Читать интересную книгу В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000 - Ричард Дейвенпорт-Хайнс

Немногие европейцы сомневались, что людям с тягой к наркотикам необходимо назначать поддерживающее лечение. Английский физиолог Артур Гамджи в 1908 году писал: «Медик не имеет никакого права причинять неоправданные страдания на том основании (которое было опровергнуто практикой), что перенесенные мучения послужат сдерживающим фактором для дальнейших ошибок пациента». Согласно Гамджи, долг врача заключался не только в лечении больного, но и в утолении боли, и ни в коем случае не в применении карательных методов лечения. Однако карательные методы применялись в официальной медицинской практике США. Неясно, хотел ли Конгресс, принимая закон Гаррисона, исключить поддерживающее лечение. В течение первых четырех месяцев после его принятия за нарушение этого закона под суд попали 257 врачей и дантистов – одни цинично снабжали наркоманов наркосодержащими средствами, другие сознательно назначали им поддерживающее лечение. Согласно филадельфийскому исследованию Блэра в 1919 году, недобросовестные врачи практиковали, в основном, в злачных или респектабельных районах, а также «в районах обитания промышленных рабочих, где не было своей медицинской помощи… Как и подпольные акушеры, они концентрируются там, где на них есть спрос. Такой спрос слишком часто является результатом некомпетентной деятельности врачей, оставляющих после себя множество наркоманов и отказывающихся выписывать наркотики, после того, как подтверждается зависимость пациента. Такие врачи отдают свои жертвы в руки людей, которые сделали своим бизнесом поставки наркотиков».

В марте 1919 года Верховный суд США в деле «Вебб и другие против Соединенных Штатов» постановил, что врач не должен назначать опиаты только для того, чтобы поддержать пациентов с наркозависимостью. На медиков, которые лечили наркоманов, охотились агенты министерства финансов, им предъявляли такое же обвинение, как и мелким уличным торговцам. Целью и результатом этого была попытка лишить наркозависимых людей легальных источников зелья. Понимая, что подобные меры могут толкнуть некоторых наркоманов на преступление и способствовать распространению организованных подпольных поставок, несколько муниципалитетов организовали пункты бесплатной раздачи, которые служили легальными источниками наркотиков. Уиллис Эббот (1863-1934), редактор газеты «Крисчен Сайенс Монитор», наблюдал в Нью-Йорке очередь наркоманов – мужчин и женщин – которая выстроилась в несколько рядов и растянулась на два квартала от пункта бесплатной раздачи наркотиков. Люди ждали своей дозы, которую официально выдавали зарегистрированным наркоманам. Однако отдел по борьбе с наркотиками, входивший в состав подразделения контроля над выполнением «сухого закона», выступил против таких пунктов бесплатной раздачи. Это подразделение было создано в Бюро внутренних доходов для проведения в жизнь закона Волстеда от 1919 года и Восемнадцатой поправки, запрещавшей продажу (но не хранение) алкоголя. С начала 1920 года в нем было создан отдел по борьбе с наркотиками под командованием бывшего фармацевта, полковника Леви Натта (ум. 1938). Агенты Натта развязали жесткую кампанию запугивания как отдельных врачей, так и служащих пунктов раздачи наркотиков, например, Нью-йоркской амбулаторной клиники на Уорт-Стрит. Агенты отдела (которых скоро стали звать «нарками») передавали дела врачей в суд для того, чтобы они вообще не имели дела с наркоманами. Это касалось и недобросовестных медиков, которые наживались на поставках наркотиков, и врачей, которых ни в чем нельзя было упрекнуть, так как они назначали поддерживающее лечение людям с наркозависимостью. Число нью-йоркских врачей, имеющих право выписывать опиаты, сократилось с шестидесяти пяти в мае 1919 года до четырех в ноябре 1920.

Хотя многие медики возмущались действиями анти-наркотического подразделения, некоторые его оправдывали. Доктор Александр Ламберт (1861-1939), президент Американской медицинской ассоциации в 1919 году, полагал, что амбулаторное уменьшение дозы большинству пациентов – нечестный и бесполезный метод, обреченный на провал. Он лишь помогал коррумпированным, сбывавшим наркотики врачам скрывать свои незаконные операции. (В тот период был распространен метод лечения наркомании Ламберта, который заключался в радикальном лишении наркотика и лечении белладонной и гиосциамином). Похожую точку зрения высказал врач, лечивший наркоманов в Городской больнице Филадельфии. Он писал, что частный врач, берущийся за лечение наркомана, в то время как пациент продолжает работать, – это или супер-врач, или глупец, или нелегальный продавец наркотиков. Подразделение контроля над выполнением «сухого закона», заручившись решениями судов, начало новую кампанию давления на пункты раздачи наркотиков и амбулатории. В 1921 году оно выпустило короткую, но популярную листовку, основанную на заключениях небольшого комитета Американской медицинской ассоциации. В ней утверждалось, что наркоманов следует лечить, изолируя их от общества. Хотя листовка не имела никакого юридического статуса, ее использовали для закрытия амбулаторных клиник, которые к концу 1921 года окончательно прекратили свое существование. Через тридцать лет один из обозревателей написал: «Многие специалисты отмечали, что благодаря этой единственной, почти забытой листовке мы имеем современную картину преступности и большую часть проблем с наркотиками». Закрытие амбулаторий вынудило их пациентов стать мелкими торговцами наркотиками. В 1952 году журнал «Харперс» писал: «Чтобы продать достаточно наркотиков и заработать себе на дозу, они выбирали самый легкий путь – делали наркоманами юных, несведущих, разочаровавшихся подростков. Один единственный бюрократический шаг, не санкционированный Конгрессом, уничтожил все заслуживающие внимания попытки – за исключением принудительной госпитализации – рассматривать наркоманию как медицинскую проблему, а не как преступление». Жестокость карательного лечения в США была усилена постановлением Верховного суда от 1922 года, гласившего, что при лечении врач не должны выписывать наркоманам наркосодержащие препараты даже в уменьшающихся количествах. Закон Джонса-Миллера об импорте и экспорте наркотических веществ от 1922 года еще более ограничил поставки наркотиков и усложнил их в формальном отношении. Закон Портера от 1924 года запретил производство и медицинское использование героина.

Последствия этих шагов были тяжелыми. С июня 1922 года по июнь 1923 было предъявлено 4194 обвинения, по ним было назначено тюремное заключение общим сроком 4692 года и штрафы общей суммой 291 690 долларов. Людей с наркозависимостью отрезали от медицинского обеспечения, они были вынуждены приобретать наркотики по нелегальным каналам. К 1923 году почти половина заключенных в военной тюрьме Ливенуорт, штат Канзас, были осуждены за наркотики. Если не принимать во внимание постановления1880-х годов против курения опиума, в 1914 году, до принятия закона Гаррисона хранение наркотиков считалось уголовно наказуемым преступлением только в шести штатах. К 1931 году хранение кокаина запретили уже тридцать шесть штатов, тридцать пять – хранение опиатов, в восьми запрещалось иметь шприцы. После принятия закона Гаррисона уголовные наказания ужесточились и на федеральном уровне. В 1922 году Федеральный совет по контролю над наркотиками принял постановление определить количество опиума, кокаина и их производных, необходимых для медицинских целей, и разработать соответствующие импортные квоты. Хранение наркотика без назначения врача рассматривалось как предполагаемая улика, свидетельствовавшая о владении контрабандным товаром. Таким образом, хранение наркотика также становилось федеральным преступлением, и все наркоманы стали преступниками. Мало того, что наркоманию начали считать преступлением, правоохранительные органы заставили практически всех наркоманов действовать преступными методами. В 1924 году британский дипломат докладывал из Вашингтона: «Медицинская наука признает наркоманию, как специфическую болезнь, поэтому большая часть ее жертв страдают невинно. С другой стороны, полицейские власти в лице [нью-йоркского] комиссара рассматривают этот феномен как сознательный порок, с которым нужно бороться карательными мерами».

Такая ситуация создавала благоприятные возможности для людей типа Арнольда Ротштейна (1882-1928). Он был азартным игроком с феноменальными способностями, который за один день выиграл на скачках 825 000 долларов. Ротштейн сделал одно состояние на ипподромном мошенничестве, второе – на контрабанде виски в ранний период «сухого закона» и содержал такое печально известное заведение как «Хлопковый клуб», где шла незаконная торговля спиртным. Он вкладывал прибыли в недвижимость, акции и облигации и был одним из первых бизнесменов Америки, кто начал отмывать деньги. В числе его подчиненных был небезызвестный Чарльз („Счастливчик“) Лючиано (1897-1962), которого впервые арестовали в 1916 году за уличную торговлю героином. Как и все игроки, Ротштейн с юности курил опиум. Он понял, что законы Джонса-Миллера и Портера от 1922-1924 годов предоставляют ему счастливую возможность. Начиная с 1925 года, располагая прибылями многочисленных преступных организаций, Ротштейн посылает в Европу курьеров, чтобы те скупали опиаты и кокаин, и использует контакты с преступным миром по всей стране для сбыта приобретенных наркотиков. Он был влиятельным лицом в Тамани-Холл[28] и пользовался положением для прикрытия своих операций. Скоро Ротштейн стал ведущим наркоторговцем США. Цифры перехваченных грузов указывали на возросший объем поставок наркотиков, хотя большая часть контрабанды Ротштейна прошла незамеченной. С июня 1925 по июнь 1926 года таможня США конфисковала около 204 килограммов опиума, 19 килограммов морфина, 1,6 килограмма героина и 4,5 килограмма кокаина. Для сравнения: с июня 1927 по июнь 1928 года количество конфискованных наркотиков составило 1070 кг опиума, 41 кг морфина, 12 кг героина и 13 кг кокаина. Нью-йоркский журналист так описывал хаос, царивший в конторе Ротштейна со множеством непрерывно звонивших телефонов: «Он постоянно выкрикивал команды покупать недвижимость и продавать ее, продавать акции, делать ставки на лошадей, дать взаймы или потребовать обратно деньги, расплатиться или забрать долги». Ротштейн ненавидел людей. Он говорил, что большая часть человеческой расы – идиоты, и что он никогда не имел дела с человеком, если не был уверен, что тот проиграет.