Надо будет извиниться перед Рогаром. Вот только — какими словами? Что я скажу? Попробовать отшутиться в очередной раз? Заманчиво, но... Придётся быть серьёзным и искренним.
А Ксо, всё-таки, сволочь! Хочет погрести меня под тяжестью тома о смешении линий крови! Видел я этот фолиант неподъёмный. И нечитабельный, что самое обидное. То есть, учёным людям его листать интересно и полезно, а мне для начала надо будет составить маленький такой словарик — листов на десять — с переводом употребляющихся терминов на понятный язык. Нет, не буду изучать эту пакость, и не надейся! Зачем нужны знания, которые нельзя применить на практике? Думаете, «Слияние Основ» посвящено описанию результатов кровосмешения? Отчасти, да, но в целом это — руководство к действию, а не обзорный материал! Правда, если Ксаррон договорится с Созидающими, и я получу хорошего демонстратора, будут и лабораторные опыты. Бр-р-р-р-р! Об этом тоже лучше не думать. Пока не наступит. Не наступит, не опрокинет и не начнёт топтаться сверху. Копытами...
Силуэт на узком мостике показался мне знакомым. Знакомым настолько, что я замедлил шаг и постарался вспомнить, где мог видеть тонкую фигурку, бледное личико и светлые волосы, пряди которых выбились из-под капюшона. Или моя голова окончательно перестала соображать, или... Роллена? Какого фрэлла? В этой части города, одна, прячущая свою красоту под неприметным плащом... И такой странный взгляд, обращённый к воде...
Я остановился рядом с девушкой, опёрся о перила и некоторое время посвятил разглядыванию ледяного крошева, медленно уплывающего под мост. Не самое захватывающее зрелище на свете, чтобы юная дама предпочла его дворцовому веселью, а это значит: связь вещей нарушилась, и может произойти нечто неправильное и, хуже всего, непоправимое. Полюбопытствуем? В последний раз?
— Старики говорят: нельзя долго смотреть на бегущую воду, потому что она может поймать отражение и по капелькам унести его прочь. Вместе с душой.
— Ты в это веришь? — безразличный вопрос.
— Стараюсь. Думаю, сие утверждение не лишено смысла.
— Отражение — моя душа? — горько усмехнулась девушка. — Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой... Взгляни сам и сравни.
Она повернулась ко мне, позволяя рассмотреть печальное лицо во всех подробностях, чему я и уделил некоторое время. Потом перевёл взгляд на воду.
— Не нахожу противоречия, — уверенно заявляю, закончив предложенное расследование.
— Так уж и никакого? — тень кокетства в потускневших глазах.
— Могу доказать своё мнение. Если, конечно, ты никуда не торопишься.
— Представь себе, не тороплюсь. УЖЕ не тороплюсь.
— Итак, что мы видим? — начинаю очередное представление. Для одного-единственного зрителя, но зато какого! — Щёки — бледные. Глаза — припухшие. Губы — потрескавшиеся. Разум — обременён тягостными раздумьями.
— С чего ты решил... о раздумьях?
— А рябь, пробегающая по поверхности воды и заставляющая линии дрожать и ломаться? — подмигиваю. — Они самые и есть. Раздумья.
— Ловко, — оценила Роллена, снова устремляя взгляд вниз. — А твои старики говорят что-нибудь насчёт памяти? Её река унести не может?
— Память? Не знаю. Впрочем, вряд ли Хозяин Реки польстится на такое лакомство: душа — куда аппетитнее!
— Почему? — жизни в голосе не прибавилось, зато появился вялый интерес.
— Желаешь доказательств и на сей счёт? — говорю так вкрадчиво, как только могу, и губы девушки вздрагивают в попытке улыбнуться:
— Желаю.
— Воля дамы — закон для кавалера!
— Набиваешься мне в кавалеры? — ещё больше похожее на усмешку выражение лица.
— А если и так? Или не гожусь?
— Скорее, не гожусь я, — совсем тихо произносит Роллена и тут же, словно борясь с собой, требует, громко и внятно: — И где же доказательства?
— Изволь выслушать, если не боишься!
— А чего мне бояться?
— Не чего, а кого, — мягко поправляю.
— И кого же?
— Себя, конечно. Бояться нужно прежде всего себя, а уж потом всех остальных.
— Странное утверждение.
— А ты попробуй ему следовать, и увидишь, насколько оно верно.
— Пожалуй, не буду пробовать: некоторые вещи мне не нужно доказывать, — ещё один тихий вздох.
— Итак, возвращаемся к памяти и душе. Точнее, к тому, по какой причине вторая из дам привлекательнее первой. Всё очень просто, красавица: душа имеет свойство изменяться под действием обстоятельств или в умелых руках. За один день она может стать совсем другой, чем пробыла десятки лет до того. И, что самое главное, к прошлому возвращения не будет, потому что каждый раз душа рождается заново, чистой страницей книги. А вот память... Память хранит и дурное, и хорошее, но дурного, как правило, всегда больше, потому со временем эта леди надевает чёрное покрывало.
— И... нет никакого способа, чтобы... Ведь можно обрести забвение? — голос девушки звенит от внутреннего напряжения.
— Можно. Но даже самый несчастный человек на свете не согласится отдать сокровища своей памяти в обмен на возможность прожить жизнь иначе.
— Ты не прав! Я бы отдала.
— В запале обиды или злости — да. А по здравому рассуждению — нет. Потому что глупо стремиться забыть. Что бы то ни было.
— Но почему? — крик несётся над каналом.
— Потому что без ступенек памяти душа не сможет подняться вверх.
Я уже и сам не рад, что затеял это разговор. Не рад потому, что пытаюсь учить Роллену истинам, которые сам никак не хочу принять.
— Вверх? И что там, вверху? — жалобно-требовательный взгляд.
— Полагаю, нечто лучшее, чем внизу. Или нечто, без чего нельзя обходиться. Даже крот время от времени выползает на поверхность земли.
— Крот? — недоумение и растерянность, наконец-то, сменяют собой озлобленную решимость.
— Ну да, есть такой зверёк... Жаль, сейчас кротовин не найти... А, и ладно! Как тебе мои доказательства? Угодили или нет?
— Зачем ты со мной заговорил? — Роллена выпрямляется, отстраняясь от перил.
— Сам не знаю. Иду, смотрю: девушка грустная стоит — такое впечатление, что сейчас в воду кинется... Я и подумал: отчего не поговорить? И мне развлечение, и ей забава. Последняя, — расплываюсь в улыбке.
— И верно, забава, — лёгкий кивок. — Напоследок.
— Вообще, если хочешь — прыгай, — великодушно разрешил я. — Вода сейчас холодная, тело быстренько онемеет: и не заметишь, как захлебнёшься. Даже если вытащат... Поболеешь немного, и всё равно умрёшь.
— А мой... у меня есть знакомый маг, он может вылечить от многих болезней, — крохотная доля лукавства в уголках губ.
— Что ж он тебя от грусти не вылечил? Или сердце волшбе не подвластно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});