Если бы тут был только он, я могла бы опередить его неожиданной атакой, но нет никаких шансов, что я справлюсь с тремя без своих локусов. Я абсолютно беззащитна, в целой миле от любой помощи. Как я могла так сглупить? – Мариус, пожалуйста. Давай все обсудим.
Парень по правое плечо от Мариуса, самый низкий из троих, поворачивается к нему с беспокойством.
– Она знает твое имя, – тревожно шепчет он через свою маску. Я не узнаю его голос, но, думаю, это один из приспешников Мариуса в Авангарде. – Я думал, она не должна знать, кто мы такие!
Мариус дергает плечами.
– Планы изменились. – Он поднимает один из локусов, указывая на меня. – Не так ли, Девинтер?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, Мариус, – отвечаю я, но все, что я делаю – это тяну время, выигрывая себе секунды, чтобы подумать. Я осматриваюсь вокруг в поиске того, что можно использовать как оружие, где спрятаться, куда бежать.
Мариус делает шаг вперед, сокращая дистанцию, и его соратники следуют за ним.
– Что ж, во-первых, я планировал выиграть первое испытание, – рычит он. – Я планировал стать гордостью отца. Я планировал выпуститься из Блэкуотера с моим лучшим другом Дином! – Он стискивает кулаки и становится в боевую позу с локусами. – Ты отняла у меня все это. И теперь ты за это заплатишь.
Даже сквозь маску я вижу момент, когда он входит в Пустоту, его глаза вспыхивают пурпурно-черными звездами. Если бы у меня был локус, я бы успела за ним, попыталась бы контратаковать, нанести удар первой, сделала бы хоть что-то. Но единственное, что я могу, это прыгнуть в сторону – и в самое время, потому что из тумана вокруг его руки срывается мощный поток силы, копье Ветра, которое врезается в дерево там, где я только что стояла. Удар настолько сильный, что раскалывает ствол и раскидывает щепки повсюду, достаточно сильный, чтобы разорвать меня на части.
О Боги. Эти парни здесь не просто для того, чтобы покалечить меня. Они пришли меня убить.
Я вскакиваю на ноги, тяжело дыша, и пытаюсь бежать, но в этом проклятом платье это невозможно. Я спотыкаюсь о собственные ноги и слышу, как те парни смеются, атакуя, как будто это всего лишь какая-то большая игра. Столп осыпающейся земли вздымается передо мной, как прорастающее дерево, заставляя меня упасть на спину, а травяные лозы выскальзывают из-под снега, обвивая мои запястья и прижимая меня к земле. Я борюсь изо всех сил, пинаюсь, отбиваюсь и тяну их так сильно, что они врезаются мне в кожу, но разве я могу что-то сделать? Три Волшебника на одного, и без моего локуса я не сильнее Смиренного.
Я поворачиваю голову и вижу их троих, нависающих надо мной, словно гиганты. У самого высокого из них поднят локус, он медленно вращает его, управляя лозами, связывающими меня, с садистской радостной улыбкой. Я не чувствовала себя так с той ночи, когда умерли мои родители, такой бессильной и жалкой. Это не может так закончиться. Не может.
Коротышка смотрит на Мариуса, и даже через маску я слышу в его голосе придыхание от возбуждения.
– Давай же, – говорит он. – Убей суку!
Высокий одобрительно кивает. Мариус наклоняется ко мне, прижимая кончик локуса к горлу. Я чувствую его жало, то, как оно режет кожу до крови, и чувствую его тяжелое дыхание за маской. Я вижу его глаза в прорезях, в них чистейшая ненависть и полное отсутствие сострадания и страха. Он уже убивал. Я уверена.
– Мариус, – шепчу я.
– Я же говорил, что ты пожалеешь, что перешла мне дорогу, – произносит он и заносит локус.
Но удара не происходит, потому что сразу за этим небеса над нами вспыхивают.
Парни падают, закрыв глаза руками, и я вздрагиваю и напрягаюсь. Что-то случилось, что-то волшебное. Над нашими головами висит шар, может быть, в пятнадцати футах в воздухе, кружащийся и исторгающий пламя, как миниатюрное солнце, достаточно яркий, чтобы превращать ночь в день, достаточно горячий, чтобы снег вокруг меня шипел и таял.
– Что это такое? – кричит один из убийц, и теперь я вижу то, чего они не видят, что-то, движущееся позади них. Фигура мчится по лесу с вытянутыми руками. Человек в обгоревшем красном костюме, чей пиджак развевается за спиной, как плащ, с дико растрепанными волосами и еще более дикими глазами летит к нам, как брошенный клинок.
Талин.
– Убирайтесь от нее! – рычит он, его раскатистый голос подобен удару грома. С каждым его шагом земля грохочет у него под ногами, а воздух вокруг него колеблется, как масляное пятно на поверхности озера. Его глаза горят темным огнем звездного пейзажа Пустоты, но что действительно выделяется, так это его руки. Рукава его пиджака закатаны, и я вижу те рунические символы, которые всегда у него были, замысловатые нарисованные полосы, которые обвивают его предплечья и бицепсы. Но они больше не просто украшение. Теперь они светятся, пылают горячим и ярким светом невозможных сочетаний: ослепительно-синим, сияющим золотом и огненно-красным. Как будто ручейки энергии струятся по его рукам, как будто в его жилах течет чистая энергия. Это как татуировка Божьей метки на моем запястье, только по всему его телу. Как будто он весь покрыт магией.
Трое парней из Авангарда разворачиваются, поднимая свои локусы, но их застали врасплох. Левая рука Талина вспыхивает, пальцы движутся в воздухе, словно он рисует ими, и его руку окутывает стремительное размытое пятно, какие появляются, когда кто-то вырезает глиф. Вспыхивает световой хлыст – обжигающий горизонтальный удар, похожий на режущее лезвие. Парню поменьше удается броситься в сторону, но его высокому другу везет меньше. Он издает сдавленное бульканье, когда хлыст пронзает его горло так глубоко, что его голова запрокидывается, как у куклы, открывая разрез, обожженный до черноты.
Лозы, связывающие меня, чахнут и исчезают, и я вскакиваю на ноги, когда тело парня оседает на землю. Талин поворачивается к коротышке, но Мариус уже наготове. Он низко перекатывается, проходя прямо под хлыстом, и его локусы рассекают воздух, когда он сотворяет собственный глиф.
Зазубренный хрустальный диск, чистый, как стекло, и острый, как кинжал, вылетает со стороны Мариуса, вращаясь, как волчок, и устремляется к Талину. Он пытается увернуться, но слишком медленно. Диск попадает ему прямо в руку и разрывает ее, оставляя глубокий порез от плеча до локтя. Талин падает на колени с болезненным шипением, и свет, который он излучал, мгновенно угасает, а его глаза возвращаются к своему обычному мягкому карему оттенку.
Низкорослый парень прыгает вперед, наставляя локусы на раненого Талина, желая прикончить его, но прежде, чем он успевает это сделать, я хватаю тяжелый камень и бью по его затылку. Удар настолько