Эпизод 45. До охерения странно
Он не торопился в башню старост. Шел, стараясь отключиться от злости, которую Майлз не дал ему выплеснуть на обсоска.
Отброс посчитал себя бессмертным, решив предъявить ему за Фоукс.
— Она с тобой уходила. Где она? — налетел на него сразу, как тот вернулся в зал.
В памяти еще были живы кадры, на которых этот ушлепок лапал ее. И за то, что он в ту же секунду не сломал ему все пальцы, он должен был благодарить в слезах и соплях. А он взял и резко испортил вполне сносное настроение Дейвила.
— Я ебу?
"Да — во всех смыслах. Но тебя, обсос, это не касается".
— Я видел, как ты на нее смотрел! — рожа отброса почти впечаталась в его лицо. Он чувствовал на себе чужое дыхание, лбом ощущая мерзкую кожу.
Майлз оттолкнул того за плечо, уловив моментально вспыхнувшую злость. Не за слова. На них плевать. Никто не смеет нарушать личных границ Шама без его позволения.
Когти заскреблись по ребрам, пуская в кровоток острое желание вкуса чужой боли.
— У тебя еще одна жизнь в кармане, придурок? — Маккинни постепенно отшвыривал его дальше, выталкивая из зала.
Зачем? Дай его сюда, он давно просится. Жаждет, умоляет как текущая сука.
— Ты дружок этого долбанутого, ты точно знаешь, что он с ней сделал, — вцепился в ворот рубашки Майлза.
"Довел до охуительного оргазма, о котором ты можешь только мечтать".
Парализующий кристалл упал на ладонь, и сразу отправился в полет. Точно в цель. Сетка моментально активировалась, обсосок застыл в том же положении и в той же позе.
Маккинни брезгливо вытащил из оцепеневших пальцев свою рубашку.
Дейвил неспеша подошел, пытаясь сопротивляться желанию разделать отброса на филе, но оно — желание — пока сильнее.
— Стой и слушай теперь, что я тебе скажу, уебок, — Майлз смотрел в вытаращенные глаза. Единственное, что могло шевелиться. — Все, что с тобой было прежде — детские шалости по сравнению с тем, что он может сделать. Знаешь малыша-Уоррингтона? Он недавно вернулся из больнички. Отдыхал там. Месяц.
Дейвил слушал с безразличием на лице, сунув руки в карманы брюк.
Маккинни понизил голос.
— Только он остался жив, а тебе вряд ли повезет. Закон каменных джунглей, обсос: выживает сильнейший.
Все-таки у него определенно талант. Такая яркая речь. Дейвил отделался бы парой слов.
— Эй, что происходит?
Два друга обернулись на возглас.
Дайана оценивала занятную картину, ожидая ответа.
Майлз обнажил белые зубы в усмешке.
— Воспитательная беседа.
— Шам?
Она решила услышать две версии.
— Верь своему парню, Ди.
Рыжие брови забавно изогнулись. Она еще раз пристально прошлась по ним взглядом, на несколько секунд задержалась на отбросе.
— Отпустите его уже, — попросила, подходя ближе. — Хотя бы сейчас.
Маккинни показательно вздохнул, возводя глаза к потолку.
— Ну что? Праздник же! В конце концов, добьете завтра, раз вам так хочется крови. Хоть я и против, если вас интересует мое мнение.
Майлз оставил на ее губах нежный поцелуй.
После той постельной сцены, которую Шам хотел бы стереть из памяти, при виде нежностей этих двоих, она всякий раз всплывала перед глазами.
"Блять, дайте это развидеть".
Отпускать обсоса он не хотел. Слишком много тот доставляет проблем. И лезет к Фоукс. Какого хуя он к ней прилип? Влюбился?
Острые когти-бритвы полоснули вдоль ребер.
Неприятно.
Дайана буравила своим взглядом пожалуйста-ради-меня, и он всегда работал. Почему — он не мог себе объяснить. Не хотел видеть разочарования в ее глазах? Возможно. Или потому что она улучшенная версия его самого, и он нехотя пытался ей соответствовать.
Развеял кристалл, отпуская обсоска. Тот шарахнулся в сторону, сверкая гневными глазами. Собирался что-то сказать, но Маккинни его опередил.
— Не испытывай судьбу. И меня. С судьбой можешь спорить, со мной — нет, — он притянул к себе Ди. — В другой раз ее может не оказаться рядом.
Отброс сымитировал плевок под ноги, и скрылся в толпе студентов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вас ни на минуту нельзя оставить, — вздохнула Дайана. — Кстати, где твой пиджак?
Майлз громко заржал и повел ее в зал. Шам только дернул уголком губ под заразительный гогот.
— Я не поняла, — покачала она головой, и обернулась. — Шам?
"Извини, Ди. Я не стану объяснять".
После этого все шло спокойно. Раздражение и злость не исчезли, привычно обосновавшись в клетке из ребер.
Он даже нашел Горденгер, чего делать не хотел. Сказал, что присмотрит за порядком вместо Фоукс. Объяснять причин не стал. Пусть сама что-то придумывает, если старуха начнет задавать вопросы.
Приложил кристалл к двери, чувствуя опускающуюся пустоту. Это стало привычным ощущением за последние недели, появляющимся всякий раз перед заходом в гостиную.
Закрыл за собой дверь и опешил, оглушенный теплом камина. Мягкий свет от огня подсветил полную кружку с чаем. Блики играли на расслабленном во сне лице Фоукс, скакали по красным волосам, словно у нее на голове еще одно пламя.
"Дойти до башни сил хватило, а до кровати доползти не смогла?"
Хмыкнул про себя, думая, что он в каком-то совершенно идиотском сне.
Он не ожидал увидеть ее здесь. Внизу. На диване. Завернутую в плед.
Лежала, вытянув одну руку вперед, вторую ладонь подложила под щеку. Съежилась, хоть и укрытая. Дернулась, нога выскользнула из-под пледа.
Он не видел, но догадался, что она в своей тонкой шелковой пижаме из коротких свободных шорт, и такого же топа. В той, которую уже видел на ней и очень хорошо запомнил.
"Блять, ты бы еще голая здесь легла".
И он живо представил ее на этом диване полностью раздетой. Для него. Открытой перед ним. Извивающейся от желания, просящей. Умоляющей. Его. В нее.
Жар возбуждения лизнул, сводя живот.
"Фоукс, я тебя ненавижу. И страстно желаю. Блять. Блять!"
Запах липового чая забился в нос.
Стоило зажечься камину, и эта вонючая херь тоже появилась. Только не раздражала, как раньше. Даже немного успокоила.
Взгляд зацепился за конверты на столе. Почту доставили? Утром он не задерживался в гостиной, даже не смотрел по сторонам.
На верхнем фамилия Фоукс. Сдвинул его в сторону, вчитываясь в следующий.
Цепи привычно звякнули, затягиваясь на грудной клетке. Выбивая воздух из легких.
Резко оторвал край, вытащил один плотный квадратик с короткой надписью: "3 ноября, 15:00".
Рвано выдохнул, пытаясь вместе с воздухом прогнать из тела напряжение.
Он больше недели ждал ответа отца. И уже решил написать снова, не позволяя себя игнорировать. Но он ответил.
В своем долбаном стиле.
Плевать.
Главное, теперь он сможет увидеть мать. Попытается помочь.
Хотя бы попытается.
Шорох на диване за спиной отвлек его. Фоукс свернулась, прижимая колени к груди, натянув плед до подбородка.
— Вставай, ты здесь окоченеешь до утра, — произнес своим обычным, спокойным тоном, бросая пустой конверт в камин.
Неясное мычание стало ответом.
— Я тебя не понесу, — предупредил спящую Фоукс и двинулся к лестнице.
Душ и сон — все, что ему необходимо. Кошмары за эти недели вернулись, навещая за ночь пять, а то и шесть раз. У него не так много возможности выспаться.
Судорожный вздох остановил на первой ступеньке.
Сжал перило, сцепив зубы.
"Нет. Иди к себе. Она сама увалилась здесь спать."
И все же обернулся, даже оттуда увидев ее дрожь.
— Блять, Фоукс, — выругался вслух, не боясь ее разбудить. — Какого члена?
Склонился над диваном, упираясь ладонями в колени.
Ответа нет. Зато вид у нее не очень. Бледная, веки беспокойно подрагивали, тряслась как на вулкане.
Отвел упавшую красную прядь волос, и нахмурился. Прижался костяшками пальцев ко лбу. Нетипично горячая кожа.