выплакивая все глаза, слишком напуганная, чтобы пошевелиться.
— Трудно поверить, что это была ты. Сейчас это кажется невозможным, — сказал Хасан.
— О, это точно была я. — Воспоминание все еще жгло.
— Сколько тебе было тогда? Девятнадцать? Двадцать? С тех пор прошло три... четыре месяца, и посмотри на себя сейчас. Ты больше, чем взрослая женщина, ты крупнее меня, вооружена до зубов, выглядишь так, будто готова в одиночку сразиться со всей армией Черепов. Это некоторая перемена.
— Необходимая, — ответила Тиннстра. — Я поняла, что лучше быть готовой.
— Могу я тебя кое о чем спросить?
— Конечно, — ответила Тиннстра, чувствуя себя далекой от тех событий.
Хасан сделал еще один глубокий вдох:
— Что на самом деле случилось с тобой? С Зорикой? Как вы умудрились так повзрослеть?
Какое-то мгновение Тиннстра не знала, что сказать. Когда Раласис спросил ее об этом в Лейсо, она отмахнулась от вопроса. Это был самый простой способ. Это было достаточно трудно понять, и она через это прошла.
— Как ты и сказал, нужно было делать то, что необходимо.
Хасан кивнул, уважая ее молчание. Солдаты всегда понимали.
Но от этого ей стало только хуже. Хасану нужно было знать больше — он заслуживал знать больше. Она действительно была в долгу перед ним за то, что он сказал ей той ночью в пещере, когда она сдалась.
— Извини. Просто тяжело об этом говорить.
— Все в порядке, — сказал Шулка.
— Нет… просто… Аасгод — другой Аасгод — построил в Мейгоре врата, которые были связаны с его домом в Айсаире. Мы использовали их, чтобы сбежать от Избранного. Но врата не просто перенесли нас из одного места в другое, они перенесли нас из одного времени в другое — на тысячу лет в прошлое.
Хасан остановился как вкопанный:
— О Боги.
Тиннстра слегка покачала головой:
— Нет. О этот надоедливый маг.
— Он настолько силен?
— Не тот, которого я привезла с собой. Но однажды он им станет — если останется жив. Как бы мне ни было больно это говорить, я надеюсь, что он быстро раскроет свой потенциал. Нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить. А до тех пор он с такой же вероятностью может разозлить кого-нибудь до смерти.
— Раньше я боялся этого человека, — сказал Хасан.
— Как и большинство людей. Я, конечно, боялась.
— Только не Джакс. Он ненавидел магов, а Аасгода ненавидел больше всего. Он предпочел бы иметь легион Шулка, чем зависеть от Аасгода. Он говорил ему это в лицо. Не раз.
— Эгрил показал нам, что нужно и то, и другое.
— Да.
— Жаль, что Джакс не выжил, — сказала Тиннстра через мгновение. Генерал был тем, перед кем она была в долгу.
— Возможно, это было к лучшему, — ответил Хасан. — Он никогда не был прежним после твоего побега. Что бы они с ним ни сделали, это повредило его рассудок. Он даже снова отрезал себе руку после того, как Избранный отрастил ее обратно. И убил пару наших парней, которых я оставил за ним присматривать. — Хасан вытер что-то с уголка глаза. — Я любил этого человека.
— Я надеюсь, он обрел мир с Синь.
— Ты все еще веришь во все это? В Богов, я имею в виду?
— Не знаю. Я провела большую часть своей жизни, молясь им, но это ни черта не изменило — и все же это Секановари.
— Последняя Война. Ты действительно так думаешь? Я не был уверен, не является ли это просто чем-то, что ты использовала, чтобы всех взбодрить.
— Это Секановари — и мы не можем позволить себе проиграть. Так что я продолжу молиться и надеяться, что эти ублюдки наверху и внизу в конце концов обратят на нас внимание.
— Хм. Хороший совет.
— И, конечно, всегда полезно убедиться, что у тебя под рукой есть сталь. — Тиннстра улыбнулась и похлопала по своему мечу.
— Ты говоришь как истинная Шулка.
— Спасибо. Твои слова для меня много значат. Особенно после того, что ты видел... раньше.
— В свое время я видел и похуже. В страхе нет ничего постыдного. Быть напуганным — это часть человеческого бытия. Только монстры Рааку не чувствуют страха.
Тиннстра ничего не сказала. Она знала, что не все монстры были созданы Рааку.
Когда они разбили лагерь той ночью, голова Тиннстры была полна невидимых опасностей. Невозможно было спрятать армию такого размера, расположенную вдоль дороги. Она убедилась, что было много часовых, наблюдающих за любыми признаками появления Дайджаку в небе. Время от времени Зорика поднималась в воздух, взлетая вверх по склону горы в поисках Черепов или других, гораздо более неприятных сюрпризов. Даже сквозь топот ног по сухому гравию Тиннстра наслаждалась гулом болтовни, который возникал каждый раз, когда Зорика взмывала ввысь. Она оглянулась и увидела, как отвисали рты и выпучивались глаза. Благоговейный трепет был заразителен, распространяясь по рядам.
Пусть думают, что она Богиня. Это лучше, чем королева. Пусть она будет их светом против тьмы Рааку.
— Анджон за следующим подъемом, — сказал Хасан, когда солнце начало садиться на второй день марша.
— Я надеюсь, что там есть местные ханраны, готовые нас принять, — сказала Тиннстра. — Нам нужно больше войск. Нам нужна еда. Нам нужно снаряжение. После катастрофы на пляже нам нужно переломить ситуацию в нашу пользу — иначе мы проиграем, даже не начав. — Она усмехнулась. — И я хочу убить чертову уйму Черепов в процессе.
— Эндж и Гаро, может, и молоды, но эти двое из моих лучших, — сказал Хасан. — Они всего лишь беспризорники, но я ценю их не меньше, чем любого Шулка.
— Мой отец был бы возмущен, если бы услышал это от тебя. Он верил в чистоту семей. В хорошее происхождение.
— Не в обиду твоему отцу — он был великим человеком, — но мы во многом ошибались. Семьи Шулка, возможно, были лучше, но это было только потому, что мы могли позволить себе кормить и обучать наших детей и учить их быть лучше. У рыбака нет такой роскоши. Как только их дети становятся достаточно большими и сильными, родители отправляют их на работу. От знания поэзии тысячелетней давности мало проку, когда беспокоишься о том, откуда возьмется следующая еда. — Хасан отхлебнул воды из