любовью с Майклом. Иногда, не в силах совладать с грустью, она плакала, и он целовал слезы на ее щеках.
– Я вернусь, – обещал он, гладя ее щеки и обнимая ее. – Когда война закончится, я вернусь за тобой. Мы поженимся, у нас будут дети, и я увезу тебя с фермы.
Потом она лежала на сгибе его руки, вдыхала запах его тела и всхлипывала. Магде казалось, что еще немного, и ее сердце вырвется из груди.
Однажды днем в мае, пока отец был в поле, а мать ушла в деревню, Магда пробралась на чердак.
– Майкл, ты не хочешь спуститься вниз? Если ты собираешься бежать, тебе нужно попрактиковаться в ходьбе.
– Твоей матери это не понравится.
– Мамы здесь нет. Она ушла в деревню и вернется часа через два, не раньше. Все будет хорошо, – сказала Магда. – Поверь мне.
Майкл надел старые брюки и рубашку ее отца и с трудом спустился по чердачной лестнице. Нога почти не сгибалась и болела, но он мог на ней стоять, и ему удалось, прихрамывая, спуститься по еще одной лестнице на кухню. По сравнению с темным чердаком свет в доме показался ему слишком ярким, и он даже вынужден был прикрыть глаза ладонью.
– Как твоя нога? – спросила Магда.
– Как деревянная. И болит. Но после тесного чердака, где я не могу даже встать в полный рост, здесь мне намного лучше. Спасибо.
Он широко улыбнулся и обнял ее.
– А теперь, – сказала она, – садись вот здесь. Твои сапоги остались наверху, но это неважно. Где-то тут, на первом этаже, есть старые ботинки моего отца.
– Мы выйдем из дома? – спросил Майкл.
– Да, солнце светит, и день такой замечательный.
Магда отыскала ботинки отца. Майкл сел на стул на кухне и примерил их.
– Они слегка велики, – проговорила Магда. – Но ты сможешь в них немного прогуляться.
Она накинула ему на плечи старый пиджак отца и вывела из дома, после чего они свернули за угол и прошли в огород.
– Сядь тут… на эту маленькую скамейку, – предложила Магда.
Отец сколотил эту деревянную скамейку еще несколько лет назад. Они с Кете часто сидели на ней вместе после того, как заканчивали вскапывать или пропалывать грядки, и любовались результатами своих трудов.
Майкл закрыл глаза, чувствуя на своем лице теплые лучи солнца. В кронах яблонь пели птицы, а в теплом воздухе тихо жужжали пчелы. Куры довольно кудахтали у их ног и вытаскивали червяков из огородных грядок, многие из которых еще не были засажены.
– Все это напоминает мне дом, – признался Майкл, взяв Магду за руку и поцеловав ее.
– Ты так мало рассказывал о своем доме.
– Теперь он кажется чем-то таким далеким. Словно все это было во сне.
– Попробуй рассказать. Мне так хочется узнать о нем.
– Хорошо… Мы жили в довольно большом доме на окраине маленькой деревеньки неподалеку от южного побережья Англии. Из нашего сада было видно море. Мальчишкой я любил лежать на траве и наблюдать за тем, как меняется цвет воды в Английском канале. Обычно она была серой, но летом цвет менялся на красивый голубой, похожий на цвет неба.
– Звучит замечательно, – сказала Магда.
– У нас тоже был огород: моя мама очень любила там работать и гордилась им. Был у нас и яблоневый сад, и куры, которые вечно бродили повсюду. Мама выращивала спаржу – самую лучшую в округе.
– Мы тоже выращиваем спаржу, – оживилась Магда. – Смотри, вот здесь.
Она прошла через огород и указала на колючие стебельки спаржи, пробивавшиеся через коричневую землю.
– Да, вижу. – Майкл с восхищением смотрел на ее стройную, немного мальчишескую фигуру, на длинные руки, всегда слегка загорелые даже после долгой суровой зимы, на ее золотистые волосы, поблескивавшие в лучах солнца.
– Иди сюда, – сказал он. – Я хочу поцеловать тебя.
– Нет, – игриво ответила Магда. – Твоя нога уже достаточно зажила, сам подойди ко мне.
Прихрамывая, он прошел через огород, и они поцеловались.
– Я люблю тебя, – сказала Магда.
– И я тебя люблю, – ответил Майкл.
Она заплакала.
– Магда, – нежно проговорил он, – что случилось?
– Ты знаешь, что случилось. Я знаю, что скоро ты от меня уйдешь.
– Я не от тебя уйду. Пойми, от тебя я уходить не хочу. Но ты права… теперь я могу передвигаться. И, согласись, мне нет смысла здесь надолго задерживаться.
Они стояли рядом под теплыми лучами солнца и обнимали друг друга. Магда прижалась головой к груди Майкла.
– Давай поедим здесь, – предложила она. – Скоро наступит время обеда. Мы можем перекусить хлебом с сыром и выпить по стакану пива. Хочешь?
– С удовольствием. Давай я помогу тебе.
– Нет, я сама справлюсь. Посиди на солнышке. Куры составят тебе компанию, а я сейчас все принесу.
Когда она подошла к калитке, Майкл окликнул ее:
– Магда!
– Да?
– Хочу, чтобы ты знала: я тебе очень благодарен… за все, что ты для меня сделала.
– Я знаю, – сказала она. – Вернусь через минуту.
Магда мыла в раковине руки, позади нее стоял поднос с хлебом, сыром и двумя стаканами пива. Вдруг в окно она увидела знакомую фигуру. В панике она бросилась через всю кухню к двери, чтобы запереть ее, но Отто уже заметил ее в окне.
– Привет, Магда! – крикнул он.
Магда глубоко вздохнула и с большой неохотой открыла дверь.
– Отто… что ты здесь делаешь?
– Да уж… не слишком ласково ты встречаешь своего парня!
На нем был черный кожаный плащ офицера СС. Он казался выше ростом и еще более пугающим. Остановившись в дверном проеме, Отто полностью заслонил собой свет. Магда встала как вкопанная, ей хотелось лишь одного – чтобы он поскорее ушел.
– Так ты пригласишь меня в дом? – спросил Отто.
– Ой… да, конечно.
Она сделала шаг в сторону, и он вошел в кухню.
– Решила перекусить? – поинтересовался он, заметив поднос.
– Да нет… я приготовила это для мамы с папой.
– Где они? Хочу с ними поздороваться.
– Они ушли, – ответила Магда.
– Зачем же ты подготовила поднос?
– К их возвращению… хочу сделать им сюрприз.
Его привычка постоянно расспрашивать всегда раздражала Магду. Отто слегка нахмурился:
– Но, если их здесь нет, я могу съесть это? Умираю от голода.
– Да, конечно. Садись.
– Так еда же на подносе. Давай выйдем в сад и поедим там?
– Нет! – резко сказала Магда. – Лучше будем есть здесь. На улице хорошо, но немного холодно.
– Ну хорошо, – пожал плечами Отто.
Он тяжело опустился на стул и залпом осушил один из стаканов с пивом. Магда достала новую бутылку и открыла ее.
– Когда ты вернулся? – спросила она, стараясь говорить непринужденным тоном.