Неудивительно, что испанцы предпочли драться. Губернатор Рамирес, чувствовавший, что уронил свою честь согласием на капитуляцию, и понимавший, что он не в состоянии возглавить военные действия, сдался англичанам вместе с несколькими старшими офицерами. Тем самым командование испанскими войсками перешло к молодым и более решительным поселенцам, из которых вскоре выдвинулись несколько превосходных руководителей партизанской войны. Во главе с ними испанцы начали ожесточенную кампанию, продлившуюся три года и доставившую англичанам немало бед. Как часто бывает, первой жертвой кампании стал невинный мирный житель. Это был чернокожий раб, которого хозяин — один из заложников, содержавшихся в Вилья-де-ла-Вега, — послал с письмом в испанский лагерь. Его немедленно арестовал испанский пикет и, приняв негра за подосланного англичанами шпиона, без лишних слов задушил. Но одной гибели безвестного негра было недостаточно, чтобы разрушить иллюзии, в которых пребывали Венейблс и его штаб. Они были настолько уверены, что испанцы не дерзнут сопротивляться превосходящим силам англичан, что почти не беспокоили себя установкой охраны или разведкой. Они тратили время, составляя раздутый инвентарный список захваченной сокровищницы Антил, чтобы представить его на радость лорду-протектору. Они перечисляли в списке количество и стоимость сахарных плантаций и сахароварен острова, наугад прикидывали стоимость рабов, которых рассчитывали отнять у испанцев (и совсем не собирались освобождать), рассуждали о существовании не открытых еще золотых и серебряных рудников в глубине острова и даже подумывали о том, чтобы варить на Ямайке пиво и эль. Они все еще грезили наяву, когда проявились первые признаки тревоги. Партия охотников, собравшихся пострелять цесарок, не вернулась в город. По неизвестным причинам прекратились поставки скота, ежедневно доставлявшегося испанцами. Затем пришло донесение, что английские фуражиры попали в устроенную неизвестными убийцами засаду и что несколько испанских заложников тайком скрылись из Вилья-де-ла-Вега. Венейблс с опозданием понял, что его провели.
Он отреагировал с необычной для него быстротой. Пехоту отправили выслеживать испанских беженцев, а моряки на легких судах двинулись вдоль побережья в расчете перерезать испанцам путь к отходу. Но было поздно. Испанцы успели уйти далеко и с большим искусством скрыли свой маршрут. Люди Венейблса вернулись через несколько дней с пустыми руками, угнетенные потерей нескольких солдат в стычке с испанской иррегулярной кавалерией, блестяще защищавшей арьергард.
Англичане медленно и трудно начали постигать премудрости ведения партизанской войны в тропиках во всем ее драматизме. К их чести надо сказать, что хотя обучались они мучительно медленно, но в конце концов ухватили основные правила ведения боевых действий и в конечном счете стали столь же опасны в лесной войне, как ужасавшие их некогда быкобои Эспаньолы. Но поначалу повторилась вся горечь разгрома при Санто-Доминго. Испанцам был известен каждый дюйм местности; английские пехотинцы слепо попадались в ловушки и несли большие потери; и даже, когда противник показывался на глаза, офицеры Венейблса не представляли, как обезвредить проворного врага. Последовала серия мелких стычек: попадали в засады партии, отправленные за водой, и передовые патрули; заставали врасплох и рубили насмерть охотников и лесорубов. Иной раз единственный, перепуганный до полусмерти выживший добирался до своих с вестью о резне, но чаще испанцы методично уничтожали всех попавших в засаду и оставляли тела в качестве предостережения. Партизаны не могли брать пленников, потому что еды у них едва хватало для себя и своих семей, и они опасались, что бежавший пленник сообщит англичанам, с каким трудом они выживают в своих горных лагерях. Проходили месяцы, партизаны не получали никакого подкрепления с других Антильских островов, и ход военных действий понемногу оборачивался против них. Англичане избрали новую беспощадную тактику. Они «морили голодом» врагов, выжигая на корню посевы и сравнивая с землей каждую найденную в лесах хижину. Войска Венейблса тоже начали устраивать засады на горных тропах; снабжали дозорных захваченными у испанцев лошадьми и порой успевали перехватить налетчиков, не дав тем скрыться в глубине острова. И еще, производя хорошо спланированные высадки в разных частях побережья, они понемногу захватывали оставшиеся у врага территории. С наступлением дождливого сезона несколько отрядов партизан не выдержали жизни в заливаемых дождями горах и ушли в город, чтобы сдаться. Другие понемногу перебирались на Кубу, отважно пересекая девяностомильный пролив между островами на долбленых каноэ из хлопкового дерева, и наконец на острове остались только самые упорные бойцы сопротивления. Эта последняя горстка держалась стойко, но в конце концов англичане выследили их последнее укрепление на северном берегу, взяли его штурмом и изгнали с Ямайки последних испанцев.
Однако все это время подлинная битва за Ямайку велась не пушками и не копьями. Ее вели топорами и мотыгами на равнинах вокруг города Вилья-де-ла-Вега. Здесь англичане проходили жестокую школу выживания на Золотых Антилах. Экспедиция, высадившаяся на этих плодородных берегах, была слабо обеспечена продовольствием, и комиссары понимали, что для армии дело жизни и смерти — расчистить землю и прокормиться своим трудом. Доставка продовольствия из Англии и с Барбадоса, осуществлявшаяся в лучшем случае нерегулярно, не могла продолжаться до бесконечности, и у экспедиции имелось от шести до восьми месяцев, чтобы превратить сельское хозяйство Ямайки в базу, способную поддержать колонию. Отчаявшись, они попытались в приказном порядке превратить солдат в фермеров. Каждому полку были выделены участки земли в низинах, и солдаты должны были возделывать их под надзором офицеров. В теории все было неплохо и пришлось по нраву полковникам, желавшим сохранить свои войска на случай внезапной атаки испанцев. На практике же затея с треском провалилась: комиссары не понимали, что никакой приказ не сделает из солдата фермера и что люди, прибывшие на Ямайку с мечтой о беззаботной жизни на Антилах, не готовы превращаться в батраков у собственных офицеров. Сами офицеры портили дело, рассматривая выделенные им земли как собственные поместья и бестактно требуя направлять нищих шотландцев, ирландцев и прочих бедняков на работы вместе с простыми солдатами. Враждебность между офицерами и рядовыми с самого начала угрожала всему проекту, и мятеж назревал быстро. Наконец даже оставшиеся без земель младшие офицеры присоединились к рядовым и стали требовать своей доли в добыче, взятой на Ямайке.