— Он не умеет плавать!
— Язычники его поймают.
— Или он утонет.
— Они отправили в погоню пловцов.
— Нужно помешать им! Лодки на воду!
Добраться до барахтающегося человека прежде, чем он утонет, было делом принципа. Враги уже толпились на берегу, их аркебузиры и лучники целились, но не торопились стрелять, выжидая, пока пловцы нырнут, завладеют добычей и затащат измученного дезертира обратно на берег. Не было никакого смысла в том, чтобы искать спасения в обреченном вражеском гарнизоне. Возможно, предатель утратил рассудок, сошел с ума от жары и кровопролития, нескончаемой пальбы и расползавшейся эпидемии. Палачи выяснят правду довольно быстро. Беглец уже мертв — независимо от исхода погони.
Христиане добрались до него первыми. Над их головами проносились пушечные ядра, которые рвались на противоположном берегу, а подгоняемые ободряющими криками собратьев двое спасателей боролись за жизнь человека. Рядом остановилась шлюпка, и тонувшего втащили на борт. Началась вторая схватка наперегонки со временем и толпой османских пловцов и шлюпок. Зрители на обоих берегах извергали проклятия и обнажили оружие, но они были слишком далеко друг от друга.
— Благодарю вас, — откашливая воду, произнес человек в прилипших к телу и набухших от влаги одеждах и, спотыкаясь, сошел на берег.
— Ты отлично говоришь по-итальянски, турок.
— Я не турок, а болгарин. Наемник на службе у османов.
— Теперь ты в безопасности, друг мой.
— Нет, — заявил болгарин настойчиво, в его решительных глазах читалось беспокойство. — Мы все далеко не в безопасности. Я знаю кое-что. Вы должны немедленно отвести меня к великому магистру.
— Только магистр может дать согласие.
— Магистр может умереть. Я должен поговорить с ним.
— Как скажешь. Судя по тому, как ты сюда добирался, дело у тебя срочное.
— Поверьте, это так. И охраняйте меня хорошенько. Не ради меня, но ради своего ордена.
— Мы с братьями клянемся хранить твою жизнь.
Обет тут же утратил смысл. Едва рыцарь дружески похлопал болгарина по плечу, голову ренегата пробила мушкетная пуля. В воцарившейся неразберихе завязалась перестрелка с подплывшими на шлюпке турками; время от времени между передовыми укреплениями разгоралась артиллерийская дуэль. Никто уже не вспомнит, с чего началась пальба и как правый висок болгарина промялся от удара свинца. Как никто не заметил и длинный дымящийся ствол аркебузы, что исчез среди зазубренных стен форта. На войне случается всякое. В тот день стреляли много.
На заре 15 июля 1565 года, пятьдесят седьмого дня осады, в атаку пошли корсары. Привыкшие к быстрым победам, повелители Пиратского берега презирали бессилие турецкой армии и жаждали завоеваний. Их целью был Сенглеа, наименее защищенный из полуостровов. Едва на водах Большой гавани засверкали солнечные лучи, как флотилия из нескольких шлюпок боевым строем миновала берег Марсы и двинулась к палисаду. На передовых лодках имамы в черных халатах нараспев читали отрывки из Корана. Позади в усыпанных драгоценностями тюрбанах и расшитых золотом шелках стояли вожди, а рядом, сжимая ятаганы и мушкеты, в ожидании боя сидели их подданные. Среди них были легендарные воины Алжира и Триполи, союзники и последователи покойного Драгута, заклятые враги ордена. Они покажут Мустафе-паше, как надо резать неверных.
Шлюпки ударились о палисад, однако дальше не пробились. Сарацины спрыгнули вниз и, пробираясь по воде, принялись карабкаться на берег, подняв над головой щиты и закрываясь от града пуль, что обрушился на них со стен крепости. Выстроившись в боевые ряды, с осадными лестницами наготове, они ринулись в атаку.
В тот же миг со стороны берега корсары бросились на форт Сент-Микаэль. Пренебрегая потерями, они устремились вперед: одних развеяло орудийным огнем, других свалили мушкетные пули, но с каждым шагом орда врагов все ускорялась и набирала силу. Она походила не столько на армию, сколько на воющую орду, летящую неодолимую стихию. Немногие могли ей противостоять. Стреляя на бегу, сметая оборону, пираты забрались на стены и напали на рыцарей. Спустя считанные минуты на стенах затрепетали мусульманские знамена, а христиане оказались заперты в смертельной схватке за каждый отданный врагу дюйм, за жизнь каждого рыцаря. Воины падали, а их тела кромсали, кололи, рубили на куски. Теперь, когда до заветной цели осталось так мало и столь многое поставлено на карту, правил не было — и не осталось ничего, кроме бойни.
Вдруг со стороны моря нижнюю стену крепости пробил взрыв. На воздух взлетел орудийный склад, оставив за собой пролом с рваными краями, вокруг которого теперь столпились захватчики. Защитники форта, ослепленные и оглушенные, бросились сквозь удушливый дым и жгучее пламя навстречу опасности. Но к берегу продолжали прибывать лодки. Они доставляли новых солдат, высылали подкрепления корсарам, которые давили все сильнее, взбирались все выше. Христиан громили.
Запыхавшийся, взмокший гонец поклонился, прежде чем доложить великому магистру и членам военного совета, которые расположились на смотровой площадке на вершине одной из башен Сент-Анджело.
— Ваше светлость, язычники напирают со всех сторон. С моря они уже ворвались в брешь.
— Которая, будьте уверены, не на совести мавра, — произнес Ла Валетт, глядя на де Понтье, а затем обратился к посыльному: — Вижу, стены Сент-Микаэля венчают вражеские флаги. Какие вести из форта?
— Хороших нет, сир. Шевалье де Робле возглавил контратаку, но враг, похоже, потерь и вовсе не замечает.
— Таковы корсары. Этого следовало ожидать.
— Без подкреплений наши позиции в Сенглеа не выдержат, ваша светлость.
— Таково ваше твердое мнение?
— Таково мнение каждого солдата, что воюет на стенах, каждой мальтийской женщины, каждого ребенка, что спешат им помочь.
— Нам всем приходится чем-то жертвовать. Возвращайся и передай, что я вышлю из Биргу столько людей, сколько смогу. Пусть знают — в час битвы Господь их не оставит.
Благодарный за поддержку гонец попятился и побежал к понтонному мосту. Вдали виднелся погруженный в осаду Сенглеа: жестокое сражение бушевало, словно огненная буря, поглощая полуостров.
Ла Валетт наблюдал.
— Я уверяю воинов, что Бог их не оставит. Но то, что я вижу, способно опровергнуть подобное заявление.
— Они бьются, преисполненные Духом Господним, сир. — Рыцарь Большого Креста Лакруа кивнул в сторону разразившегося хаоса.
— Недопустимо отдавать врагу ни единого фута. Молитесь, чтобы они сумели загнать язычников в тупик.