— Демон… в аду. — Я смотрю на него. — Он вернулся?
Взгляд Гейба грустнеет, и он кивает.
— Зачем ему возвращаться?
Он гладит рукой мою щеку.
— Думаю, он считает, что у него больше нет причин оставаться здесь.
Я прижимаюсь к нему и позволяю успокоить мое сердцебиение.
— То есть он ушел… к ним.
— Я работаю над тем, чтобы вернуть его.
Я глубже зарываюсь в нем и стараюсь дышать, несмотря на пустоту в моей груди, старюсь заполнить ее. И я чувствую, что она заполняется… яростью. Она бурлит внутри меня, пока я чувствую дрожь. Я только начала добираться до мысли, что Люк не разбивал мое сердце. Это было так трудно, но я знала, что мне нужно это преодолеть. Но он вернулся обратно. Без всякой задней мысли.
Я отталкиваюсь от Гейба.
— Не возвращай его назад для меня.
Эти голубые глаза пронзают меня, мою душу, когда он протягивает руку, гладит меня по щеке большим пальцем. Его глаза становятся темнее, но они до сих пор яркие. А потом его губы находят мои, нежно, и в то же время отчаянно. Я чувствую вкус его холодного зимнего солнца. Оно прорывается сквозь меня, освещая темноту моей души. Я окутана летним снегом, который тушит огонь моей ярости. Я сильнее прижимаюсь к нему, углубляя поцелуй, нуждаясь в большем. Он застывает, что возвращает меня в чувство.
— Я не хочу тебя, — шепчу я ему в губы, стараясь иметь в виду именно это.
Он прижимается лбом к моему.
— Я знаю. — Я чувствую, как он вздрагивает и отстраняется. — Это очень сложно.
— Прости. Я старалась не…
Что «не»? Я старалась не хотеть его, я полагаю. Но он делает невозможным не любить его.
Он обнимает меня и дрожит.
— Я верну его для нас обоих, — говорит он. — Я люблю тебя…
Бабочки, которые щекотали у меня в животе, взрываются в волнении. Я освобождаюсь из его объятий, чтобы заглянуть в его голубые глаза.
— Я тоже тебя люблю. — Он печально улыбается. — Но я не могу быть с тобой. Ты принадлежишь Люку.
Он встает и идет к двери.
— Я буду здесь, — говорит он, открывая ее. — Зови, если понадоблюсь.
Он исчезает, выходя в холл.
— Ты нужен мне, — шепчу я вслед.
Я падаю обратно на подушку и стараюсь не заснуть снова. Я лежу и смотрю на залитые лунным светом тени, танцующие на потолке моей комнаты. Я прикасаюсь пальцем к пылающим губам, стараясь не хотеть Гейба… или не беспокоиться о Люке.
ЛюкЛюцифер продолжает описывать круги вокруг столба, на котором я все еще вишу, и разглядывает меня со всех сторон. Я потерял счет времени. Невозможно сказать, как долго я прикован здесь. Мне известно, что Люцифер любит добиваться своего, в таком случае, не сомневаюсь, что он оставит меня висеть здесь в течение нескольких месяцев. Может быть, лет.
Он приближается ко мне, Его лицо напротив моего, и я готов еще к одному раунду.
— Изменись, — рычит Он.
Я в изнеможении опускаю голову и смотрю на красные раны на моей груди. Будь я человеком, раны бы кровоточили, но они горят, как политые кислотой.
Они везде: на моих ногах, на спине.
Адская гончая кружит на безопасном расстоянии позади Люцифера, щелкая зубами и рыча. Он привел гончих, решив, что я должен стать «наглядным» примером для остальных. Но Маг все еще стоит, улыбаясь. Ожидая. Я вздрагиваю в ожидании неизбежной боли, которую вызовет мой ответ.
— Нет.
Люцифер вздыхает и щелкает пальцами. Собачьи зубы вгрызаются в мое плечо, разрывая плоть, яд жгучей болью растекается по моей спине. Хочу, чтобы порезы убили меня, но я знаю, что это не будет милостивым. Я чувствую, что моя решимость исчезает, когда боль пронзает каждую клетку моего тела.
— Хорошо, — рычу я сквозь зубы.
Я пытаюсь поднять голову, но она как будто весит тысячу фунтов. Люцифер свистит, и Гончая отступает. Я спускаюсь по шесту, крутя в руках кандалы, и прижимаю лоб к обугленной древесине. Он смотрит на меня, нетерпеливо махнув на меня рукой, подняв бровь. Я закрываю глаза, как будто не видеть себя измененным значит изменить ситуацию, и сосредотачиваюсь на образе Фрэнни в моем сердце. Но как только я собираюсь сбросить мою человеческую форму, водоворот едкого воздуха и проблеск белого света пронзают тени цвета индиго. Последнее, что я услышал, когда в головокружительной спешке рванул сквозь пространство и время, был рев Люцифера.
* * *
Я прихожу в себя в мягкой постели с белой простыней. В белой комнате с белой мебелью.
Дом Габриэля. Это, должно быть, он.
Я стягиваю простынь и осматриваю себя. Раны на моей груди и руках тяжелые, но быстрое исцеление — одно из преимуществ демонов. Но память об ожогах все еще глубока, и ощущается неприятное покалывание. Я хотел повернуться и сесть на край кровати, но почувствовал головокружение.
Но затем до меня дошло. Я действительно у Габриэля.
Только кто-то очень могущественный — обладающий Влиянием — мог вытащить меня из ада. Прямо из-под носа Люцифера.
Я снова чувствую слабость.
— Фрэнни, — шепчу я.
Знаю, что не стоит надеяться на это, но ничего не могу с собой поделать. Я встаю с кровати и, шатаясь, стараясь не упасть, дотягиваюсь до одежды, лежащей на белом кресле возле кровати. Я натягиваю на себя джинсы и футболку Габриэля, оставленные для меня, и выскакиваю за дверь. Спускаюсь вниз по лестнице на подкашивающихся ногах.
Габриэль развалился на диване в гостиной, читая, прищурившись, книгу Стивена Кинга «Противостояние», закинув ногу на подлокотник.
— Ты должен подумать об очках для чтения.
Я нетерпеливо осматриваю комнату, надеясь увидеть Фрэнни, но здесь только мы вдвоем. Габриэль положил открытую книгу на колени и молча смотрит, когда я спотыкаюсь о свои ноги на пути к креслу и сажусь в него.
— Что произошло?
Он слегка улыбается.
— Это очень длинная история.
Я наклоняюсь вперед, уперев локти в колени.
— Видишь ли, кажется, я снова бессмертный, и могу выделить тебе сколько угодно времени.
— Мы нашли выход.
Я смотрю на него.
— Существуют длинные истории, но, кажется, это не одна из них.
Он беспокойно елозит по дивану.
— Эта небольшая часть твоей сущности, так же как и человеческая душа, принадлежит нам, поэтому мы предъявили наши претензии к нему. Конечно, здесь вовлечена политика. Мне потребовалось время, чтобы убедить Его в том, чтобы вмешиваться, Михаил не мог помочь на этом фронте, поэтому мы должны были действовать быстрее, чтобы вытащить тебя оттуда.
Мое сердце сжимается, и я оседаю в кресле, бросив взгляд на ковер, потому что я подумал…
— Это не Фрэнни, — говорю я вслух, чтобы сделать это реальным и убедить себя. Я ошибался, думая, что она передумала и использовала свое Влияние, чтобы спасти меня. Он подтверждает то, что я уже знаю, когда колеблется, перед тем как ответить.