшую от боли девицу, а второе было словно черное зеркало, в котором смутно отразилось нечто невообразимое, вроде присоски с круглым глазом посередине и зубами или шипами по краям. Но отразилось лишь на мгновение, тут же начав проваливаться само в себя. Влад понял, что так выглядит втягивающаяся в зеркало сущность нечисти, и шепнул, удерживая девицу за плечо:
— Терпи, милая, терпи!
По всей вероятности, девушка не могла ослушаться приказа землянина и продолжала смотреть, только тихо подвывая и стараясь терпеть. К счастью, такая пытка длилась всего пару мгновений и вскоре обессилившая наяда откинулась прямо в объятия землянину.
Убедившись, что девушка дышит и просто находится без чувств, Влад заметил, что две другие подруги начали дергаться и, несмотря на его приказ, пытаются встать. «Понятно, эта гадость поняла, что ее выживают окончательно и зашевелилась в других телах» — сообразил Влад и повторил приказ:
— Сидеть!
Девицы, извиваясь, словно сломанные игрушки, снова плюхнулись на место, и вдруг стали раздирать себе лица.
— Не двигаться! — еще громче крикнул Влад, и те замерли, как парализованные.
Действовать надо было быстро, иначе те могли изувечить себя или вообще свихнуться. Поэтому землянин прыжком оказался у следующей пациентки за спиной и повторил процедуру лечения буквально за несколько секунд. С третьей бедняжкой оказалось сложнее. Тварь, видимо понимая, что лишается последней зацепки в мире, пыталась сопротивляться, доставляя девушке ужасные мучения. Она так исходила криком и слезами, что Влад уже подумал, не зря ли он все это затеял, но в этот самый момент одноглазое чудо-юдо, наконец, всосалось в зеркало, и на поляне воцарилась мертвая тишина.
Влад чувствовал себя, как выжатый лимон — оказывается, он так сильно сопереживал несчастным девицам. Но оставался еще Иезул. Что этот пришелец успел сделать с инквизитором, оставалось совершенно неясно. Но если нечисть все же подселилась к монаху, то возможно, будет драться за него до последнего. С другой стороны, у пришельца еще не было времени закрепиться в новой жертве.
Гадать было бесполезно, и Влад решил попробовать. Как ни было страшно загубить хорошего друга, целую неделю возившегося с новичком, словно с несмышленым щенком, но оставлять его на милость нечисти было еще хуже. Землянин стал трясти инквизитора на плечи и громко приказал:
— А ну-ка, просыпайся! Очнись! Иезул!
Спустя некоторое время хорошей тряски глаза монаха все-таки раскрылись и стали сонно блуждать вокруг. Влад не растерялся и сразу облокотил приятеля к себе спиной, сунув ему в нос зеркало и немного истерично крикнув:
— Смотри, монах! Смотри, твою бороду!
В зеркале задвоилась картинка. Однако кроме инквизиторской бороды клинышком, никакого глаза с присоской не появлялось. Вместо этого там заклубилась какая-то неопределенная субстанция и быстро всосалась в черное зеркало. Убедившись, что кроме крючковатого носа и черных бровей на него из зеркала ничего не выглядывает, Влад отпустил приятеля.
Только после процедуры он сообразил, что Иезул не кричал и не ругался во время «лечения», да и сейчас лежал с открытыми глазами, причем его взор становился все осмысленнее.
Влад посмотрел на небо — пока он тут воевал с дамами, стало совсем вечереть. Но оказалось, что вместе с нечистью, пропал и туман, и тучи на небе, поэтому закат все еще сносно освещал поляну. Как ни хотелось прилечь и расслабиться, нужно было готовиться к ночи. Тем более, что у него на руках было сразу четыре лежачих больных, и насколько быстро они очухаются было совершенно непонятно.
Чудо-лекарь рассудил, что таскать куда-либо, хоть и прекрасные, но увесистые тела девиц было делом не очень благодарным, не говоря уже о еще более увесистой и не очень прекрасной инквизиторской туше. Поэтому он разбил ночной бивак прямо у живописно расположенных тел, стараясь не обращать внимания на лепехи, заполнявшие всю остальную поляну.
Притащив нехитрый походный скарб из лодки, он развел костер и, кое-как прикрыв тела девиц, расположил их таким образом, чтобы те не замерзли и не обгорели за ночь. Инквизитор чувствовал себя лучше, чем другие — по крайней мере, он не был в отключке и даже начал задавать осмысленные вопросы. На что Влад велел ему пока помолчать и подождать, когда все будет готово к ночлегу.
Самым лучшим лекарством для инквизитора оказалась еда. Вернее ее запах. Когда Влад уселся после все хлопот у костра, чтобы утолить разгулявшийся голод, инквизитор тоже зашевелился на своем месте и стал клянчить что-нибудь поесть. Пришлось еще и того кормить с ложечки, а потом еще и объяснять, откуда рядом с ними взялись сразу три спящие красавицы прикрытые их дорожным тряпьем. Но постепенно память стала возвращаться к монаху, который все больше расстраивался по поводу своей неосмотрительности. На что Влад спокойно посоветовал расслабиться и постараться уснуть. Это оказалось несложной задачей для монаха, и вскоре землянин остался один бодрствовать у костра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});