Путь предстоял недолгий, и вскоре машина останавливается, я могу снять повязку. Промаргиваюсь и выхожу наружу.
Вот это да!
Вид на море прекрасный, прямо дух захватывает, плюс мы стоит на высоком склоне, а дальше обрыв прямо в воду, где играют волны, но самое необычное это то, что рядом стоит огромное строение, как я понимаю, старый маяк.
— Что это за место? — спрашиваю у женщины немного удивлённо.
Ресторан, да, Алла? Бери выше! Это же Тамерлан, он по стандартному не умеет.
Рассматриваю здание, что выглядит величественно и даже сказочно.
— Ох, с этим местом связано много старинных легенд, — начинает Люда, и я ее внимательно слушаю, продолжая стоять, разинув рот. — Одна из них рассказывает о том, что из самого высокого окна выбросилась обманутая невеста, прямо в свадебном платье, и ее дух отныне живет здесь. Его видели местные девушки и моя бабушка. Но дух не злой, а наоборот, склеивает души влюблённых навечно.
— Просто отлично, — вздыхаю шокировано. — И что, мне идти туда?
Внутри загорается нешуточный интерес, такие места всегда завораживают. Правда, одета я неподходяще для такого места.
— Не бойтесь, — смеётся Виктор. — Скажу вам по секрету. Именно здесь обычно делают девушкам предложения руки и сердца.
Люда тыкает его в бок и грозит указательным пальцем, на что он делает жест, говорящий о том, что его рот на замке.
— Как глупо из трагедии делать шоу… — только и говорю я, делая неуверенный шаг, открывая старую, скрипучую дверь.
И сразу же удивлённо вздыхаю, когда вижу, что внутри стоит множество больших зажженных свечей, а на бетонном полу раскиданы лепестки белых и красных роз. И так по всей лестнице, что идёт ввысь.
Сердечко уже рвётся из груди, а в ушах появляется звон. Спокойно…
Мама дорогая, куда меня затащили. Отчего-то предчувствие такое странное… Необычное.
Забравшись на самый вверх, я не вижу ничего, кроме как спину статного мужчины в костюме, загадочно стоящего у большого проема, где раньше было окно.
Видимо, именно оттуда она и спрыгнула, прямо в море, на острые скалы. Брр…
Но самое страшное не то, что он стоит на краю, а то, что в руке держит винтовку с оптическим прицелом.
— Тамерлан… — взволновано срывается из губ. — Ч-что происходит?
Глава 54. Алла
— Тамерлан, — снова говорю я, не в силах оторвать от него испуганного взгляда. — Скажи мне, а что…
— Ты сегодня очень красива, — вдруг быстро говорит он и кивает на место рядом с собой. — Иди сюда, посмотри, как здесь здорово.
Не сомневаюсь, но я больше предпочитаю смотреть на него в этом строгом костюме, что так идёт ему.
— Смотреть на море с высоты птичьего полета я не готова, если ты не припас альпинистское снаряжения.
— Не припас, — усмехается он и подтягивает меня к себе ближе. Почти к самому краю.
— Слушай, неужели твой спермотоксикоз достиг такого уровня, что ты готов сброситься с обрыва. Так вот, я умирать не хочу. Даже вместе с тобой.
— Я тоже, Алла. Последние пару-тройку лет у меня есть ощущение, что живу я не зря. Не знаешь, почему?
Ох, блин… Вот на что он намекает?
— Если это признание в любви, то делать его нужно было без винтовки в руках, — перевожу тему. — И вообще, я ждала немного другого окончания вечера.
А чего я ждала, когда организатор отдыха Тамерлан. С ним всегда необычно, не так как со всеми. Всегда на грани безумия. Так же опасно, как прыгнуть с этого маяка. И ты знаешь, что разобьёшься, но такая опасность завлекает. Хочется адреналина, а с ним он всегда присутствует. Я не вижу себя рядом со спокойным мужиком, только вот такой сумасшедший вояка.
— А наши ожидания часто не сбываются. Я тоже ждал, что дочь военного будет послушной и адекватной, но, как говорится, что имеем, тем и дорожим.
— Это я не адекватная? — удивлённо вскрикиваю. — А кто стоит на маяке на высоте с девятиэтажного здания?
— И вот снова. Я пытаюсь разговаривать нормально, а ты снова повышаешь голос, — сам же повышает голос. — Я стою здесь только потому, что ты в погоне за своей местью всему роду мужскому устроила в политическом мире нашего города настоящий хаос. Подвергла опасности своих друзей, отца, себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да знаю я. И пожалела о таком безрассудстве. Но все же из-за него.
— А ты решил эту проблему.
— Я всегда буду решать твои проблемы, — говорит уверенно и не врет же. — Я хочу, чтобы нашей единственной проблемой было, в какой позе сегодня потрахаться.
Прыскаю со смеху, но его лицо не отражает моего веселья. И его серьезность настораживает.
— И для этого нам придется закрыть тот самый гештальт, потому что вон на том катере плывет твой друг Николай, — указывает рукой. — Он узнал, где мы находимся, и хочет отомстить за смерть отца и за то, что, по сути, лишился всего. Ты разрушила его жизнь, он хочет забрать твою.
— При этом плывет на катере? — усмехаюсь я, вглядываясь в темноту. И действительно на расстоянии нескольких сотен метров плывет катер, а у меня по коже ползет мороз. И тут я понимаю, для чего Тамерлану эта винтовка. — Стой! Ты что, убить его хочешь. Серьезно?
Ну, нет же! Это же бессмысленно, необдуманно и не логично!
— А разве есть иной выход? — чуть отходит Тамерлан, оставляя меня без тепла своего тела и… Прицеливается.
О, нет. Я не позволю. Не позволю совершить ошибку, не подтолкну его к новому убийству и пофиг, что Коля решил мстить.
— Стой! Не ты ли недавно говорил, что не хочешь, чтобы я была замужем за убийцей, — прикладываю ладонь ко рту. Шокировано вскрикиваю. — А это значит…
— Что сегодня я тебя отпущу, — говорит уверенно без доли сомнения на строгом лице. — Я понял, чтобы я не сделал, ты все равно будешь таить на меня злобу и обижаться. Смерть Николая будет моим тебе прощальным подарком. Теперь тебе никогда и ничего не будет угрожать.
Паника. Она буквально захватывает тело в тиски. Стало страшно от мысли, что он не шутит, что он действительно от меня уйдет… Уйдет теперь навсегда и безвозвратно. И я останусь одна, переживать свою главную любовь, думать о нем, вспоминать и реветь по ночам.
— Но стой, я же просто… Это было просто… Игрой… Я хотела с тобой поиграть, чтобы твое желание… Черт. Это даже звучит глупо, — я обхватываю его большую руку, буквально повисая на ней, застываю в восхищении. Тамерлан ведь даже не дернулся. Продолжает целиться в светящуюся точку впереди, а я уже начинаю рыдать. — Но ты говорил, что не оставишь меня. Что всегда будешь со мной. Ты говорил, говорил! А теперь сдаешься!? А я? Ты оставишь меня? Дашь мне трахаться с другими!
Пытаюсь давить на больное место, знаю, что он должен среагировать. Он не отдаст меня другому. Не сможет. Да и я никого больше не желаю!
— Если это то, чего ты хочешь…
— Стой! Но я хочу тебя. Тебя хочу. Всегда ведь тебя хотела. Ну что ты сразу… — хнычу. — Я просто обижалась. Я же, блин, девушка! Мог бы взять там меня, изнасиловать, мозги на место поставить. Я ведь не против была бы. И сюда бы насильно затащил и замуж бы взял. Я бы пообижалась, покричала немного, но все равно простила. Всегда бы все тебе простила! — реву дико, с эмоциями, с надрывом. — Тамерлан. Любимый…
Говорю, говорю, а он как истукан целится, с предохранителя снимает. А у меня все внутри переворачивается и падает. Рушится бесповоротно. И тогда я понимаю, что слова не помогут. Нужны действия. Сейчас, Алла!
— Ты убийца. Значит и жена у тебя будет убийцей. Помнишь про сатану?
Собираю в кулак всю волю, делаю движение рукой и сжимаю сосок под белой рубашкой как можно сильнее.
Тамерлан дергается от боли, что позволяет мне выхватить винтовку и прицелиться. Нажимаю на курок, но в последний момент Тамерлан толкает ствол, и пуля летит гораздо выше положенного. Секунда, две, три. В ушах стоит звон от выстрела. Голова кружится, и клянусь, я бы упала, если бы не надёжные руки Тамерлана.
В следующий момент со всех сторон начинают мигать огни полицейских катеров. А я смотрю на это все с открытом ртом. Офицеры приказывают Коле заглушить мотор, держать руки на руле и сдаваться.