а все смотрел на русалку. Потом просто взял и стукнул ее об пазовский кузов, отколол голову. Мешочек, что хранился, внутри тут же выпал наружу, из него посыпалась плотная резаная бумага.
— Во, дела, — проговорил толстяк и откинул русалку. Сам нагнулся к бумаге. Стал шарить в листах, разминать их в грубых пальцах. — Ну и где деньги? Чего ты мне тут липу суешь?
— Убейте, а не скажу, — ответил я.
Толстый посмотрел мне в глаза, но я взгляда не отвел. Выдержал, хотя все нутро у меня дрожало от глаз такого конченного бандита как этот.
— Ну лады, — он встал и пошел к Титку, сходу замахнулся.
— Он не знает! — Крикнул я.
— Не бейте! Я думал, деньги у ней внутри! — Закричал Титок, закрывая лицо.
Толстый замер после моих слов.
— А я знаю, где деньги, — добавил я. — Потому что я их и спрятал. А Титок и слухом не слыхивал куда. Можете его хоть прихлопнуть, все равно не скажет.
Толстый злобно глянул на меня.
— Да только не один я знаю, — сказал я. — Есть у меня человечек на подхвате. Ежели со мной, что случиться, ежели я сегодня домой не вернусь, то валюта тут же окажется в милиции. Ясно? И конец придет и Щеглову, и брату его, да еще и мясуховских заденет. А денег там столько, что всем вам по пуле хватит купить.
С каждым словом, что я говорил, глаза Титка все круглели и круглели от удивления.
— Мда… Крепко я с тобой прошляпился, — просипел толстый. — Никакой ты не дурак.
Толстяк задумчиво отвел взгляд. Его шпана совсем растерялась и примолкла, не понимая, чего нужно делать дальше.
— Ну, и чего же ты хочешь, раз такой предприимчивый? — Спросил наконец толстый.
— Хочу увидеться со Щегловым лично. — Ответил я. — Просто так я ему деньги не верну, а только за часть от валюты. Как мы с ним за мою долю сговоримся, так я ему расскажу, где я спрятал настоящий мешок.
Глава 28
— Ты глянь на него, — ухмыльнулся толстый, — какой мурый. Шустро ты это устроил.
— Ну, и че делать будем? — Громко сглотнул растерянный Шкет.
— А хрен его знает. Мы тут не главные. Решать надо не нам.
— Но решать надо, — возразил майка.
— Ты, Ленька, давно ли головастым таким стал, а? — Обернувшись, возразил ему толстый. — Никак в бугры метишь?
— Да я это… да я ниче…
— Ну и закрой хайло. Ниче он.
Толстый задумчиво засопел. Разбросал носком кучку бумажных обрезков.
— Ну смотри, — сел он рядом со мной на корты, — щас мы вас повезем к старшому. Он и…
— Если я не вернусь домой сегодня, — напомнил я, — деньги будут в милиции.
Жирный нахмурил кустистые, но белесые и оттого едва видимые на лице брови.
— Вам придется меня отпустить, а самим передать мои слова Щеглову. Пусть как-то со мной свяжется и обозначит место встречи.
Толстый оглянулся на Титка.
— В меня вы отпустите? — Жалобно пропищал Титок.
Я понимал, что бандиты так все не оставят. Что нужно будет им взять кого-то заложником. Была мысль возразить, да только такое могло поставить под угрозу весь мой план.
— Хрен, — буркнул жирный недовольно. — Мы че, совсем лохи? С нами поедешь. Отпустим, как только деньги передадите.
Не отпустят… Милиция должна будет накрыть Щеглова быстро. Я просто уверен, что они оставят Титка в плену, на случай, если все пойдет совсем не по-ихнему. Да только по-другому тут никак не выкрутится. Нужно рассказать Караеву. Пусть выдумывает, как вызволить Титка.
— Не, вы че мужики? — Испугался Титок, — да на кой я вам нужен? Я ж ничего не знаю! Никак вам не помогу! Никак не помешаю! Игорь, ты ж меня им не оставишь⁈
— Ану, захлопнул хлеборезку, — рыкнул на него майка.
— Хорошо, — кивнул я. — Договорились. Только если с этим что-то случится, я тут же в милицию. Всех вас, сукины дети, накроют.
— Ну да, ну да, — отмахнулся толстяк. — Сам хочешь валютных денег, а ради какого-то лоха нас собрался сдавать ментам? Ты нас за баранов не держи.
— Я предупредил, — ответил я.
Толстый встал. Поглядел в мутное окошко пазика. Потом сказал:
— Как тебя зовут-то? Где живешь?
— Зовут меня Игорем с колхозного гаража.
— Хех. В гараже живешь? — Рассмеялся он.
— А вам, че, так важно, где я живу? Или же важнее, где меня отыскать можно?
— Игорь с гаража, — грозно посмотрел на меня толстый. — Ну лады. Давай, топай. Вечером возле гаража тебя отыщем. Ежели брешешь, то этого — он кивнул на Титка, — зароем в посадке. И тебя найдем. Понял?
Я поднялся. Заглянул толстому прямо в глаза.
— Понял.
— От хитрожопый, — хмыкнул Шкет, прикуривая самокрутку.
— Ты б бросал, — проходя мимо него, сказал я. — Молодой, а рожа уже желтая.
Шкет не ответил, а только проводил меня хмурым взглядом.
Выпрыгнув из машины, я не спеша пошел по дороге обратно к проезду на поле, к Белке.
Когда я пришел, комбайны уже угнали на МТС. Разъезжались остатки шоферов. Станичников-зевак уже и след простыл. Первый день соревнований закончился.
Белка моя, стоявшая на отшибе, смотрелась одинокой и брошенной машиной. Правда, ровно до тех пор, пока не вышел из-за его кузова человек.
Игнат Караев стал у кабины. Скрестил руки на груди. Видать, следил за всем, что произошло между нами с Титком и мясуховскими.
— Ну? — Спросил он, как только я подошел к машине. — Чего ты им наплел?
— Ты следил, — догадался я.
— А как же? В нашем деле без оперативной работы никуда. Удивило меня, что ты, после таких своих фортелей, тут, передо мной стоишь, а не со своим дружком Титковым в ихней таратайке сидишь. Что ты им сказал? Почему тебя схватили, а потом отпустили? Почему не увезли с собой после передачи денег? О ней мы позже поговорим. Потому как вы нам полностью операцию запороли. Все. Финиш.
— Они знают, что внутри русалки нету денег, — ответил я.
На лице Караева кратко мелькнуло удивление, но КГБшник быстро