— Нет. Это заставляет меня думать, что ничего нет. Он не из тех, кто хранит секреты.
— Пип тоже, но что-то определенно происходило. И не расстраивайся, он не оставил меня в одиночку. Ты сам сказал, что Шай надирает задницы.
Он хмыкнул, не отрывая взгляда от дороги.
Я смотрела, как он переключает передачи. — Я только что поняла, как чертовски сексуально наблюдать за тем, как ты водишь машину, — ошеломленно сказала я, протягивая руку через консоль, чтобы провести по его мускулистому бедру.
— Блядь, женщина. — Это было все, что он сказал, прежде чем машина рванула вперед.
Он доставил меня домой и раздели догола в рекордное время, вычеркнув все мысли о моей кузине.
Коннер предупреждал меня не пить слишком много, поэтому на следующее утро я изо всех сил старалась скрыть головную боль. Но он, должно быть, знал, потому что, приняв душ, я обнаружила две таблетки обезболивающего и бутылку воды, стоящие на тумбочке в ванной. К тому времени, когда мы вышли из дома на вечеринку к бабушке, мне стало намного лучше.
Матриарху семьи Байрн исполнялось восемьдесят пять лет. Она и Пэдди совершили редкий выезд из своего дома, обусловив свой внешний вид проведением вечеринки в пабе. Семья нашла самый большой ирландский бар, какой только смогла, и выкупила его на весь день. Заведение было украшено от пола до потолка оттенками лаванды, любимого цвета Наны, и до отказа заполнено семьей.
Сначала мы пробрались к имениннице. Она ругалась, что мы слишком много шумим из-за нее, но было видно, что она в восторге. Я быстро полюбила бабушку Коннера и была так счастлива быть частью ее особенного дня. Мы немного поговорили, а затем освободили место для новоприбывших, чтобы они могли пообщаться с ней.
Устроившись, Коннер взял себе Гиннес, а я ограничилась содовой. Мой желудок еще не был готов к алкоголю так скоро после ночной вечеринки.
— Я не знала, что Мию пригласили, — сказала я мужу, заметив его родную мать и ее мужа в другом конце комнаты.
— Наверное, мама ее пригласила. За последние пару недель они дважды встречались. Судя по всему, они очень любят друг друга. Немного странно, но я уже привыкаю.
— Это действительно здорово. Твоя мама легко могла почувствовать угрозу с ее стороны. Вся семья так хорошо справилась с этим. В основном.
Коннер сначала рассказал родителям, что Броуди — его биологический отец. Затем он сел за стол с вдовой Броуди и ее тремя детьми. Шай смеялась до посинения. По словам Коннера, ее старший брат, Каэль, выглядел невозмутимым, но старший, Оран, был откровенно насторожен. Он был готов взять на себя роль отца в организации и поспорить с Кейром за лидерство, и не был в восторге от того, что Коннер приобретает все большее влияние в семье.
— Эх, в толпе всегда найдется хотя бы один задира, — пробормотал Коннер. — Как только он увидит, что я не представляю угрозы, он успокоится.
— Я рада, что ты не пытаешься взять на себя командование. Я не хочу иметь такую мишень на твоей спине.
Он обнял меня и прижал к себе. — У меня есть все, что я хочу, прямо здесь, — сказал он, проводя губами по моему уху.
Мне стало тепло от его слов, и, когда он убрал руку, чтобы пожать руку дальнему родственнику, я поняла, что чувствую то же самое. После смерти мамы я говорила себе, что никогда не смогу быть счастливой, выйдя замуж за человека, который вел такую жизнь, как мой отец. Но теперь я знала, что человек — это нечто большее, чем его образ жизни. Человек может жить по иному моральному кодексу, чем общество, и при этом быть благородным. Он может украсть все мои стринги и все равно быть заботливым, приказать мне встать на колени и все равно поклоняться мне, как богине.
И если быть честной с собой, то я не хотела бы получить некоторые его части без других. Коннер был тем, кем он был, благодаря своим темным сложностям, и я обожала каждую его загадочную частичку.
ЭПИЛОГ
Шесть недель спустя
— Нам придется сделать это ежегодным событием, — сказала я Коннеру после того, как наш пилот сообщил нам, что мы приземлимся через полчаса. — Я готова вернуться домой, но также я не могу дождаться возвращения.
Мы провели волшебную неделю медового месяца на Тёрксе и Кайкосе, плавая с маской и трубкой на рифе Смита прямо у берега и нежась на солнце. Это было лениво, роскошно и идеально. У меня был новый золотистый загар перед сезоном дождей дома и цветущая любовь к путешествиям. Я знала, что мой отец путешествовал на частных самолетах, но остальные редко покидали город, а когда и покидали, то летали коммерческими рейсами. Коннер не любил коммерческие рейсы. После роскошного полета на частном самолете его семьи я поняла, почему.
— Это можно устроить. Здесь много Карибов, которые нужно исследовать, и в следующий раз, надеюсь, нам не придется лететь в твой день рождения.
— Это не совсем трудная задача, — поддразнила я, подняв руки, чтобы указать на сверкающий салон из вишневого дерева и кожи вокруг нас. Мы с ним сидели в двух мягких креслах лицом друг к другу, мои ноги лежали у него на коленях.
— Да, но это твой двадцать первый. Ты должна праздновать, как все двадцатиоднолетние в свой день рождения.
Я усмехнулась. — Время еще есть.
— Хм, — размышлял он, его лазурные глаза напомнили мне о водах, которые мы только что оставили позади. — Я думал, что подожду, пока мы вернемся домой, чтобы вручить тебе подарок, но думаю, что лучше сделать это сейчас. — Он порылся в сумке для ноутбука рядом со своим креслом и достал маленькую черную коробочку, завернутую в белый атласный бант.
Мои ноги опустились на пол, и я села во весь рост от удивления. — Мы только что провели потрясающий отпуск, тебе больше ничего не нужно было делать.
— Просто открой, — мягко сказал он.
Я развязала бант и подняла крышку, чтобы обнаружить набор сережек-колокольчиков из белого золота — идеальное сочетание с ожерельем моей матери. — О, Коннер, — вздохнула я, и моя рука полетела к кулону на шее. Я носила его почти каждый день с тех пор, как впервые надела несколько месяцев назад, и рассказала ему о значении кулона, когда он спросил. Мне и в голову не приходило, что он сделает что-то настолько невероятно милое, что ювелир изготовит подходящие серьги.
Я закрыла крышку и поспешно поднялась со своего места, чтобы забраться к нему на колени, устроившись в кожаном кресле. — Спасибо, малыш. Они идеальны. — Я прижалась губами к его губам. Руки Коннера сжали мою скромную попку, углубляя поцелуй, когда пилот объявил, что мы приземлимся через пятнадцать минут.
Мы оба замерли, глаза застыли в молчаливом общении.
— Времени достаточно, — прорычал он, поднимая меня на руки и ведя нас в маленькую спальню в задней части самолета.
Я смеялась, пока за нами не закрылась дверь, и комната внезапно наполнилась властным присутствием Коннера. Он уложил меня на кровать, осторожно спустив трусики с бедер. Погода дома была прохладной, но я упрямо носила один из сарафанов, которые взяла с собой в поездку, держась за каждый остаток своего тропического рая.
В считанные секунды Коннер вошел в меня.
За дни, прошедшие после свадьбы, у нас было множество видов секса. Игривый, грубый, грязный и даже нежный. Каждый раз с Коннером казался немного другим, таким же динамичным, как и его многогранная личность. Я обожала каждую версию, но это было больше, чем секс. Наши глаза не отрывались друг от друга, все барьеры были отброшены, и между нами не было ничего, кроме чистой преданности.
Я несколько раз решалась сказать ему о своих чувствах. Признаться в глубине своих чувств к нему. Каждый раз я отговаривала себя от этого, но сейчас слова сами собой пришли на язык.
— Я люблю тебя, Коннер Рид.
Его движения, и без того размеренные и обдуманные, замерли. Он опустил свои губы на мои, прежде чем снова встретиться со мной взглядом.