По моему лицу текут слезы.
— Он не подвел нас.
— Тогда выслушай его, когда он вернется.
Наклонившись, Маверик касается губами моего уха, нежно и трепетно, отчего у меня по спине пробегает холодок. Сейчас все по-другому. Я ничего не чувствую к нему, и он определенно не имеет в виду никакого сексуального подтекста.
— Я знаю кое-что о том, как потерять девушку, — шепчет Маверик. — Он тоже не хочет тебя терять.
— Я не знаю, что делать, — наконец произношу я, желая, чтобы он дал мне совет. — Все развалилось, и теперь с Ноа… Просто… Я ничего не понимаю. У меня ничего не получается. Я не знаю, как быть рядом с ним, когда я не могу сосредоточиться даже на себе и детях.
Маверик хмурится и смотрит на меня своими зелеными глазами.
— Ты хочешь быть с ним?
Я ненавижу то, как он произносит эти слова, потому что выражение его лица и тон голоса до жути напоминают ту ночь, когда я призналась, что изменяла ему с Ноа. И если пораскинуть мозгами, то и слова он говорил те же самые.
Казалось бы, на этот вопрос легко ответить, но, когда я думаю о том, через что мы с Ноа прошли, ответить на него нелегко. Я напряженно думаю; ответ прост, но понять его невозможно.
— Я люблю его и хочу быть счастливой.
— Тебе не нужен Ноа, чтобы быть счастливой. — Маверик серьезно смотрит на меня, и я понимаю, что он прав. — Ты ведь знаешь, что он никогда не хотел причинить тебе боль. Когда он вернется и захочет поговорить с тобой, выслушай его. Возможно, тебе не понравится то, что он скажет, но выслушай его.
— Это он тебя подговорил?
— Нет, конечно, — Маверик посмеивается, подмигивая мне. — Наверняка он надрал бы мне задницу, если бы знал, что я здесь с тобой. Но кто знает, где он сейчас. Он был пьян, когда я его видел. — Маверик искоса поглядывает на меня с улыбкой. — Наговорил мне всякой хрени о том, как он трахается. А потом уехал со своим двоюродным братом.
Сглотнув, я глубоко вздыхаю, надеясь, что мои страхи уйдут с потоком выдыхаемого воздуха, но они не исчезают. Нервозное состояние все еще присутствует. Понятия не имею, что нас ждет сегодня вечером, но я боюсь.
ГЛАВА 27
Келли
Надвигается буря
(во всех смыслах)
Свадьба в техасской семье — это событие года. Представьте: двадцать подружек невесты и столько ковбойских шляп, что создается впечатление, словно вы попали на родео.
К трем часам дня я уже пьяна, но, хотя бы, облачилась в платье подружки невесты. А вот погода на улице непонятная. В Техасе всегда так: только что светило солнце, а в следующую минуту — пасмурное небо.
Вам, наверное, интересно, где Ноа, правда? Пока я нахожусь наверху, в ванной, помогая Келси подготовиться, мы замечаем его на поле за домом, потому что Хейзел визжит, когда видит своего папу. Он появляется со своим кузеном Джастисом. Оба в смокингах. Между прочим, хоть это и не имеет значения, но Келси потеряла девственность именно с Джастисом и все четыре года в старшей школе встречалась с ним, а теперь выходит замуж за Джонаса, его брата. И тут я поняла, что у меня проблемы, потому что как только сестра видит Джастиса, то выглядит так, будто ее вот-вот стошнит.
У Келси перехватывает дыхание, когда она замечает Джастиса, облаченного в смокинг.
— Я совершаю ошибку? — спрашивает она меня, будто я должна взять на себя такую ответственность и принять решение.
Отбросив свои собственные проблемы, я смотрю на нее.
— Ты любишь Джонаса?
На ее голубых глазах выступают слезы.
— Я люблю его. Люблю. Но мое сердце колотится в груди каждый раз, когда я вижу Джастиса. — Келси стучит рукой по окну.
Я никогда не спрашивала ее об этом, потому что в то время занималась воспитанием детей и мне некогда было присматривать за своей младшей сестрой. А следовало бы.
— Почему ты рассталась с ним?
— Я не расставалась. Он стал учиться в колледже, изменил мне, а потом я замутила с его братом. Не знаю, как все это произошло, но сейчас я думаю о Джастисе, и мне так больно. — Она поворачивает голову в мою сторону, и я вижу на ее щеках разводы от туши. — Скажи, что мне делать. Ты сразу знала, что хочешь выйти замуж за Ноа?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, но я тоже поступила неправильно, если ты помнишь. Я встречалась с Мавериком, которого ты, кстати, пригласила на свадьбу, не сказав мне ни слова, но я не буду об этом…
— Прости, — шепчет она, промокнув салфеткой уголки глаз.
— Я влюбилась в Ноа с того дня, как увидела его. Даже когда я встречалась с Мавериком, мое сердце никогда не принадлежало ему.
К сожалению, от этих слов сестра плачет еще сильнее. Она ревет так сильно, что ее будущая свекровь поднимается к нам, чтобы проверить, что случилось. Линда бросает на Келси хмурый взгляд.
— Джастис тебя нашел?
Теперь она тоже привлекает мое внимание.
— Нет, зачем? — спрашивает Келси.
Линда замирает с каменным лицом.
— О, да ничего, просто спрашиваю. Ты готова?
Келси прищуривается, глядя на Линду.
— Почему Джастис должен искать меня?
Линда бледнеет.
— Это должен сказать он, а не я. Я люблю своих сыновей, но, прежде чем пойдешь к алтарю, тебе следует поговорить с ними обоими.
В течение следующего часа Келси рыдает, Джонас бьет своего старшего брата, а Джастис запирается с Келси в одной комнате.
Не зная, состоится свадьба или нет, я спускаюсь вниз, чтобы отыскать своих детей и маму Ноа. Она распахивает глаза и спрашивает:
— Там все в порядке?
Наконец чувствуя, что протрезвела, я пожимаю плечами.
— Понятия не имею, но Джастис заперся вместе с ней в комнате, поэтому не знаю, чем все это закончится. — Я указываю на улицу. — Дети там?
Она кивает.
— Да, они нашли Ноа. Фин заснула у дедули на руках после того, как плюнула во флористку и назвала ее дурой, а Севи заметил собаку, которая лежала рядом. И теперь они вместе дремлют под столом.
— Вау, похоже, я многое пропустила, — смеюсь я. Забавно, как сильно мама Ноа не похожа на мою, которой даже нет здесь. Она не явилась на свадьбу собственной дочери. Так на нее похоже. — Хейзел и Оливер с Ноа?
— Они где-то там. Оливер встретил своих друзей, а Хейзел — пирожные.
— О боже.
Я выхожу на улицу, где все бегают, как будто не знают, что им делать. Джонаса нигде нет, и я сталкиваюсь с Ноа. Завернув за угол, я буквально врезаюсь в него. Просто сталкиваюсь с его грудью, как с кирпичной стеной. Он хватает меня за руки, прежде чем я падаю назад.
— Иисусе, ты в порядке, дорогая?
Дорогая? Ну ладно. Может, его не так сильно расстроило все, что он прочитал? Или, может быть, он чертовски любит тебя? А, тупица?
На ответ у меня уходит минута.
— Я в порядке. — Не хочу смотреть в его глаза, но сердце предает меня, и я перевожу взгляд на мужа как в замедленной съемке. Такое ощущение, что вижу его впервые.
Я давно не видела Ноа в смокинге; выглядит он в нем потрясающе. Охренеть как потрясающе. Черная ткань подчеркивает загорелую кожу, щетину на лице, взъерошенные волосы и воспаленные покрасневшие глаза. Можете называть меня сумасшедшей, но я всегда испытывала слабость к его мрачному внешнему виду.
Если присмотреться, то можно разглядеть в его глазах что-то еще. Может быть, сожаление?
Даже простое прикосновение к его телу кажется мне незнакомым. Я отступаю и, тяжело дыша, произношу:
— Привет.
Проведя руками по лицу, муж издает стон. Создается впечатление, что его разрывает на части от того, что он хочет сказать. Ноа смотрит на меня мрачным взглядом, таким глубоким и мучительным, что, боюсь, из-за сомнений он никогда не освободится от этого. Мне знаком этот взгляд. Я видела его раньше. Тот самый, который я увидела в день смерти нашей дочери. Тот, который говорит: «Хотел бы я все забрать, но не могу».
— Ты прочитал дневник? — спрашиваю я.