я не хочу, чтобы меня перебивали. И вот еще что: в моем рассказе появится и Леандер, но его вины во всем произошедшем нет.
Брат удивленно посмотрел на меня и собирался было ответить, но я строгим взглядом заставила его замолчать – а затем, в очередной раз глубоко вздохнув, уставилась в одну точку где-то за большими арочными окнами в северной части трапезной. Я не могла смотреть ни на кого из собравшихся – ни на Тессу, ни на мать, ни в особенности на Леандера. Я была не в состоянии вынести разочарование, которое наверняка увидела бы в его добрых глазах.
И вот, упрямо глядя за окно, я начала свой рассказ. Историю, которую уже слышали многие – Люсифер, Леннокс, Астра. С течением времени я стала хорошей рассказчицей – и теперь мысленно вознесла благодарность всем богам за свой чистый, спокойный голос. Я не заикалась, не запиналась, не колебалась. Остановись я хоть на мгновение – и я наверняка сломалась бы.
Точкой отсчета для своего повествования я выбрала не похищение двухнедельной давности, и даже не первую встречу с Люсифером прошлой осенью. Нет, я начала рассказ от своего шестого дня рождения. Хотя я с ужасом ждала, как отреагируют члены моей семьи на мои неожиданные откровения, разоблачение собственной лжи приносило мне облегчение. Я рассказала им о своей страсти к боям и схваткам, о своем первом уроке и о различных боевых приемах, которым постепенно научил меня Леандер.
Взгляды матери, сестры и брата буквально прожигали меня, но я заставила себя не отвлекаться. Читала ли мать сейчас мои чувства? Чувствовала ли она мою неуверенность, мой страх и, прежде всего, мою вину? Я не знала этого – но мне, несмотря на все волнение, удалось почти ничего не упустить.
Я рассказала, как Леандер подарил мне мой первый меч и как мы затем вместе отправились охотиться на чудовищ. Как я прошлой осенью одна сражалась с пещерным троллем и была спасена Люсифером. Как он исчез, не будучи узнанным, и как я позволила ему спасти меня во второй раз, только чтобы затем последовать за ним – и оказаться в запретной Сатандре. Как я впервые посмотрела в его черные как смоль глаза – и не почувствовала при этом никакого страха. Как он рассказал мне о своем даре и даре моей матери. Как он открыл мне всю правду о моей собственной семье.
Я также рассказала, что дар этот может унаследовать не только Тесса, но и я сама. Я поведала семье, как нас с Люсифером стала потихоньку связывать все более и более крепкая дружба – и как мы наконец впервые поцеловались. Как я на некоторое время оставила его и как наконец вернулась к нему, потому что больше не могла без него жить.
Я не упомянула лишь о том, что Люсифер годами шпионил за нами в интересах своей матери. Я не хотела выставить его в дурном свете; он ведь был тогда еще мальчишкой.
Несмотря на все внезапно открывшиеся истины, моя семья ни разу меня не прервала. В душе я была ей за это очень благодарна.
Я рассказала, как мы с Люсифером все чаще и чаще встречались на каменистом плато над утесами Сатандры, но не упомянула о том первом разе, когда люди Авана застали нас врасплох. Я просто не смогла говорить о том, что хладнокровно убила несколько человек, какими бы злобными ни были их намерения. Я была жестокой убийцей и не могла вынести того, что семья моя об этом узнает. И уж точно я не смогла бы подробно рассказывать о том, как чуть не погиб Люсифер. Мне до сих пор было каждый раз тяжело смотреть на маленький шрам на его груди.
Вместо этого я рассказала, как однажды ночью Люсифер пробрался в мою башню, чтобы рассказать мне о пророчестве, и как мы поклялись умереть друг за друга. Я рассказала им о Ленноксе и Астре, но умолчала о Максиме и о том, как Люсифера стегала кнутом его собственная мать. Если моей матери действительно предстояло заключить мирное соглашение с Фрейей, то такая информация вряд ли оказалась бы полезной для подписания договора.
Я рассказала, как мы с Люсифером две недели назад заметили в лесу солдат, как последовали за ними, словно две глупые гончие, и как попали прямо в ловушку. Далее я поведала о том, как Мариус отвел нас в замок на берегу моря и представил Авану, который и заточил нас в темницу. Я рассказала историю, поведанную мне Аваном в своих покоях, – больше для брата и сестры, потому что мать все это знала и так. Я добавила, что взятие нас с Люсифером в плен было одним из пунктов его плана мести и войны против Лунарии.
Наконец я коротко упомянула и Астру с Ленноксом, которые помогли нам сбежать.
– Такова моя история, – торжественным и в то же время исполненным тревоги тоном закончила я. – Вы имеете полное право судить меня, но я хочу, чтобы вы знали, что мне искренне жаль. Я просто скрывала все это от вас, чтобы защитить Люсифера.
С этими словами я наконец отвернулась от окна и заставила себя взглянуть в лица близких.
Тесса выглядела совершенно ошеломленной, и я не могла ее в этом винить. В конце концов, только что выяснилось, что ее сестра уже давно была девушкой-воительницей с такими талантами, о которых она даже не подозревала.
Лицо матери, как и всегда, оставалось совершенно неподвижным, точно маска. Вероятно, она и вправду прочитала мои чувства и знала, что на этот раз – в виде исключения – я действительно не лгала.
Расправив плечи, я рискнула взглянуть на Леандера – и, увидев выражение его лица, почувствовала острую боль. В его глазах читались разочарование, досада, гнев – может быть, даже что-то вроде ревности.
«Почему ты солгала мне? Неужели ты больше не доверяешь мне?» – словно говорил его взгляд.
Конечно, он был прав, и мне стоило бы довериться ему раньше. Я не рискнула это сделать – ведь речь шла не только о моей жизни, но и о жизни Люсифера – и искренне надеялась, что однажды он поймет мои мотивы.
«Прости», – произнесла я одними губами, хотя такое извинение и не могло оправдать моего предательства.
– Аван…
С губ моей матери сорвалось одно-единственное слово. Она попыталась заставить его прозвучать невыразительно, но я услышала в нем боль, гнев и любовь, которые она тщетно пыталась скрыть. Я всегда умела распознавать скрытые чувства других людей. Возможно, я унаследовала частичку ее дара.
– Почему ты ничего нам не рассказала? У нас есть право знать, кто наш отец!
Тесса внезапно вернулась к жизни. Рассерженная и разочарованная, она смотрела на мать. Я никогда раньше не видела ее такой. Кокетливая улыбка или неодобрительное фырканье обычно были единственными выражениями чувств, которые сестра позволяла себе продемонстрировать – но на этот раз она выглядела ужасно разгневанной. Она была всего на год с небольшим старше меня – и, похоже, тоже не помнила нашего отца.
– Я не могла, – ответила мать, и я отчетливо услышала в ее голосе душевное изнеможение, которое она в течение многих лет скрывала под своим идеальным имиджем. – Он просто взял и бросил меня. Вот так, ни с того ни с сего.
Произнося эти слова, она смотрела на меня. Мы обе знали, что она лжет. Не Аван бросил мою мать безо всякой на то причины, а она изгнала его. Из-за меня.
В результате она понесла одни лишь потери. Аван был вынужден уйти, потому что мать не хотела воспитывать из меня воительницу. Итак, она потеряла мужа, а дочь все время лгала ей. Я стала воительницей даже без отцовского присутствия и воспитания. Этот талант был у меня в крови, и мать ничего не могла с этим поделать.
Вот почему она всегда относилась ко мне как к пятому колесу в телеге. Она винила меня в том, что из-за меня ей пришлось изгнать Авана. Но ведь я была еще совсем малышкой!.. Что же я могла сделать?
Если бы мать позволила Авану воспитать меня, она могла бы предотвратить грядущую войну. С другой стороны, мой больной на всю голову отец, вероятнее всего, вырастил бы из меня опасную душевнобольную себе под стать.
Не стоило плакать об убежавшем молоке. То, что произошло, произошло. Жизнь невозможно повернуть