заклад, с такой силой, как у нее, ей не приходилось беспокоиться о том дерьме, с которым мы имели дело, — сказал Гаро.
Эндж покачала головой:
— Каждому приходится иметь дело с дерьмом. Это первое гребаное правило в жизни.
— Вы двое, — прошипел Бени. — Заткните ваши хлебала.
После этого Эндж и Гаро ничего не говорили. Наступила ночь, и они продолжали идти, внимательно глядя вокруг, высматривая опасность. Они остановились, чтобы подкрепиться хлебными крошками и попить воды, но никому из них не хотелось спать, несмотря на то, что все они были измучены.
Они топали уставшими ногами и продолжали ругаться, когда дорога пошла вверх, пока им обоим не понадобилось все дыхание, которое осталось, чтобы добраться до вершины подъема. Бени ждал их там, где дорога снова выравнивалась. Эндж, например, была чертовски рада, что он остановился. Она плюхнулась на камень и вытянула свои горящие ноги.
— Там, внизу, Анджон, — прошептал Плачущий Человек когда Эндж отпила глоток воды из своей тыквы.
Эндж посмотрела мимо Плачущего Человека, удивляясь, что сама не заметила город, особенно потому, что это место было чертовски больше, чем все, что она видела до этого момента, с большими, высокими стенами и еще бо́льшими зданиями за ними. Рядом с ними Дом Совета выглядел бы как старая развалюха.
— Как, черт возьми, они строят такие дома?
— Некоторые из них родом из старых дней — магических дней, — сказал Бени. — На создание других ушло много пота и денег. Но вы не волнуйтесь, в этом месте есть свои трущобы, как и везде. Место, где я вырос, называется Крысиное Логово. Это лабиринт улочек, плотно прилегающих друг к другу.
— Хм, — сказала Эндж. — Сколько же людей живет в городе?
Бени пожал плечами:
— Не знаю. Когда я был ребенком, мне казалось, что это целый мир. Может быть, пять, шесть тысяч.
— Гребаный ад. Не думаю, что я когда-либо видела так много людей, — прошептала Эндж. Она сделала еще глоток из своей тыквы. На вкус вода было отвратительна, даже по стандартам Киесуна, но она она пила и похуже.
— Толпа есть толпа. В этом нет ничего особенного.
Гаро подполз поближе:
— Дай мне немного воды.
— Где твоя? — спросила Эндж.
— Я допил ее сто лет назад, — ответил Гаро.
— Почему ты должен пить мою?
— О, перестань, Эндж.
Эндж шлепнула его по рукам, достаточно сильно, чтобы Гаро понял, что она недовольна.
Но Гаро не подал виду, что это его беспокоит. Он просто начал глотать, и это выглядело так, словно он проливал больше, чем глотал.
— Успокойся, Гаро, — сказала она. — Ты можешь взять немного, не все.
— Извини. — Гаро передал тыкву обратно. Быстрое постукивание по ней подсказало Эндж, что он не оставил ей ничего, кроме нескольких капель.
— Ты, чертов эгоист...
— Вам, голубки, нужно перестать ворковать, — прервал их Плачущий Человек. — У нас есть работа, которую нужно сделать. — Он ушел, не дожидаясь ответа.
Время отдыха закончилось, Эндж со вздохом встала.
— Лучше поскорее покончить с ней, — пробормотала она, больше себе, чем Гаро.
— Что, если Черепа нас ждут? — спросил Гаро, хватая ее за руку.
— Ну и что? Мы прокрадемся мимо них.
— Что, если они нас поймают?
— Клянусь Богами, Гаро. Если у тебя сдали нервы, какого хрена ты проделал весь этот путь со мной? Почему ты не сказал нет, когда Хасан тебя попросил, и не избавил себя от этой чертовски долгой прогулки?
— Я ни за что не скажу Хасану нет.
Эндж глубоко вздохнула. Избиение идиота ей не поможет:
— Послушай, нас не поймают, потому что мы хитрые. Вот почему Хасан вообще нас выбрал.
На этот раз Гаро посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.
Эндж улыбнулась ему, чтобы он почувствовал себя лучше:
— В любом случае, не волнуйся. Я не позволю им тебя схватить.
— Да? — Его лицо просияло, как будто все его проблемы были решены.
— Я убью тебя сама, прежде чем позволю какому-нибудь Черепу получить такое удовольствие. — Во имя богов, ей было приятно наблюдать, как его плечи снова поникли. Что это за долбанутый мир, в котором такие пустые места как Гаро, живы, в то время как таких людей, как Дрен, стерли в порошок? Это было неправильно.
Она отправилась вслед за Бени, не оглядываясь, чтобы посмотреть, следует ли за ней Гаро. Ей тоже было все равно.
Небо стало кроваво-красным к тому времени, когда они подошли к городу достаточно близко, чтобы понять, что действительно что-то не так.
Птицы. Это из-за них. Сначала она подумала, что это Дайджаку. Их были сотни. Но когда Эндж подошла ближе, то увидела, что это чайки, которые заполняли небо и радостно кричали.
— Я слышал, что они так радуются только когда приплывают рыбацкие лодки, — сказал Гаро.
— Время кормежки, — сказал Бени.
— Они по всему городу, — сказала Эндж. — Не только в доках.
— Все это выглядит не очень хорошо, — сказал Гаро.
— Следуйте за мной, — сказал Бени. — Пригните головы и постарайтесь не попадаться на глаза. — Он повел их с дороги вверх по склону, петляя между скал и валунов, следуя тропой, известной только ему.
Эндж последовала за ним, стараясь не сломать лодыжку в темноте, все время высматривая Черепа и поглядывая на птиц. По какой-то причине она была бы счастливее, если бы это были Дайджаку. По крайней мере, она знала бы, в чем дело. Вместо этого в ней просто нарастало чувство страха.
— Земля внизу довольно взрыхлена, — сказала Бени, присев на корточки за валуном. — Не так давно этим путем прошло много лошадей. Направились к Северной дороге.
— Ты думаешь, это были Черепа? — спросила Эндж.
— Либо так, либо сбежало полгорода.
Гаро пожевал губами:
— У меня действительно плохое предчувствие по этому поводу.
Эндж и Бени проигнорировали его. Они продолжили путь в Анджон.
Вдоль склона горы, обращенного к городу, росла небольшая рощица деревьев, таких же высохших и корявых, как и вокруг Киесуна.
— Сюда, — сказал Бени.
Они двигались пригибаясь, стараясь не цепляться за ветки, по мере того как город к югу становился все больше. Они не потрудились соблюдать тишину — чайки производили более чем достаточно