«Несчастный» вышел на морозец, постоял несколько секунд, думая, что нужно было бы остановить официанта и спросить сигарет у него. Но заметил огромную фигуру Ситникова, поколебался и подошел.
— Сигарету? — спросил понятливый студент. Достал пачку — из дешевых, дал зажигалку, и они молча курили, глядя на заснеженные окрестности.
— Завтра занятия как обычно? — наконец, спросил Ситников.
— Да, — коротко ответил Тротт. И они снова замолчали. И, как ни странно, молчать рядом с семикурсником было вполне уютно.
Когда Макс вернулся в зал, на его месте сидела Алина Рудлог и о чем-то живо расспрашивала дракона. Тот отвечал охотно, шутил — и жена его смеялась, и принцесса тоже смеялась, аж заливалась. Пока маг шел к столу, ее высочество опять что-то спросила, и Четери захохотал так, что гости начали оглядываться, тоже заулыбались.
— Нет, мы не линяем, — услышал инляндец, подходя ближе. Ситников топал рядом.
— Но у птиц линька ежегодная, — удивленно и увлеченно продолжала Алина, — перо же изнашивается, теряет влагостойкость, свойства свои…плюс еще есть брачные линьки…когда оперение пестрым становится и пышным….
Чет, видимо, представил себя пестрым и пышным и снова заржал.
— Нет, малышка, — сказал он отсмеявшись. — Я никогда об этом не задумывался, если честно, но точно никаких смен оперения у нас нет.
Говорил он без недовольства или насмешки. Как с любопытным ребенком.
— А…, - начала принцесса, но увидела Тротта и осеклась, быстро встала. — Извините, профессор.
— Ничего, — сказал тот сквозь зубы, — продолжайте, не стесняйтесь.
Она надулась, поколебалась, стиснула руку Матвея и все-таки решилась. Чет поглядывал на них с весельем.
— …а можно посмотреть, как вы оборачиваетесь? Если будет минутка, конечно, — добавила Алина извиняющимся тоном и посмотрела на Светлану. — Простите, пожалуйста, за нахальство. Но я никогда не видела драконов! И так хочу посмотреть!
Света не возмущалась и тоже смотрела на девушку с ласковой смешинкой.
— А я ведь тоже тебя не видела, — задумчиво сказала новобрачная и намекающе глянула на мужа. Тот вздохнул и встал.
— Чего не сделаешь ради женщины, — заявил он с видом идущего на подвиг. — Только теплое надень, Света. Пойдем, пока твой отец не вспомнил, что надо продолжать. Макс, — окликнул он инляндца. — Давай с нами.
Они ушли за ресторан — подальше от любопытных гостей. Алинка, постукивающая зубами от холода, несмотря на обнимающего ее Матвея, в грудь которого она уткнулась, отвернувшись, ждала, пока дракон разденется и обернется. Светлана, стоящая в теплой шубке, отворачиваться не стала — но очень переживала, что супруг замерзнет.
— Отогреешь потом! — крикнул ей разоблачающийся дракон. — Прекрати волноваться, женщина!
Макс остановился чуть в стороне, и стоял с невозмутимым лицом. Оборот он уже видел, но сейчас решил посмотреть, как это выглядит в магическом спектре. И с удовольствием исследователя наблюдал, как обнаженный Чет полыхает голубоватым сиянием, как орнамент на его теле, словно большая сеть, отделяется от тела, расширяется и образует контуры дракона, заполняющегося плотной дымкой, как в дымке этой растворяются очертания человека, а она все уплотняется, пока не становятся видны и прожилки на перьях, и жилистые лапы и мощное белое тело, и пасть.
Дракон повернул к ним огромную башку и рявкнул что-то нетерпеливо. Застывшая было Света ахнула с восторгом и недоверием, побежала к нему — а за ней со всех ног бежала Богуславская, поправляя на ходу очки. Ситников стоял, словно оцепенев.
— Впечатляет, — сказал он басовито.
Тротт усмехнулся. Видно было, что студенту хочется так же нестись к крылатому ящеру, но степенность не позволяет. Мужчины медленно двинулись к зверю. Тот положил голову на землю и щерился во всю пасть, будто улыбался. Добежавшая уже Светлана трепала его за огромные уши и что-то рассказывала предназначенное только ему одному.
А вот Богуславская развила прямо-таки ошеломляющую деятельность. Она деловито пересчитала пальцы на драконьей лапе, пощупала огромный коготь, что-то бормоча себе под нос. Выползла из-под крыла, раскрасневшаяся, довольная, неприлично счастливая — и Макс вдруг поймал себя на том, что ему хочется… улыбаться? Девчонка гладила плотную кожу, измеряла руками длину перьев, восклицала что-то, бегая вокруг огромного ящера с таким воодушевлением, будто перед ней находился не хищник, а гора мороженого. Чет не выдержал, повернул голову и ехидно фыркнул, глядя на увлеченную, носящуюся кругами принцессу.
— Боги, какой же он красивый, — звонко крикнула она Светлане. — Совершенный!
— Красивый, — тихо согласилась та и поцеловала своего дракона куда-то под глаз. Тот заурчал умиротворенно, потерся об нее щекой — и Света не удержалась, плюхнулась на попу в снег. Дракон снова зафыркал — будь он в человеческой ипостаси, покатился бы со смеху, аккуратно взял супругу зубами за шубку и поставил на ноги.
Ее высочество уже дорожку вытоптала вокруг живого объекта исследования, но никак не могла остановиться. Примерилась к толстенной шее, попыталась дотянуться до красного гребня — но не смогла. Обернулась на Матвея со страдальческим лицом — и тот усмехнулся, подошел, легко поднял и посадил ее себе на плечо. И уже там она и постучала по твердым шипам, и попробовала на остроту, и снова попыталась измерить — самый большой был выше ее роста.
— Как я вам завидую, — искренне сказала она Светлане, когда уже опять стояла, отвернувшись, и все, что могло быть ощупано и измерено, было уже измерено. Даже пасть попросила открыть, чтобы посмотреть на зубы. Чет рявкнул для острастки — но она не испугалась, только задохнулась от восторга и попросила повторить во весь голос. Дракон мученически закатил глаза и послушно показал клыки. — Вы сможете на нем летать.
— Подрастешь, приезжай к нам в Пески, малышка, — крикнул одевающийся Чет, чудесным образом услышавший ее, — найдем тебе подходящего дракона, и налетаешься, и наизмеряешься во всех обличьях.
Алинка покраснела, а Света укоризненно посмотрела на Четери. «Зачем смущаешь ребенка?». Но тот сделал невинные глаза, оделся, наконец, и скомандовал всем идти в зал. Греться, пить и веселиться.
И они правда веселились. Почти все. Лорд Тротт смиренно поедал грибы и философски наблюдал за буйством звука и эмоций. Свадьба гуляла и плясала, Иван Ильич, поддерживаемый доброй дозой алкоголя, превзошел сам себя. По углам уже целовались парочки — семикурсник Поляна вовсю обхаживал ту самую Светланину подругу, которая имела наглость прийти на свадьбу. Еда была превосходной, вина хватило на всех — зря ресторатор хватался за сердце, мать невесты зорко охраняла кувшин с деньгами, но потом вручила его единственному не танцующему и со спокойным сердцем пошла следить за мужем. Музыканты были на высоте. У одной из гостий оказался превосходный голос, и она, накатив для храбрости, договорилась с оркестром, взяла микрофон и подарила молодым томную, пронзительную и волнующую медленную песню. И сорвала бурные овации.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});