руку. — Я могу укусить тебя за эту самую руку. Оно вам надо, Сергей Александрович?
— Никак нет, Полина Сергеевна. И все же, почему так много платьев?
— Чтобы ноги проветривались, — произношу первое, что приходит на ум. — Вентиляция очень важна, чтобы ничего не вспотело. Ладно, я шучу. Если честно, — делаю паузу, сама не понимая зачем вообще с ним об этом говорю. — Почти все платья и юбки я покупала, потому что этого хотела моя мама. И не могу сказать, что я их часто носила раньше. Ну бывало иногда. А вот последние дни надеваю только их, благо, этого добра много. Почему-то хочется, — сказала и только спустя несколько секунд осознала, как это звучит. Последние дни?! Я действительно сказала это вслух?! — Я имела в виду, что сейчас жарко, поэтому надеваю платья. Когда у нас еще будет такое лето.
— Прошлое тоже на удивление было теплым. Да ладно, Полин, это же здорово, что платья оказывается для меня. Подсознание — оно такое.
— А в жопу вас, Сергей Александрович, можно посылать? Раз на хрен нельзя?
— Конечно же, нет, — усмехается Алмазов. — Полин?
— Что?
— Не надо на мне ерзать. Просто посиди. Почувствуй этот момент.
Ну ерзать я действительно перестала, хотя я бы не сказала, что делала это до его слов. Или просто не замечала, что более вероятно. А вот какой момент я должна чувствовать, я так и не поняла. Сидеть среди кучи людей на коленях у мужчины — все равно так себе дело. Если быть откровенной — бессмысленное занятие. Чего он этим добивается я так и не поняла. Да и вообще, как я докатилась до такой жизни. Вот этого я действительно так и не поняла. Правда через несколько мгновений я в принципе забыла о том, где сижу и зачем это делаю. Все мое внимание было сконцентрировано на том, как Алмазов провожает взглядом жопастую девку. Это вообще что такое?!
— А что это сейчас было?
— Что?
— Ты провожал взглядом при мне, то есть при потенциальной любовнице, жопастую девку?
— Я бы сказал сисястую, ну и чуть жопастую.
— Серьезно? Вот так просто об этом говорить вслух?
— А что тут такого? Ну посмотрел я на ее грудь и попу. Что не так?
— Это ненормально, вот что. Попахивает где-то рядом бабником. Где же он? Точно, я на нем сижу. Дайте, пожалуйста, мне встать, Сергей Александрович.
— Нет. Встанешь перед сеансом. Вот возьмем твоего папу. Он тоже смотрит на других женщин. Ты тоже считаешь его бабником?
— А причем тут мой папа?! Он не изменяет моей маме. Он ее любит. Руку могу дать на отсечение. И это не мои розовые очки или слепая любовь к отцу. Ясно?
— А причем тут измена? Твой папа тоже смотрит на чужие задницы и сиськи. И оценивает любую проходящую мимо него привлекательную женщину и это я говорю, даже не зная его лично. Но я не сказал, что он кого-то трахает. Я сказал лишь то, что он смотрит. У нас в крови заложено оценивать женщину. Все. Не более того. Так что измена тут ни при чем. Да и бабник на моем месте сказал бы не так.
— В смысле?
— В прямом. Он бы сказал по-другому.
— Как?
— Ну примерно так: дорогая, не смотрел я ни на какую бабу, для меня существуешь только ты. Зачем мне другие, когда передо мной сидит самая красивая девушка на свете. Для меня не существует никаких женщин, после того как я встретил тебя.
— Ясно, то есть мастерски навешает лапши на уши. А как ответит нормальный мужчина, который любит свою жену и не изменяет, но при этом, как ты сказал — оценивает?
— Да не смотрел я никуда, Ксения. И вообще, что у нас на ужин? — сама не поняла, как заржала в голос, то ли от маминого имени, то ли от того, как правдиво звучит его ответ. Наверное, так папа бы и сказал.
— Необязательно было применять имя моей мамы.
— А так эффект сильнее.
— Только папа зовет маму Ксюшей, а не Ксенией.
— Буду знать. И да, почему ты назвала себя потенциальной любовницей?
— А что, хочется без слова потенциальная?
— Я не женат, ты не замужем, причем тут любовница? Девушка, Полина. Девушка, — по слогам проговаривает Алмазов. — Да и какая потенциальная? Кого ты обманываешь? Уже действующая.
И только после его «действующая девушка», мне реально стало не по себе. Что я творю? Сижу полностью трезвая на коленях у своего куратора в общественном месте. Кто меня сглазил, черт возьми? Аня? Да ну нет, ерунда какая-то. Неужели я действительно буду с ним встречаться или просто заниматься сексом? Хотя, кого я обманываю, просто сексом мы не будем заниматься, потому что он уже действует через первое. Я же не дура, он приучает меня к себе. Пару раз на коленках, два в кино, три в кафе, несколько раз засунет руку мне в трусы и вуаля: двадцать один день. И на тебе — все войдет в привычку! Какой же он гад. Надо что-то делать.
— Ну давай, выкладывай свои генитальные мысли, Полина.
— Генитальные мысли? — перевожу взгляд на Алмазова.
— Ну гениально-генитальные. Суть одна.
— Нет у меня никаких генитальных мыслей. Хотя есть одна. Мужчины и вправду думают каждые семь секунд о сексе?
— Мне сложно ответить за всех мужчин. Я, безусловно, — нет. Раз десять, наверное, в день бывает, а может больше. Я как-то не засекал. Но вот, например, сейчас, я без сомнения думаю о нем.
— Ну кто бы сомневался. Поэтому я не понимаю, почему мне надо сидеть на тебе.
— Чтобы было, — и тут мое сердце рухнуло примерно в те самые пятки. Во, первых, «чтобы было» это исключительно папина фраза, во-вторых, что тут делает Алиса?! Быстро отворачиваюсь, утыкаюсь лицом в шею Алмазова и закидываю ему руки на плечи.
— Ты чего?
— Там моя подруга. Она не должна меня увидеть.
— Это та, которая сиськастая с пляжа? А, да, точно она, — сукин сын! — К нам,